– Что, нравится? – наконец донеслось до ушей Эммы, и она тряхнула головой.
– Да, нравится… – Это были даже не бусы, а серебряная массивная цепь с нанизанными на нее семью достаточно крупными янтарными “яйцами”, напоминающими перепелиные. Их можно было принять и за гигантские желуди. Такие же янтарные кругляши висели и на ушах Валерии.
– Это гарнитур… Простенько и со вкусом… Похоже, янтарь – это и твой камень… А что, ты рыжая, глаза у тебя зеленоватые или темно-карие, почти черные, меняют цвет, кожа белая, тебе бы пошли эти штуки… Да что ты так на них уставилась?
Орлов планировал в такие вот янтарные яйца впаять платиновые, набитые бриллиантами…
– Да, – Эмма сделала вид, что очнулась, и теперь все внимание обратила на саму Валерию. – Я в твоем распоряжении, но гарнитур действительно очень оригинальный… Наверное, из Прибалтики?..
– Да нет, это достаточно грустная история… Пойдем, я только что позвонила этому человеку, он нас ждет… А по дороге я расскажу тебе, откуда у меня эти бусы…
В машине на заднем сиденье Эмма увидела торт, вернее красивую глянцевую коробку, в каких обычно бывают торты.
– Это к чаю, – бросила Валерия, махнув рукой в сторону коробки. – Так тебе интересно услышать, откуда у меня эти украшения?
– Конечно, интересно. Во всяком случае, я хотя бы не буду думать сейчас о предстоящей встрече с твоим приятелем. Думаешь, это так приятно – выставлять себя на обозрение, словно какой-нибудь товар.
– Что касается “товара”, то я просто ослеплена твоим видом… Эмма – ты шикарна. Говорю тебе это без лести. Сейчас ты услышишь звук падающего тела, и блестящее будущее тебе просто обеспечено… Ты – само совершенство. Ты – существо без изъяна…
– Послушай, Лера, а что бы ты сделала, если бы вдруг случайно узнала, что я.., убийца.., или проститутка?..
– Ну так что ж с того. В таком случае ты была бы женщиной с тайной, а это еще привлекательней… Эмма, какая же ты еще наивная, да я людей насквозь вижу!..
– А я нет… Ну так что там с твоей янтарной историей?
– Слушай, ни за что не поверишь… У меня была одна приятельница… Ее муж – ну о-о-чень большой чиновник, а она, представь себе, влюбилась и решила уехать с любовником, художником, за границу. У нее были деньги, драгоценности… Одна я была посвящена в ее план. И вот она заявляется ко мне за два дня до отъезда и просит подержать у себя драгоценности. Я думаю, она боялась, что в последнюю минуту ее муж что-нибудь узнает…
– Но ведь если ее муж занимал высокий пост, то он не мог не знать о том, что его жена собирается за границу!..
– Правильно! Он знал, что она едет отдохнуть в Грецию, но откуда он мог знать, что она едет туда НАВСЕГДА… Но дело не в этом, все детали этого “побега” мне неизвестны.. Дело в другом. На следующий день я узнаю о том, что она отравилась.
– Умерла?
– Представь себе – да!
– Муж?
– Tec… – почему-то зашикала на нее Лера, словно их кто-то мог услышать. – Может, ее отравил и муж, но кто это теперь докажет? Главное, что ее нашли в своей постели мертвой, а рядом стакан с остатками цианистого калия… А на стакане ее отпечатки… И никакой записки, ничего… Вот и представь, что я тогда испытала…
– А драгоценности?
– Я в этот же день позвонила Александру Петровичу.., ну, в общем, ее мужу, и сказала, чтобы он срочно приехал ко мне, потому что у меня для него кое-что есть… И он приехал… Он уже догадывался, что речь пойдет о драгоценностях… Я не стала его ни о чем спрашивать, поскольку понимала, что даже если он и убил Катю, то все равно переживает… Я просто достала коробку, обыкновенную коробку из-под обуви, в которой Катя мне и принесла все свои сокровища, и молча отдала ему… Он открыл, все внимательно просмотрел, а потом достал вот эти янтарные штуковины и вдруг протянул мне… “А, это, Валера, тебе… На память…” И уехал. Если честно, то я так до сих пор ничего и не поняла. Как будто он хотел купить мое молчание, что ли? Но кто же расплачивается янтарем? Я понимаю, конечно, это ручная работа и все такое, но ведь это просто янтарь! Почему-то колье Сонечки Ардовой он мне не предложил…
– Сонечки? Но ведь эту женщину, которая отравилась, звали, кажется, Катей? – Эмма слушала очень внимательно, потому что уже поняла, о ком идет речь. Ведь она знала эту Катю, она видела ее в свой первый день приезда в Москву, Катя приходила к Ядову, чтобы встретиться с Сергеем Орловым и заказать ему украшения. Светловолосая, изящная и знающая себе цену женщина… Она хотела начать новую жизнь и поэтому попросила Орлова помочь ей переправить бриллианты и платину, замаскировав их с помощью янтаря…
– Соня Ардова после смерти мужа…
– Подожди, я что-то совсем запуталась… Кто такая Соня Ардова?
