– Его зовут Роньон, – заговорил Форсайт, смерив девушку быстрым взглядом.
Лет двадцати, привлекательная, хотя в ее внешности еще сохранялась детская угловатость, она держалась уверенно и невозмутимо. Судя по всему, она не была новичком на «Газели», и Форсайт на мгновение подумал, не поспешил ли он с догадками относительно того, кто она и что из себя представляет.
Потом он снова присмотрелся к ней, на сей раз внимательнее. Бесстрастно-любезное выражение лица, ледяной оценивающий взгляд… Взгляд профессионального политика или талантливого мошенника.
Нет, он не ошибся.
– А вас, если я правильно понял, зовут Чандрис, – добавил Форсайт.
– Да, – ответила девушка, мельком посмотрев на Роньона. – Ваш визит – большая честь для «Газели». Могу ли я спросить, что привело Верховного Сенатора на наш скромный корабль?
– Стечение обстоятельств и интерес к работе господина Джереко, – сказал Форсайт. – Но я постараюсь не путаться у вас под ногами.
– Вы нам не помешаете, – холодным тоном произнесла Чандрис. Ее глаза скользнули по подвеске на шее Форсайта, словно девушка хотела убедиться в том, что он тот, за кого себя выдает. – Прошу прощения, но мне еще многое нужно сделать, прежде чем мы стартуем.
– Разумеется. – Форстайт кивнул и сместился к переборке, уступая ей дорогу. – Если это постели для наших кают, вы можете отдать его Роньону. Мы сами способны позаботиться о себе.
– Прекрасно. – Приблизившись к гиганту, Чандрис подала ему белье.
Роньон вопросительно посмотрел на Форсайта.
«Отнеси его в наши каюты, – велел ему тот. – Помнишь путь?»
«Конечно, – ответил Роньон, принимая стопку белья и сжимая его под мышкой. – Мне остаться там?» – показал он на пальцах свободной руки.
«Пожалуй, да. Я приду туда чуть позже».
Чандрис все еще стояла рядом с Роньоном.
– Он глухонемой, – объяснил Форсайт, заметив озадаченное выражение на ее лице. – Если вам потребуется объясниться с ним, это можно сделать только с моей помощью.
– Понятно, – сказала девушка. – В таком случае я вернусь к своим обязанностям. Вы уверены, что он сам найдет дорогу?
– У него отличное чувство направления, – заверил ее Форсайт.
Чандрис кивнула:
– Впрочем, я иду в ту же сторону.
– Хорошо, – сказал Форсайт, поймав взгляд Роньона.
«Это Чандрис, – жестами сообщил он. – Она проводит тебя к каютам».
Роньон кивнул, и они с девушкой зашагали по коридору.
– Насколько мне помнится, – сказал Форсайт, поворачиваясь к Косте, – мы собирались отправиться в рубку.
Коста смотрел вслед удаляющимся Роньону и Чандрис.
– Да, – произнес он, не без труда сосредотачивая внимание на Форсайте. – Будьте добры идти за мной, сэр…
По пути Форсайт недовольно морщился. Джереко и Чандрис явно что-то замышляли. Он видел это по их поведению так же легко, как читал жесты Роньона. Оставалось лишь выяснить, что именно у них на уме.
И надеяться, что их затея не помешает его планам остановить вторжение ангелов.
Глава 25
Тягач выбрал люфт, «Газель» вздрогнула и покатила по бетону. Внезапный рывок застал врасплох Роньона, несшего в руках белье. Он покачнулся и ударился плечом о переборку.
Это был тот самый удобный случай, которого дожидалась Чандрис. Она мгновенно оказалась рядом, поддерживая Роньона под руки и прижимаясь к нему всем телом.
Прошло две секунды, прежде чем он вновь обрел равновесие, и девушке пришлось его отпустить. Но этого времени было достаточно. Ощущение, возникшее у Чандрис минуту назад при разговоре с Костой и Верховным Сенатором, не обмануло ее.
Роньон носил на себе ангела.
Ангела. Чандрис повторила это слово про себя, лихорадочно пересматривая свои планы с учетом новых обстоятельств. Ангел. Не тот, которого Девисы держали про запас и которого она решила не трогать, – ангел, принадлежащий члену правительства. Один из тысяч. Ангел, исчезновение которого скорее всего останется незамеченным. «Сложная нейрохирургическая операция и шесть месяцев интенсивной терапии, – сказал ей Ханан. – А также два миллиона райя».
Я исправилась и стала другим человеком, напомнила себе Чандрис. Однако эта фраза показалась ей пустой и бессмысленной. Вдобавок она никому не давала обещаний исправиться. Она бросила воровство только потому, что в последнее время ей под руку не попадалось ничего, что стоило бы труда и риска.
До нынешнего дня.
Они вошли в каюту Ханана. Роньон, весело улыбаясь девушке, положил стопку белья на стол.
