слишком мала, чтобы вместить 40 переплетенных буклетов.
— Я… я не отправила файл в типографию вовремя. Вы же сказали, что у меня есть время до 19:30, но…
— У вас нет буклетов?
Его глаза расширяются в панике, что только заставляет меня паниковать еще больше.
— Они не были готовы.
Он подходит на дюйм ближе и понижает голос.
— Все ждут в конференц-зале, Эмелия.
— Я могу пойти и распечатать их прямо сейчас. Просто… Я могла бы воспользоваться принтером, а потом быстро скрепить все степлером…
Мой голос затихает, когда он сжимает переносицу и качает головой. Я вздрагиваю, когда он ругается.
— Нет времени. Пошли.
Он уходит, оставляя меня, в то время как остальная часть моей команды смотрит на него. Хьюго и Мира бросают на меня сочувственные взгляды, но это все. Все остальные следуют примеру Льюиса. Раздраженные взгляды трудно игнорировать, когда я быстро складываю вещи на стол и следую за всеми в конференц-зал, где, конечно же, сидит и ждет вся команда «Белл-Хейвен». Я прихожу на совещание последней.
Бросаю взгляд в сторону длинного стола для совещаний, зная, что там найду. Профессор Барклай вернулся. Он сидит рядом с мистером Бэнксом, и, хотя они тихо разговаривают, он не пропускает моего появления. Наши глаза встречаются на долю секунды, мое сердце готово разорваться, а затем я отвожу взгляд, осознавая тот факт, что едва держу себя в руках. Уверена, что у меня слезятся глаза и покраснело лицо. Мои руки сжаты в кулаки по бокам. Не хочу быть здесь. Не хочу терпеть эту встречу, и больше всего я хочу, чтобы его здесь не было, и он не стал свидетелем моего провала.
Пока Льюис начинает говорить, команда специалистов по охране архитектуры сгруппировалась в углу у входа. Он не теряет времени, чтобы бросить меня под автобус. Поблагодарив всех за участие, он извиняется за то, что мы будем работать только с цифровой составляющей презентации, выведенной на монитор за его спиной.
— Один из членов нашей команды не успел вовремя получить распечатанные буклеты, и, хотя это не удобно, если вы будете следить за презентацией, мы справимся.
Не упускаю из виду, что Инес отступает от меня на полшага, словно пытаясь дистанцироваться от моего недоразумения.
Тонкие уколы не прекращаются. В течение пятнадцати минут Льюис заставляет меня чувствовать себя только хуже.
— Вы могли бы лучше разглядеть это, если бы буклет был перед вами, но я говорю об этих окнах, и в буклете у нас была фотография, которой здесь нет, и на которой вы могли бы увидеть детали этой части наружного камня.
Все это время моя голова опущена от стыда.
Затем начинается самое интересное: каждый член команды по сохранению архитектуры по очереди выходит на сцену, чтобы рассказать о своей части презентации. Например, Хьюго назначен ответственным за атриум в передней части дома. Он рассказывает о некоторых проблемах, с которыми мы сталкиваемся при работе со стеклянным потолком и железными конструкциями. Мира рассказывает о парадной лестнице и фойе. Я освещаю стеклянные окна от Тиффани и ужасно нервничаю, когда Мира отходит в сторону и позволяет мне протиснуться вперед, так что все взгляды устремлены на меня. Даже в хороший день я бы нервничала, выступая перед залом, заполненным таким количеством важных людей. Сегодня же меня почти парализовало.
— Далее я буду говорить об окнах в комнате для завтрака.
— Говорите громче, пожалуйста, — говорит кто-то.
— Эм…
Мое горло сжимается так сильно, что мне приходится выдавливать каждое слово, пока я продолжаю. Эмоции видны в каждом дрожащем слоге.
— Я… я сказала, что окна от Тиффани, которые вы видите здесь, являются самой важной деталью в восточном крыле дома.
— Они тебя не слышат, Эмелия, — упрекает Льюис.
Изо всех сил стараюсь сохранить самообладание, когда слеза скатывается по моей правой щеке. Я поворачиваюсь, чтобы спрятать ее, но от этого всем становится только труднее меня услышать.
— Окна…
Льюис подходит и кладет руку мне на плечо, оттаскивая меня назад, чтобы он мог закончить мою часть презентации. Его гулкий голос вибрирует во мне, когда я отступаю за спины всех остальных, укрываясь за ними и смахивая слезы, которые теперь свободно текут по моим щекам.
Я только усугубляю ситуацию, ругая себя за то, что не сдержалась перед всеми на работе.
Когда собрание заканчивается, я с облегчением подаюсь вперед, немедленно поворачиваясь к двери, чтобы убежать, но затем слышу голос профессора Барклая, перекрывающий все остальные разговоры.
— Льюис, ты останешься на минутку. И Эмелия тоже.
Мое сердце болезненно колотится в груди, когда я жду, пока конференц-зал опустеет. Мира успокаивающе гладит меня по руке и держится в стороне, сколько может, но в конце концов ей тоже приходится уйти.
Когда мы остаемся втроем, смотрю в сторону Льюиса. Его самодовольное выражение лица в точности говорит мне о том, что, по его мнению, сейчас произойдет.
Профессор Барклай обходит стол зловещими шагами, подходит и встает передо мной, поворачиваясь к Льюису и становясь непроницаемой стеной между мной и моим непосредственным начальником.
Стоя спиной ко мне, он обращается к Льюису.
— Я едва смог высидеть эту презентацию. То, что вы только что сделали… — он качает головой, словно пытаясь успокоиться. — Хочу прояснить, что я не допущу, чтобы хоть с одним сотрудником этой компании обращались так, как вы только что обошлись с мисс Мерсье. Вы поняли?
Его тон не оставляет места для споров. Глаза Льюиса расширяются от шока. Очевидно, он не ожидал, что гнев профессора Барклая будет направлен на него.
— Теперь, что касается буклетов, которые ваша команда не смогла предоставить… — он снова поворачивается ко мне и спрашивает. — Эмелия, ваш непосредственный руководитель отправил их в печать?
Сначала колеблюсь, не желая злить Льюиса, но профессор Барклай снова произносит мое имя, на этот раз более настойчиво, и я качаю головой.
— А ваш руководитель — это Даг, верно? Даг или Льюис проверяли вчера вечером и убедились, что буклеты были отправлены в типографию к нужному времени?
Я снова качаю головой.
— А сегодня утром Даг или Льюис связывались с типографией, прежде чем вы пришли забрать буклеты?
— Нет.
— Это было всего лишь задание на печать, — раздраженно говорит Льюис. — Не так уж и важно.
Профессор Барклай резко поворачивается к нему лицом.
— Вот именно, и все же ты заставил Эмелию чувствовать себя дерьмово из-за этого перед всей компанией.
Его голос звучит так злобно, что я удивляюсь, как Льюис не съеживается от страха. Однако его щеки краснеют, и я отвожу взгляд, пытаясь выказать ему хоть каплю уважения,
