Закончил Итари весьма прагматично:
— Тем более что через два-три года нам опять понадобится такой маг как вы. Я, вообще-то, потому вам так длинно и путано рассказывал все. Чтобы вы не подумали дурного, и поняли все сами.
Она не сдержалась, чуть заметно улыбнулась:
— Спасибо Итари. Я все поняла. Я не забуду вашу деревню. Завтра утром я должна идти дальше, в горы. И я решила, что лошадь мне там не понадобится — я намучалась с ней в лесу, в горах мне будет еще труднее. Эту лошадь оставьте себе — она вам пригодится. Денег мне не надо. Приготовьте только немного еды, чтобы я могла ее унести — этого будет достаточно. В горах я ее не смогу купить. Только, пожалуйста, мяса не надо — я его не ем.
— Хорошо, мы сделаем, как вы сказали. А лошадь заколем. Простите, но мне кажется, что вы ее приобрели не вполне законно. Если вдруг ее увидит тот, кому видеть подобное не следует, нам будет трудно доказать, что вы не посещали наши края.
— Лошадь ваша — делайте с ней что хотите, — ей стоило труда сдержать гримасу сожаления по обреченному животному. — И скажите мне — в горах кто-нибудь живет?
— Нет — честным людям там делать нечего. Приписные холопы туда бегут часто, живут годами в лишениях, потом не выдерживают, спускаются назад. А больше там никого нет — там делать-то нечего людям. По этим горам идет граница Атайского Рога — самой большой язвы Древних, из тех, что на юге. Дело, конечно, ваше, но зря вы туда направляетесь. Это один из самых жутких ожогов той войны. Лет пятьдесят назад туда экспедиция ушла — солдаты, маги, ученые. Никто не вернулся. Туда даже охотники за артефактами и кладами не любят лазить — себе дороже. Вроде бы со стороны моря там почище, хотя тоже не подарок, но если вы в ту сторону… ох и далеко туда… и страшно… Вы может и сильны в магии, но вы не представляете, какие твари могут обитать на этих проклятых землях. — Ничего Итари — они меня не страшат. Самый опасный монстр, это человек — остальных я как-нибудь переживу.
ГЛАВА 14
Тим проснулся, почувствовав, что рядом гуляет смерть. За бортом корабля кто-то умирал. Умирал не от старости — это было убийство. Бодрствуя, Тим бы этого не ощутил, но во сне его сознание раскрывалось, начинали проявляться его странные способности. Дед Ришак, еще в детстве заметив за внуком эти странности, долго изучал дар мальчика. Даже какого-то шамана из далекого стойбища приволок — для консультации. Тщетно — этой тайны не постиг и шаман. Прагматичный Ришак после этого свернул свои исследования. Он и без того понимал, что от брака небесного человека и дочери степи если что-то и родится, то непростое. Когда не можешь заставить этот дар служить себе, то не стоит терять времени — жизнь и без того коротка. Подумаешь, магия! Накхов этим не удивить — если копнуть, то чуть ли не у каждого будет искра таланта. Не зря кочевники веками разбавляли по всем родам ценные гены носителей магического дара.
С тех пор Тим знал, что у него есть небольшие магические способности. Знал и то, что дар его крайне необычен — даже шаманы о подобном никогда не слышали. Но управлять им он не умел. Не знал и его границ. Да и вообще сталкивался с ним лишь в стрессовые моменты или в первые мгновения после пробуждения — это заставляло его подозревать, что дар раскрывается полноценно лишь во сне.
Вот и сейчас, еще не открыв глаз, ощутил весь окружающий мир во всем его объеме. Тим будто превратился в зрачок, способный видеть одновременно во все стороны, причем видеть как явное, так и скрытое. Он осознал, что лежит в угловатом переплетении серых мертвых плоскостей конструкции «Клио». Увидел искрящие малиновыми огоньками нити напряженной оснастки судна, яркие снующие светлячки — это горела жизненная сила членов команды. За правым бортом колыхалось бурое марево мертвой плоти кашалота — из нее струились миазмы угасающей жизни. Но смерть гиганта настигла давно — эти жалкие струйки не могли потревожить Тима.
Настоящая смерть устроила жатву под тушей убитого кита. В мелькание остроносых серых теней она влетала росчерком сияющей стали, пресекая нити чьей-то жизни. Вязкое марево сизых струй и сгустков колыхалось вдоль правого борта. Какие-то мерзкие, бесплотные сущности, пикируя на изломанных крыльях, отхватывали куски от этого туманного «пирога». Тим понял, что видит духов. А может, демонов. Но уж точно не ангелов — ангелов с пастью крокодила не бывает. Да и не будет ангел питаться миазмами умирающих живых существ.
Одна из крылатых тварей просочилась сквозь борт, заметалась по кубрику, на лету она лапами пыталась запихнуть поглубже в пасть ухваченный кусок туманной субстанции. Матрос, лежащий на соседней койке с компрессом на лбу, застонал, когда эта бестия задела ему грудь кончиком крыла. Тим, чувствуя, что странное создание может быть опасно, уставился на него очень нехорошо. Тварь, будто почувствовав взгляд, прытко ушла в небо, беспрепятственно пройдя сквозь настил палубы.
Стараясь не потерять связи с этим миром иллюзий, Тим осторожно встал, поднялся на палубу. Зрение его здесь начало как бы раздваиваться — сквозь призрачные декорации постепенно проступал реальный мир. Это плохо: еще немного — и он перестанет видеть скрытое. Обогнув матросов, занятых на разделке, Тим пробрался на нос «Клио» и уже здесь, подойдя к борту, взглянул вниз. И увидел источник смерти.
Акулы, привлеченные кровью, собрались, наверное, со всего моря. Сколько их было, не понять — может, десятки, а может, и тысячи. Они буквально кишели вокруг кашалота, набрасываясь на его тушу снизу и с боков. Это, естественно, не нравилось матросам, и время от времени они устраивали хищным рыбам экзекуцию — трокелями и пиками начинали убивать тварей. Это привносило в стан акул еще большее оживление — непострадавшие рыбины налетали на своих раненых и убитых сородичей, разрывая их в клочья. Вода была пропитана смертью.
Выставив над морем свои пострадавшие ладони, Тим зажмурился, напрягся, превратил себя в притягательный магнит для струек тумана, покидающего тела убитых рыбин. Те дружно дрогнули, потянулись к человеку, белесыми червями накинулись на его ладони, втягиваясь через них в тело.
Тим смог выдерживать это недолго — каких-то несколько жалких мгновений. Сила, напитывающая его тело, первым делом начисто выветрила из головы сонливость и симптомы похмелья. Взбодрила так, будто ведро степного чая выпил с добавкой змеиной крови и яда, прогнала боль из ладоней и ломоту из измученных греблей суставов. Увы, все это привело к неизбежному финалу — Тим больше не смог удерживать свой разум на хрупкой грани между сном и явью. Это все равно что попытаться спать под ледяным водопадом. Если кому непонятно — подобное занятие очень сильно бодрит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