– Если хотите, я могу застелить койки, – сказала Чандрис и только потом вспомнила, что он ее не слышит. Она задумалась, решая, как нагляднее всего выразить свой вопрос, но Роньон покачал головой и ткнул себя пальцем в грудь. Повернувшись к койке, он начал ее заправлять.
Итак, он умеет читать по губам. Странно, что Форсайт не упомянул об этом. Наоборот, он совершенно определенно дал понять, что Роньон общается только на языке жестов.
Пока он трудился, Чандрис стояла в проеме люка и рассматривала его широкую спину. Призвав на помощь опыт своей прошлой жизни, она соображала, как завладеть ангелом. Проще всего было забраться в карман Роньона, но Чандрис не знала, в каком из них лежит добыча. К тому же, находясь в открытом космосе, она не смогла бы бежать, если бы Роньон заметил пропажу. Пусть он сам отдаст ей ангела, а уж она придумает причину, по которой ему захочется это сделать. Обвести вокруг пальца мужчину, страдающего столь явными Дефектами, – что может быть проще.
Роньон заправил койку и обернулся, явно удивленный тем, что Чандрис все еще здесь. Тем не менее, беря в руки второй комплект белья, он улыбнулся. Девушка улыбнулась в ответ и шагнула в сторону, пропуская его. Она пересекла коридор, вошла в каюту Ханана, и улыбка сбежала с ее лица. Обвести вокруг пальца – что может быть проще… если не считать одной маленькой детали.
Человек, которого она выбрала своей жертвой, был глух.
Чандрис прикусила губу, охваченная нерешительностью, которой не ведала уже давно. Ей еще не доводилось обхаживать глухих клиентов; только теперь она по-настоящему поняла, до какой степени обязана успехами своему голосу, его звучанию, подбору слов, построению фраз – именно это заставляло жертв видеть в ней совсем не того человека, которым она была на самом деле. Все эти годы голос был ее главным оружием, более важным, чем талант к перевоплощению и язык телодвижений.
Теперь она была лишена этого оружия.
В каюте запищал интерком.
– Чандрис? – позвал голос Орнины. – Где ты?
Девушка подошла к столу и нажала клавишу.
– В вашей каюте, – ответила она. – Помогаю Роньону менять постельное белье.
– Рон… А, понятно – помощник Сенатора, – сказала Орнина. – Я не расслышала его имя. Я хотела сообщить тебе, что мы уже почти на стартовой полосе.
Чандрис поморщилась:
– Сейчас приду.
Интерком щелкнул и выключился. Несколько секунд Чандрис стояла неподвижно, глядя в спину Роньона и лихорадочно изобретая план, который можно было осуществить ближайшие шестьдесят секунд. Если она упустит этот шанс…
«Успокойся, – сказала она себе, глубоко вздохнув. – Не торопись. У тебя много времени».
Чандрис прикоснулась к плечу Роньона, и тот обернулся.
– Я должна вернуться в рубку управления, – сказала она, стараясь проговаривать слова с отчетливой артикуляцией. – Если хотите узнать дорогу туда, можете отправиться со мной.
Роньон посмотрел на постель, которую заправил только наполовину, задумчиво наморщил лоб, покачал головой и, подняв перед собой руки, зашевелил пальцами.
– Я не понимаю этот язык, – перебила Чандрис, мягким прикосновением останавливая его пальцы. – Может быть, потом вы научите меня. Хотите остаться здесь?
Роньон кивнул.
– Хорошо, – сказала Чандрис. – Мы еще увидимся.
Грохот двигателей «Газели» сменился приглушенным ревом, и в тот же миг возникла невесомость. Коста стиснул зубы и, сосредоточив взгляд на затылке Ханана, попытался перебороть тошноту.
– Мы легли на курс до ускорителя Серафа, Верховный Сенатор, – сказал Ханан, обернувшись. – Будем там через час. Я придал кораблю вращательное движение – через пару минут к нам хотя бы отчасти вернется вес.
– Спасибо, – произнес Форсайт. Коста отважился бросить взгляд в его сторону и не заметил на лице сенатора ни малейших признаков космической болезни. Как всегда, Коста вновь оказался единственным, кому досаждала невесомость. – Долго ли нам придется ждать возле ускорителя?
– В идеале совсем не придется, – ответил Ханан. – Мы едва успеем совершить разворот.
– И это при том, что один ускоритель обслуживает корабли, взлетевшие с трех стартовых тарелок? – возразил Форсайт. – Мне казалось, там должна возникать давка.
– Вы рассуждаете логично, – согласился Ханан. – Но, как ни странно, такое случается крайне редко. Во-первых, установка координат упрощена до предела. Ускоритель и «Центральная» связаны двусторонним каналом. Пока они функционируют, можно попасть только туда либо обратно.
