class="p1">Больше ни секунды не могу оставаться в этой комнате.
Подхожу к двери и поворачиваю ручку, не имея в голове четкой цели. Я могу спуститься перекусить или поискать книгу, но ноги сами несут меня в противоположный конец коридора, где приоткрыта дверь спальни профессора Барклая.
Воспринимаю это как приглашение, независимо от того, так это или нет.
Глава 27
Эмелия
Прижимаю ладонь к двери и широко распахиваю ее, тихими шагами прокрадываясь в комнату и радуясь лунному свету, просачивающемуся сквозь задернутые шторы. Света достаточно, чтобы направить меня к кровати, где он лежит без рубашки и спит на животе, засунув руки под подушку. Он отвернулся от меня, так что его лицо — лишь тень. Мой взгляд следует по буграм накачанных мышц вниз по его спине к слегка сужающейся талии. Одеяло сбивается вокруг верхней части его боксеров.
Он прекрасен, полуобнажен и лежит так, что напоминает скульптуру эпохи Возрождения: контуры, долины и склоны манят меня.
Делаю нерешительный шаг вперед и протягиваю руку, чтобы провести ею по его спине, едва касаясь кожи кончиками пальцев. Мои намерения туманны. Я бы предпочла не беспокоить его, но ничего не могу с собой поделать. Никогда не видела его без рубашки. У меня определенно никогда не было такой свободы.
Он не шевелится, когда я провожу рукой по его лопаткам и напряженным мышцам. Такой резкий контраст между гладкой кожей и твердыми мышцами. Я бы продолжила свой путь еще дюжину раз, но, когда мои пальцы нежно зарываются в его волосы, он внезапно поворачивается и хватает меня за запястье, захватывая в плен. Если я и думала убежать, то теперь у меня нет никаких шансов.
Вскрикиваю от удивления, но он не отпускает меня.
В его глазах нет и намека на сон. Голубой взгляд напряженный, а не вялый, что наводит меня на мысль, что он либо вообще не спал, либо проснулся, как только я вошла в комнату.
Он не спрашивает меня, что я делаю рядом с его кроватью. А хватает меня за запястье, тянет вниз.
Отодвигается и освобождает место, усаживая меня в центр кровати и окутывая своим теплым телом. Его руки приглашают меня в его комнату, в то время как рот накрывает мой и просит остаться.
Я не стесняюсь, по крайней мере, при лунном свете.
С жаром целую его в ответ, раздвигая губы и бедра, подаваясь навстречу, когда он прижимается ко мне, вдавливая меня в мягкий матрас своим твердым телом. Я плавлюсь, как пластилин в руках ребенка, податливая игрушка.
Мои губы уже кажутся разбитыми. Его поцелуи почти карающие, как будто он вымещает на мне свой гнев. Он нетерпелив и голоден. В своих фантазиях я представляю, как он лежал здесь, скучая по мне и жалея, что отослал меня в комнату в конце коридора. Представляю, как он страстно целует меня, потому что хочет наверстать упущенные часы, вернуть близость, которую мы почти утратили. Его истинные мотивы я никогда не узнаю.
Его рот скользит вниз по моей шее. Зубы впиваются мне в затылок, и я стону, глубоко и кровожадно. Мои ногти впиваются в его кожу.
— Профессор…
Он отстраняется и смотрит на меня, тяжело дыша.
— Джонатан, Эмелия. Зови меня Джонатан.
Отвечаю отказом, но на самом деле я не могу.
Ему нравится мое сопротивление. Его руки берут подол моей одолженной футболки и начинают задирать ее вверх, обнажая сначала трусики, а затем пупок, живот, грудную клетку, грудь.
Он смотрит на меня в тусклом свете, на мгновение завороженный, прежде чем наклониться и взять в рот сначала одну грудь, затем другую, с жадностью пробуя их на вкус. Он обхватывает губами кончик и посасывает в течение секунды, прежде чем сделать это снова, прикусывая до тех пор, пока я не шиплю, и моя спина не выгибается дугой на кровати. Затем он нежно целует их, помечая мою кожу и заставляя ее покраснеть.
На прикроватной тумбочке раздается сигнал будильника на телефоне, и я вздрагиваю.
— Черт, — ругается он себе под нос и наклоняется, чтобы выключить звук.
У меня все еще звенит в ушах, даже когда в комнате становится тихо.
— Ты всегда ставишь будильник на середину ночи?
— Мне нужно успеть на рейс в шесть утра.
Похоже, он глубоко раздосадован, но это ничего не меняет. Ему нужно идти, и моя нагота внезапно кажется глупой. Жаль, что я не могу натянуть одеяло и спрятаться под ним. Довольствуюсь тем, что натягиваю вниз футболку.
— Это проект в Цинциннати… Мне нужно уладить несколько неотложных вопросов, но я не должен отсутствовать дольше двух-трех дней. Надеюсь, что вернусь в Бостон не позже вторника.
Я уже отстраняюсь, не в силах поддерживать зрительный контакт, когда выскальзываю из-под него и подтягиваю колени к груди.
— Хорошо.
— Я собирался разбудить тебя перед уходом.
Киваю, давая понять, что это было бы прекрасно. В конце концов, это не было неожиданностью. Я знала, что он уезжает. Не уверена, почему это все еще беспокоит меня.
— Это к лучшему. Немного времени, чтобы остыть.
Он протягивает руку, чтобы взять меня за подбородок.
— Это не то, чего я хочу.
Я вздрагиваю от его смелого заявления, но не говорю ни слова.
Начинаю вставать, но он качает головой.
— Останься. Поспи. Мне нужно принять душ и закончить собирать вещи.
Остаюсь на месте, а он вздыхает и соскальзывает с кровати.
Не думаю, что удастся заснуть, если он ходит практически голый, слышу воду в душе, стук флаконов с шампунем и кондиционером, жужжание электробритвы. Это последнее, что я помню, прежде чем сон наконец настигает меня. Я провалялась в отключке несколько часов, очнувшись только тогда, когда луч света, пробивающийся сквозь шторы, идеально лег на мое лицо.
Быстрый взгляд на прикроватные часы говорит мне, что я сильно проспала. Одиннадцать утра, не могу припомнить, чтобы вставала так поздно со времен старшей школы.
В доме профессора Барклая мертвая тишина, и я снова чувствую себя незваным гостем. Сажусь на край кровати, свесив ноги, и оглядываюсь вокруг, стараясь не двигаться и не нарушать тишину, как будто кто-то может узнать.
Его пиджак лежит сложенным на спинке стула у окна. Спортивная сумка висит на ручке дверцы шкафа. Оглядываюсь на неубранную постель и поддаюсь порыву наклониться и уткнуться лицом прямо в середину подушки профессора Барклая. Наполняю свои легкие его запахом, и он пьянит, как наркотик. Успокаиваюсь до состояния гипноза. Я остаюсь в таком положении, лежа на его подушке и окруженная им,
