Место на закрытом кладбище стоит гораздо больше, тут взятка может достигать нескольких десятков тысяч долларов.
Особенно, если речь идет о захоронении ревутовских «братков».
Так, на Святоданиловском кладбище стоит шикарный памятник из черного мрамора с барельефом — вору в законе «Паше-Парашуту». И за то, чтобы убитому позднее братку лечь рядом с паханом, платят бешеные деньги. А уж чтоб найти тут же место для мраморной стелы, — еще больше. Так что могила «Паши-Парашута» выглядит как выставка скульпторов-авангардистов, устроенная на ладони. Тесно.
В черный прейскурант входили и такие услуги, как предоставление лучшего участка на кладбище — менее удаленного от центра и более сухого, ручной работы гроб и симфонический оркестр с классическим репертуаром, привозимый для этой цели устроителями из Москвы на нескольких автобусах «Икарус».
Вместе с Кротояровым за решеткой оказались и работники других кладбищ.
Гаражеву объявили выговор за "недостаточный контроль" за работой специализированного производственно-бытового госпредприятия, в ведении которого находятся городские кладбища. Грозили уволить.
Хотя и сам Гаражев в махинациях подчиненных замечен не был, взяток, судя по всему, не брал. Более того, по предположению Андрея Ежова, именно он, Гаражев, и был инициатором проверок кладбищенской и крематориальной службы.
— Точно, — согласился с другом Катанадов, — попытался мужик навести порядок, покончить с кладбищенским бардаком, его и убрали.
— Версию давай, — требовал следователь из прокуратуры, — ты мне либо версию, либо кончик клубка дай. Были угрозы в адрес Гаражева?
— Не было…
— А, может, он сам кому-нибудь угрожал? И этим нажил непримиримых врагов? Кому было выгодно убрать Гаражева? Были такие?
— Были, — кивнул Катанандов.
— Подробности давай.
— За несколько дней до гибели Гаражев выступил на брифинге в горотделе милиции, посвященном борьбе с преступностью на продовольственном рынке… Он говорил, что надо создать сеть специализированных магазинов, цены в которых будут устанавливать и контролировать городские власти.
— Ну и что? Какая связь между гречкой и убийством? Убийство-то, по данным экспертизы, было совершено действительно с помощью радиоуправляемой мины. А она, как говорится, денег стоит.
— Деньги в продовольственном секторе гуляют большие.
— И все же, все же… Вот данные баллистической экспертизы. Там не только взрыв был.
— А что еще?
— Была контрольная пулька выпущена: метили в голову.
— Но ведь Гаражев был мгновенно убит взрывом, который разворотил ему голову, — вон, смотри, бомба была укреплена наверху. Лифт отключен. Он открыл дверь — и бомба взорвалась. Зачем же такие сложности?
— А чтоб внимание наше с тобой отвлечь. На самом деле лифт отключили дистанционно. Никто в подъезд не заходил. Мина взорвана дистанционно.
— Ну, я ж говорю, деньги большие.
— Да я не о деньгах уже, об ухищрениях. В торговом мире к таким не прибегают. Тут голова другая работала. Понял? Другие люди заказ выполняли, — сказал Ежов.
— Профессионалы?
— Сейчас везде профессионалы. Киллер, стреляющий из «беретты» в голову раненого, добивая его контрольным выстрелом, тоже профессионал.
— Военные?
— Похоже.
— На хрена армии ввязываться в это дело?
— А ты смотри, что пишет мне эксперт по баллистике: выстрел сделан из винтовки СЭН-97, снайперской, с электронным наведением. Из нее промазать нельзя.
— А киллер промазал.
— Он попал точно в то место стены дома, на котором мгновение до того маячила голова Гаражева; если бы мина не сработала, в ту же секунду голова была бы размозжена выстрелом. Эксперты нашли и выбоинку в стене, и, что самое поразительное, саму сплющенную пулю — во дворе, в сотне метров от трупа.
— И что мы имеем?
— Имеем выстрел из винтовки, на вооружение в армию еще не поступившей. Имеем радиоуправляемую мину. Но не просто радиоуправляемую, а настроенную на модуляции определенного голоса, — никто другой этой миной воспользоваться не смог бы. Мы явно имеем дело с группой профессиональных киллеров из военных. Возможно, это связано с военной продовольственной мафией, или…
— Но у нас тут нет ни гарнизона, ни крупных военных продовольственных структур, которые бы, скажем, в Ревутове закупали продовольствие, — прервал его Катанандов. — Значит, другое. Слушай, я все же предлагаю вернуться к выступлению Гаражева на нашем совещании в ГУВД.