– Это подруга Кати Котовой, той, которая отравилась… – капризным тоном пояснила Лера. – Соня после смерти мужа начала потихоньку спиваться и продавать свои бриллианты… У нее было колье, ты себе не представляешь какое… Сделанное в форме женской головки… Глаза изумрудные, большие, как маска, а лицо все сплошь из бриллиантов, волосы в форме волнистых лучей сделаны из золота и платины… И она продала Катьке это колье всего-то за три тысячи баксов… Если бы Катин муженек, у которого рыльце в пуху, подарил мне эту “женскую головку”, я бы еще поняла, но эти орехи или желуди…
– А мне нравится… – задумчиво произнесла Эмма, которая вот уже несколько минут жила своим прошлым, и ей даже чудились голоса Ядова и Сергея, Анны и Кати…
– Это колье Соне сделал какой-то классный ювелир, кажется, он даже не из Москвы…
– Ювелир?
– Вот выйдешь замуж за моего знакомого, разбогатеешь, и тогда и у тебя появится возможность заказывать колье ювелирам… Так что прежде, чем отказывать ему, хорошенько подумай… Ты же помнишь, я сказала тебе, что он не Ален Делон…
– Ну и что?
– Просто ты должна подготовиться к тому, что он.., некрасив.
– А что тебе известно об этом ювелире?
– Да ничего особенного, только то, что у него золотые руки. Кстати, вроде бы он делал и эти янтарные яйца, но, по-моему, здесь и делать-то нечего… Что это ты зациклилась на этом янтаре… Что, действительно так нравится?
Но Эмма промолчала. Она поняла, что Лера ничего не знает про Орлова и уж тем более о том, что он переехал в Москву, а тогда к чему все эти разговоры, воспоминания, боль…
* * *
– Послушай, а может, не поедем к твоему знакомому? Я даже не знаю, о чем с ним говорить.
– Да не переживай ты, говорить буду я… А ты сиди, слушай, смотри и делай выводы.
– Скажи, Лера, а зачем тебе-то все это? – вдруг спросила Эмма, которой надоело разыгрывать из себя круглую дуру.
– Как? Разве ты ничего не поняла? Я просто хочу устроить твою личную жизнь…
– А мне показалось, что ты приревновала меня к Прозорову.
– А хоть бы и так, – вдруг, изменив интонацию, произнесла Лера и, метнув на Эмму настороженный взгляд, еще крепче вцепилась в руль. Машина не ехала, а летела по широкому шоссе, обгоняя другие авто и грозя вот-вот оторваться от земли. – Я, когда увидела тебя вчера, просто глазам своим не поверила… Думала, что ты где-нибудь нищенствуешь, страдаешь и чуть ли не побираешься… Я ведь могу себе представить, каково это быть одной… И вдруг вижу тебя, такую холеную, шикарную… Ты думаешь, что я поверила в байку о том, что ты одна?
– Не знаю…
– Сначала не поверила, но потом, когда ты уже была у нас, присмотрелась к тебе и вдруг увидела в твоих глазах такую грусть… Ты не смейся, я человек далекий от лирики, но у тебя глаза действительно были такие.., такие… И я поняла, что ты страшно одинока. Думаю, что и Прозоров, который тоже наверняка ошалел, когда увидел тебя, такую красивую и грустную, подумал о том же, что и я…
– Я не понимаю, о чем ты…
– Все ты понимаешь. Он весь вечер смотрел на тебя и не мог отвести глаз… Вот я и подумала, а вдруг он захочет тебя? Ты знаешь, я не ревнивая, ведь ты сколько жила у нас, и у меня если и возникали такие мысли, то почти сразу же исчезали… Ты была беременная, рыхлая, в пигментных пятнах…
«Если бы ты только знала, как он просил меня позволить ему поцеловать эти самые пигментные пятна.., этот большой живот и отекшие ноги…»
– ..и вдруг ты предстала перед нами такая сногсшибательная, красивая…
– ..что ты сразу подумала о том, что я собираюсь увести у тебя твоего Прозорова? Так? А теперь послушай, что я тебе скажу… Если бы я этого хотела, то сделала бы уже давно… Но вся беда в том, что Прозоров мне никогда не нравился как мужчина, понимаешь? Я до сих пор люблю человека, от которого родила ребенка, и другие мужчины, которые были в моей жизни после него, являлись лишь способом выживания, не больше… Они любили меня и помогали…
– Ты так говоришь, словно их у тебя было много…
– Двое. Один – банкир, он купил мне квартиру в Крылатском, – врала уже без зазрения совести Эмма, – другой – тот, о котором я тебе говорила…
