убеждать в правильности принятого решения тех, кого он четыре года настраивал на войну. Они хотят убивать, а он в последний момент пошёл на попятную.
«Поднимутся ли они против меня? Могут. Справлюсь ли я с ними? Да, но придётся приложить усилия…»
Что же касается экономики, то её разгонит межзвёздная торговля. Но поскольку потраченные ресурсы никто не вернёт…
«Через год или два Мэя нас проглотит. Никаких сомнений. И винить в этом будут меня. Всю мою семью. Всех потомков гордых даров. Династия падёт, а поддержки не будет, потому что они отказались от адигенской формы правления, точнее, не смогли её установить… Как адигены относятся к фага? Уж они-то наверняка не считают нас ровней…»
А если продолжить задуманное и следовать прежним курсом – на войну?
Для начала не придётся никого ни в чём переубеждать, поскольку в этом случае политические проблемы возникнут только в случае военных неудач. Если начать вторжение до того, как Феодора объявит о прибытии посланников Герметикона, то её заявления не будут иметь никакого смысла – войну не остановить.
«Что будет в случае победы?»
Вариант поражения Наамар рассматривать не собирался, поскольку понимал, что в этом случае его будут судить и, скорее всего, казнят. А значит, плевать, что будет с экономикой, Стремлением и всем Траймонго.
«Итак, одержав победу, я устанавливаю уверенный протекторат над всеми Стремлениями. Очаги сопротивления остаются на Небе, поскольку штурмовать его нереально, но без поставок продовольствия из Садов они долго не протянут. В Садах будут действовать партизанские отряды, но при здравой политике с мирным населением и жестокой – с непримиримыми выступления будут подавлены в течение года или двух. Что же касается Герметикона… Они наверняка знают, что такое война. Нравится им воевать? Сомнительно, война мало кому нравится. Но какое им, собственно, дело, что происходит на Траймонго? Противоречия накапливались не один день, и на последнем этапе войну остановить невозможно. А значит, им остаётся одно – наблюдать и ждать, кто одержит победу.
А победитель…»
И тут Наамар понял, что, несмотря на всю свою уверенность, он всё-таки сомневается в исходе войны. Боится, что не сможет одержать верх над Радбудом и Феодорой, которая наверняка его поддержит. Точнее, начал сомневаться и бояться, потому что появилась неизвестная величина:
«Проклятые пришельцы!»
– Синьор сенатор, – негромко позвал его полковник Тарлек. Он знал привычку Наамара впадать в размышления, терпеливо ждал, когда сенатор сам вернётся в реальность, но не дождался. – Синьор сенатор!
– Что? – рявкнул вырванный из раздумий Наамар. – Ты ведь знаешь, что меня нельзя беспокоить!
– Примерно час назад с Неба спустился неизвестный воздушный корабль, – быстро сообщил Тарлек, глядя разъярённому сенатору в глаза. – Они здесь, синьор сенатор, они прилетели.
– Где «здесь»? – нахмурился Наамар.
– В Стремлении Харо.
– Я в Стремлении Харо!
– Да, синьор сенатор, – подтвердил Тарлек. – Неизвестный воздушный корабль находится в двух часах езды от нас. И немного вверх.
Глава 5
в которой Помпилио ведёт разговоры в Парящем замке, Мерса переживает, Галилей открывает глаза, Наамар изучает варианты, Бабарский совершает путешествие не по своей воле, юный Занди показывает себя настоящим другом, а Крачин становится капитаном и, увы, недобрым волшебником
Парящий замок…
Восхитительная природа благословенных Садов – переплетение густых лесов, холмов, полей и рек, бесчисленных озёр и величественных Стремлений – способствовала развитию на Траймонго самобытной и весьма изысканной архитектуры, некоторые образцы которой вызывали одобрительные кивки даже у Помпилио: длинные и высокие каменные мосты, украшенные скульптурами и мифологическими животными; дворцы и поместья, фасады которых выходили не на дороги, а к берегам; башни, неожиданно вырастающие посреди леса… Траймонгорцы любили свой мир и старались сделать так, чтобы рукотворные творения, во всяком случае лучшие из них, не разрывали полотно чудесной природы планеты, а соответствовали ему, украшали, а не портили. Ведь когда твой мир преисполнен красоты, жить в страшных домах – неестественно. И противно.
Траймонгорцы умели строить, однако Парящий замок – родовое гнездо Феодоры – поражал воображение: и красотой, и умением строителей идеально вписать своё творение в ландшафт, и некоторой смелостью. В этом месте отвесная скала плато почти сразу переходила в почти отвесные скалы гор, поднимающиеся то ли на два, то ли на два с половиной километра, создавая у стоящего в Садах человека ощущение могучих столбов, подпирающих само небо. Даже не столбов – мощной несущей стены, не позволяющей небу рухнуть на землю, однако в стене отыскался изъян: по странной прихоти природы одна из скал «росла» не строго вверх, а полого, под углом в тридцать градусов, и вылезла за линию плато, нависнув – или воспарив – над землёй.
– Долгое время Парящая скала была излюбленным местом прогулок тех, кто оказывался на Небе, – ведь с неё открывается потрясающий вид, – рассказала Феодора. – Открывался, как вы понимаете, только тем, кому доставало смелости пройти по ней.
– Всё лучшее – храбрецам, – усмехнулся Помпилио.
– Можно сказать и так. – Феодора помолчала. – Один из моих предков так влюбился в скалу, что решил построить на ней замок. Его называли сумасшедшим, говорили, что это очень опасно, что всё может рухнуть в любое мгновение, но он привёз специалистов, они исследовали скалу и сказали, что это единый камень и он простоит над Садами очень долго.
– Твой предок оказался упорным.
– Как все они.
– Он молодец.
– Он создал легенду.
Несмотря на результаты исследований, предок Феодоры не стал сильно перегружать скалу, поэтому замок получился небольшим, но изящным, выполненным в местном архитектурном стиле «переосмысление», когда надобность в мощных стенах и высоких башнях отпала, но они по-прежнему оставались привлекательными в глазах заказчиков. Главной же особенностью замка стала большая терраса, расположенная прямо над Садами. В ветреную, но в безоблачную – как сегодня – погоду с неё открывался такой потрясающий вид, что, казалось, можно было разглядеть даже Море.
– Твоя семья связана с Небом?
– Всегда была, – подтвердила Феодора. – Если верить преданиям, когда-то мои предки были кузнецами. Оказавшись на Траймонго, они сначала построили кузницу, здесь, на Небе, поближе к руде, потом стали её добывать, перерабатывать, построили первый завод и постепенно превратились в одних из богатейших промышленников Траймонго. Теперь мы не только добываем руду и плавим металлы, но строим машины и станки.
– Очень хорошее занятие.
– Если вам интересно, мне принадлежит примерно треть производств Уло. – Сенатор Уло легко улыбнулась. – Понимаю, что вряд ли удивлю вас богатством, просто рассказала.
Некоторое время они любовались Садами, но при этом, как обратил внимание дер Даген Тур, Феодора то ли машинально, то ли случайно смотрела в сторону Харо,