— Ну?
— Гаражев пытался ограничить взвинчивание цен после 17 августа 1998 года и контролировать работу продовольственных рынков и магазинов. Мало этого, те же меры он хотел распространить и на ритуальные услуги для бедных слоев населения. Но осуществить эти планы не успел.
— Думаешь, кладбищенская мафия… Но на нашу, ревутовскую, не похоже.
— Круг смыкается…
— И в центре нашего внимания оказывается московский ритуальный комбинат. Что мы на него имеем? — спросил Ежов.
— Имеем одну странную ниточку. Было у нас однажды городское совещание.
На стол президиума все выступавшие клали листочки с тезисами, чтобы, значит, по науке потом обобщить, напечатать, разослать участникам, те, значит, что-то еще поправят, добавят, и на стол старшим офицерам для выработки решений.
— Мозговая атака называется.
— Точно.
— И что?
— А то, что на столе среди этих бумаг оказался листочек из школьной тетрадки, где печатными буквами было написано:
"Уважаемые товарищи милиционеры. В крематории г. Москвы, расположенном в нашем городе Ревутово, творятся страшные вещи. Там работники крематория насилуют трупы молодых красивых женщин. Самый старший у них — бывший уголовник, мы его боимся. Случайно подглядели, как он это делал. Но он нас не заметил. А вы уж проверьте, пожалуйста". И подпись: "Группа товарищей".
— Ну и что? Разве у нас нет маньяков, насилующих трупы?
— Есть. Но дело-то в том, что написал это покойный Гаражев. Эксперты установили.
— Если он хотел разоблачить ворье в крематории и боялся сделать это открыто с трибуны, мог лично кому-либо из ваших сотрудников в приватной беседе…
— Было такое… Понимаешь, незадолго до того он в приватной беседе, как, к сожалению, выяснилось уже после его смерти, слил информацию нашему сотруднику (между прочим, товарищу Гаражева еще по школьным годам), что есть канал проникновения в Ревутов контрабандного спирта с Кавказа. Просил выяснить, где его подпольно разливают, — сказал Ежов.
— И что?
— А то, что подпольный заводик, на который я уже почти вышел по другим каналам, вдруг снялся и переехал в неизвестном направлении, а самому Гаражеву в подъезде вечером набили морду.
— Дело возбудили, помню. Оформили как нападение неизвестных из хулиганских побуждений. Судя по заявлению потерпевшего, лиц он не видел. Помню, теперь вспомнил я это дело: никого не нашли, дело закрыли.
— Вот…
— А почему, полагаешь, что истоки — там, в крематории, в спиртовом бизнесе?
— Да жена Гаражева проговорилась моей жене (они тоже в одном классе учились, город-то маленький), что он жене будто бы жаловался, — никому верить, говорил, нельзя. И в милиции продажные твари, даже одноклассникам верить нельзя.
— Ну и?..
— Доказать мы ничего не смогли. Но того майора заставили уйти в отставку.
— И что дальше-то?
— А дальше Гаражев, не веря отдельным сотрудникам милиции, подбросил как бы анонимку на стол президиума — тут-то не скроешь.
— Сказал бы вслух.
— И его или семью… Э, да что тут говорить? Сам понимаешь.
— Так что, проверим крематорий?
— Когда?
— А хоть бы и сейчас.
— Кого возьмем?
— А никого: мы вроде как мимо проезжали, заглянули на огонек…
— Да уж… Огонек в крематории. "Не гаси мою лампаду…" А… поехали.
Взяв на всякий случай табельное орудие, офицеры сели в милицейские «Жигули» и поехали на окраину города, где выплевывал остатки черного жирного дыма Московский городской крематорий № 4.
* * *
Серега, только напрягая плечо, развернул рукояткой несущую ступень, на которой стоял гроб с телом девушки, в сторону жерла печи, как в "огневое отделение" ввалились два мужика в штатском.
— Руки за голову! К стене! Стоять! Ноги на ширину плеч! Кто такие?
Братья представились.
В самом факте нахождения возле печей крематория братьев, двое из которых оказались близнецами, не было ничего криминального. Не было нарушением существующего законодательства и то, что старший из братьев Сергей был вором-рецидивистом. А поскольку сидел он не за изнасилование и не за труположество, что еще по науке называется «некрофилией», а за самое обычное разбойное нападение с убийством, то и колечки одной цепи у Ежова и Катанандова пока не соединились. Приди они чуть позже, и вообще братьям не было бы чего предложить.
