случае имел, как всегда, только первый фактор.
В целом же в данной главе автор «Государя» смог выйти из труднейшего положения с наименьшими потерями: и римского папу не обидел, и полноту классификации государств завершил.
Впрочем, была и еще одна сторона вопроса, касающаяся церковного государства, о которой пока ничего не было сказано. Дело в том, что освободить и объединить Италию – главная цель Макиавелли – было в то время невозможно без использования морального авторитета католической церкви. Полагаю, что Никколо прекрасно это понимал. Соответственно, при всем своем хорошо известном критическом настрое в отношении папского государства, он должен был иметь еще и эту причину воздерживаться от язвительных замечаний в адрес политики Ватикана и морального упадка Италии, за который тот был во многом ответственен.
Глава XII
О том, сколько бывает видов войск, и о наемных солдатах
С этой главы Макиавелли начинает ту часть книги, которая посвящена государю и его врагам (до главы XIV)[404]. Он также совершает резкий поворот от проблем государя и государств к болезненной проблеме наемничества в вооруженных силах. Отправная точка предельно ясна: поскольку освободить и объединить Италию можно было только с помощью военной силы, то военный вопрос неизбежно оказывался одним из самых животрепещущих. Не случайно автор «Государя» посвятил военной проблеме отдельный трактат «О военном искусстве», который сразу же создал ему славу военного эксперта[405]. Актуальность этой проблемы в те времена была ясна до предела: по Италии постоянно двигались сонмы наемников (первоначально преимущественно иностранных, затем среди них оказалось немало итальянцев[406]), служащих то одному, то другому государю. Так называемая «опора на собственные силы», точнее на своих подданных, на практике была крайне редка.
Вообще проблема военного наемничества при Макиавелли обсуждалась довольно часто и заявлять о том, что флорентиец был родоначальником дискуссии о ней, было бы откровенной ошибкой. Правда и то, однако, что он пошел в этом вопросе дальше своих предшественников.
До предела ясно он высказался в отношении своего идеала в «Рассуждениях»: «Не иметь солдат для обороны и нападения позорно для современных государей и республик; … этот недостаток вытекает не из отсутствия людей, годных к ополчению, а из неумения самих правителей воспитать в подданных воинский дух… Ведь самая справедливая истина гласит, что если у государя есть подданные, но нет солдат, то это вина его, а не природы или местоположения. Приведу на этот счет свежайший пример. Всякий знает, что недавно английский король напал на Францию и использовал при этом в качестве солдат только своих подданных[407]; поскольку Англия до этого 30 лет не воевала, там не было ни опытных солдат, ни военачальников, однако король бестрепетно выступил с ними против царства, изобилующего хорошими войсками и полководцами, непрерывно упражнявшимися во время итальянских войн. Все дело в том, что этот правитель отличается благоразумием, а его королевство – правильным устройством, и в мирное время он не оставляет попечения о войне»[408].
И здесь мы касаемся одной из важнейших проблем как для Макиавелли, так и для его исследователей. Речь идет о том, что именно автор «Государя» был инициатором создания во Флоренции народного ополчения – революционная вещь для того времени. Гонфалоньер Пьеро Содерини долгое время отказывал Макиавелли в реализации его идеи, однако в конце концов дал свое согласие. С начала 1506 г. начинание Макиавелли стало реализовываться на практике[409].
В то время вооруженные силы в Италии состояли преимущественно из иностранных (итальянских и неитальянских) наемников, которые были объединены в отряды, и заключали временные соглашения то с одним, то с другим властителем или республикой. Постоянных армий, основанных на принципах призыва или найма собственных граждан, не существовало. В случае войны в действие могло вступить городское ополчение. В основном оно использовалось для защиты города при осаде. Макиавелли же считал, что ополчение должно использоваться максимально широко, для чего соответствующие отряды должны быть хорошо обучены. Поскольку ополченцы будут воевать за своего государя и свою страну, то, с его точки зрения, воинский дух их будет в теории выше, чем у иностранных наемников.
Выше мы подробно обсудили разновидности государств, названные мною в начале; отчасти рассмотрели причины благоденствия и крушения государей; выяснили, какими способами действовали те, кто желал завоевать и удержать власть. Теперь рассмотрим, какими средствами нападения и защиты располагает любое из государств, перечисленных выше. Ранее уже говорилось о том, что власть государя должна покоиться на крепкой основе, иначе она рухнет. Основой же власти во всех государствах – как унаследованных, так смешанных и новых – служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы, поэтому, минуя законы, я перехожу прямо к войску.
Здесь Макиавелли обращается к одному из своих излюбленных тезисов, который встречается во многих его произведениях. Скажем, в «Рассуждениях» он писал следующее: «Не стану отрицать, что своими владениями Рим обязан фортуне и хорошему войску, но те, кто сводит дело к этим двум причинам, не замечают, что хорошее войско немыслимо без добрых порядков, а уж за этим следует обычно и удача»[410]. Понятно, что под «добрыми порядками» флорентиец имел в виду прежде всего законодательство.
Макиавелли на этот раз опустил тезис о важном значении поддержки народа как одной из основ поддержки власти. Следует обратить внимание на максиму, сообразно которой без хороших законов нет хорошего войска, а без хорошего войска нет хороших законов. Утверждение, которое, учитывая приведенное только что высказывание из «Рассуждений», следует, возможно, трактовать как взаимозависимость двух указанных факторов.
Одновременно нужно учесть особенность отношения Макиавелли к оценивающим терминам в «Государе». Выше, кстати говоря, уже говорилось, что комментируемая книга в определенной мере является примером обращения политконсультанта к своему заказчику. Подсчеты это подтверждают. В целом по работе есть 6 раз, когда «хорошо» или «плохо» адресовано интересам народа, и 41 раз – государя. Соответственно, у нас есть все основания предположить, что в данном случае («хорошее войско» и «хорошие законы») обращено опять же к государю[411].
Что касается соотношения хороших законов и хорошего войска, то здесь, возможно, следовало бы обратиться к соответствующему пассажу из «Политики» Юрия Крижанича: «Сила состоит не столь в обширности державы и в неприступности крепостей, сколько в хороших законах. При жестоких порядках наилучшая земля остается пустой и редко населенной. При размеренных порядках и плохая земля бывает многолюдной и густо населенной»[412].
