Приложив телефон к уху, я сделал вид, что разговариваю по телефону. При этом я улыбался так, что щеки начинали болеть. Взяв букет, я сделал вид, что пошёл за машиной. На самом деле через гараж я вышел на обратную сторону сада, где Яна не могла меня заметить, но я её видел прекрасно. И чем ближе я подкрадывался к Яне, тем чётче слышал её возмущенные ругательства. Будет знать, как обманывать. Подойдя к жене со спины, я зажал ей рот рукой и сказал голосом итальянской мафии:
— Развлечемся?
Я ожидал чего угодно: падение метеорита, наводнение, снег, буря… Но не как не мог ожидать, что Яна укусит меня за ладошку и, тем более, не мог ожидать удар в солнечное сплетение. Не удержавшись на месте, я упал на спину, схватившись за место удара.
В этот момент я скулил, как раненый пёс. Даже не мог говорить. Мне оставалось только хватать воздух ртом. Яна выглядела не лучше. Поняв, что она покалечила не маньяка или вора, а собственного мужа, девушка широко распахнула глаза и закрыла рот обеими руками. Если бы мне не было так больно, то я бы рассмеялся.
— Боже мой, Крис! Прости! — после оцепенения пришла паника. Яна бросилась ко мне. — Я тебя сильно покалечила?
— Не-е-ет… — сдавленно простонал я, все еще ощущая режущую боль в грудной клетке.
— Боже! Я же могла тебя убить! — голос девушки задрожал, а я не смог не улыбнуться.
— Ты в жизни тяжелее пятилитровой бутылки с водой ничего не держала. Максимум, что мне будет от твоего удара — синяк.
— И вообще, что ты забыл в саду? — забыв обо мне и слезах, перешла в наступление Яна.
— Этот сад находится на территории нашего дома. Или мне нужно письменное разрешение, чтобы зайти в сюда? — я изогнул бровь, и скрестили руки на груди.
— Разрешение, может, и не надо… Мне показалось, ты куда-то собирался. — С упреком в голосе сказала Яна, уперев руки в боки. — А, возможно, к кому-то. Например, к девушке.
— Ну, все, ты меня раскусила. — Всплеснул я руками, скривив губы и поднявшись обратно на ноги. — Я действительно собирался к девушке.
— Так чего ж ты не едешь? — обиженно буркнула Яна.
— Я уже приехал! В следующий раз, когда будешь следить за мной из сада, не надевай яркой одежды. Ты как светофор!
— Сам ты шлагбаум! — обиженно выкрикнула девушка и быстрыми шагами направилась в сторону дома.
Тогда мы не разговаривали еще неделю. Я — потому что считал, что Яна задела мою гордость, а Яна… Если честно, я так и не смог понять, почему она со мной не разговаривала. Тогда я думал, что проучил её, что она все осознала и поняла. Только сейчас до меня дошло, что неделей молчания я не сделал лучше или хуже. Этим я даже не преподал ей урок. Мы просто потеряли в молчании целых семь дней. Ведь никто из нас не знает, когда мы разговариваем с любимым человеком в последний раз. Нужно ценить каждое мгновение.
Не знаю, сколько я еще так сидел. Но мне было хорошо. Я много улыбался, а местами откровенно ржал. Не знал, что у меня такая насыщенная жизнь. Я жил, не замечая вокруг ничего. Сейчас я увидел, что рядом всегда были люди, которые меня любили несмотря на мой скверный характер. Джас, Яна, Лиана… Невольно я задевал их чувства и даже не говорил банальное "прости". Яна права: я — моральный урод.
Рандомно нажав кнопку, на экране появилось что-то наподобие реал-тайма. Поначалу изображение было не чётким, но постепенно пришло в норму. Белые стены и пол. Посреди небольшой комнатки стоит узкая кровать. Рядом с ней стоит капельница и какой-то непонятный прибор, который присоединён к руке мужчины, который лежит на той самой кровати. Приглядевшись лучше, я увидел там себя.
Цвет кожи был совсем бледным, щеки впали, а губы были синими, будто я мерзну. На руках отчётливо проступали вены.
Улыбка сошла с моего лица. Я не мог поверить, что, то худощавое тело с бледной кожей — я сам. Нет, это точно не я. Но из колеи меня выбило совсем не это.
Возле окна стояло небольшие старое креслецо красного цвета. На нем, сжавшись в маленький комочек, сидела женская фигура. Осунувшаяся, с потрепанными волосами. На лице было чётко видно скулы, которые сейчас казались острыми. Под глазами, в которых боль граничила с безумием, залегли мешки от недосыпания. Девушка плакала и что-то шептала. Но как бы я не старался, слов так и не смог расслышать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Яна… — отчаянно прошептал я.
А это была именно она. Моя Яна. Я смотрел на экран и не верил. Максимум прошло два часа. И за это время она превратилась в… Я даже слов подобрать не могу, чтобы описать её.
Неожиданно для меня, заднюю часть зала озарил свет. Яркий и холодный. Там появился выход. Посмотрев последний раз на экран, я пошёл на свет. Не знаю куда он приведёт, но это гораздо лучше, чем просто сидеть на месте и смотреть, как в голубых глаза безумным океаном плещется боль.
***
Кости ломило, кожа горела огнем, а голова раскалывалась. На теле не было ни малейшего участка, который бы не болел. Я не мог пошевелить даже пальцем. Губы и горло пересохли, я с трудом произнес:
— Я…Яна-а.
Бывшая возлюбленная сорвалась с места и подбежала ко мне. Ее большие голубые глаза смотрели на меня с недоверием. Кажется, она вот-вот упадет в обморок.
Опомнившись, Яночка выбежала из палаты и громко закричала:
— Доктора сюда! Он пришел в себя!
Меня в один миг окружили мужчины в белых халатах. Кто-то заглядывал мне в глаза, кто-то пытался со мной разговаривать. Оказывается, я попал в аварию по пути в аэропорт. Я так боялся не успеть. У меня в планах было прилететь на Мадейру и забрать то, что принадлежит мне — Яну и моих детей. Не знаю, судьба это или злой рок, но я был на волоске от смерти. Только сейчас до меня дошло, что самое главное нельзя купить ни за какие деньги — жизнь.
Когда врачи разошлись по своим местам, Яна не смело ко мне подошла. Я видел, что она волнуется — ее левая рука крепко сжата в кулак, а глаза сморят на меня с жалостью. Девушка подошла ко мне поближе и опустилась на колени. Я с трудом повернул голову в ее сторону — шея очень болела.
— Кристиан, прости меня… — сквозь прошептала произнесла Яна. — Я все узнала… Оливия мне написала.
— Яна. — Я грубо оборвал девушку. Мне не хотелось сейчас вспоминать прошлое. — Не нужно сейчас вспоминать прошлое. После того, как я заглянул в глаза смерти, мне кажется, это не то, о чем нужно переживать. Я отпустил эту ситуацию и тебя. Будь счастлива со своим новым мужем. Да и вообще…
— Кристиан, я отменила свадьбу. — Я не поверил своим ушам. Наверняка, это последствие наркоза. Моя голубоглазая принцесса отвернулась к окну и смахнула слезы с щек. — После того, как по новостям передали, что ты умираешь, я переосмыслила все. Мне слишком плохо без тебя, Крис. Если ты простишь мне эту ошибку, тогда бы могли начать все сначала.
Между нами повисла звенящая тишина. Слишком много было сказано лишних слов и совершенно лишних действий за это время. Не знаю, пожалею ли я когда-нибудь о своем решении или нет, но я уже принял для себя решение, которое обрадует далеко не всех.
Эпилог
Полгода спустя
Крис
Теплый ветер изредка порывался поднять белую скатерть. Круглый стол на терассе был уставлен разными угощениями для гостей, которые вот-вот придут. Августовское солнце припекало спину, а где-то вдалеке раздавался щебет птиц.
— Пап, пап! — девчушка с темными волосами бежала ко мне босиком по траве. — Тетя Лиана звонила — они приедут через полчаса!
— Мело, опять ты босиком бегаешь? — я подхватил дочку на руки и звонко чмокнул в пухлую щеку. — Потом будешь опять жаловаться, что живот болит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Пап, а ты по маме скучаешь? — Мело с грустью заглянула мне в глаза.
— Очень. — Я поставил дочь обратно и отправил обуть сандали.
На мое востановленние после комы ушло долгое время. Врачи говорили, что ходить я уже не буду, а то что я выжил — это уже чудо. Мать и сестры плакали, отец говорил, что все будет хорошо, а Джастин просто говорил, что я родился в рубашке и что скоро мы вновь будем с ним гонять мячь по полю. Я им не верил. Посылал всех нахрен и не хотел никого видеть. Я — инвалид. Мои ноги совсем не шевелились. Я их даже не чувствовал. Когда меня садили в инвалидное кресло, чтобы довезти до процедурной, я просто не хотел жить.
