а что? Все еще угрюмо спросил Вадим.
– Сходи туда сегодня, – замялся Ратмир, – отнеси вот это, – на его ладони тускло поблескивал массивный серебряный браслет. С наружной стороны он был украшен узором из переплетающихся между собой линий. Сужающаяся к краям пластина образовывала разомкнутый круг. Глядя на него Вадим даже присвистнул:
– Где ты его взял, Ратша? – в юности сердце отходчиво. Будто и не было недавних рагдаевых укоров. – За такую вещицу пожалуй и полгривны будет мало?
– Чурило гривну спросил за работу, – с легкой гордостью ответил Ратмир.
– А я-то смотрю узор знакомый, – Вадим внимательней вгляделся в хитросплетение линий, – точно Чурило. Кроме него никто так не сделает. Так кому отнести-то?
– Зарянке! – выпалил Ратмир и облегченно вздохнул.
– Ладно, отнесу, – Вадим засунул украшение в Калиту. – От кого, говорить не надо? Сама поймет?
– Поймет, – улыбнулся Ратмир.
– Мне бы такой, – мечтательно протянул Вадим, – я бы тоже подарил Гориславе.
Ратмир слегка нахмурился. Будто тень легла на его красивое лицо. В руках он нервно теребил край своего шелкового плаща.
– Ты знаешь, что мне сегодня мать сказала? – озабоченно спросил он у Вадима.
– Откуда ж мне знать, – ответил младший, все еще поглаживая кошель с браслетом.
– Они с отцом, – не глядя на брата, с запинкой выговорил Ратмир, – посватали Гориславу за меня.
– Как за тебя? – опешил Вадим. – А я? – он растерянно смотрел на Ратмира. – А у Гориславы ты спросил? А Зарянка как же? Ты матери про нее сказал?
– Нет, не могу я ей про Зарянку говорить! – голос Ратмира задрожал от бессильной обиды. – Она же Данислава дочь, а ты знаешь, что мать его не жалует!
– Ну и что? – воскликнул Вадим в отчаянии. – Зачем же ты Зарянке браслет даришь? Или сразу двух взять хочешь*? – негодующе выкрикнул он вплотную подступая к брату.
– Да пойми ты, дурья башка, – отступал от него Ратмир, – не я посватался, а мать да отец! Как же я пойду против их воли?
– Да вот так! – по-прежнему наступал на него Вадим. – Ты уже не дите малое, почему все по их воле делать? Пускай без нас, да за нас не решают! Мы и сами…
– С усами, – смеясь продолжил за него Рагдай. Он подошел к Вадиму и обнял его за плечи. – Ты чего это разошелся, Вадимша, словно тетерев на токовище? Смотри вон уже люди на тебя оглядываться стали.
Вадим поглядел по сторонам и сконфуженно умолк, заметив на себе любопытные взгляды.
– Я тебе скажу так, – Рагдай уже серьезно посмотрел на него, – криком да шумом от отца ты ничего не добьешься. Ну а если по умному подойдешь, сегодня у него настроение походное, он тебе все что ни попросишь сделает. Только, – Рагдай снова улыбнулся, – в Киев не просись. Иди, – подтолкнул он младшего в спину, – а я тут Ратмиру объясню, что негоже у брата невест отбивать. Тем более, когда сам в поход идешь, – он двинул Ратмира локтем в бок.
– Да я что? – промямлил тот виновато. – Мне мать сказала. Я ж не сам…
Вадим с благодарностью посмотрел на старшего брата и пошел к отцу. Пробираясь сквозь толпу, он заметил кузнеца Могуту, который с каким-то свертком в руках направлялся к князю. Вадим попытался опередить его, но натолкнулся на широкую спину одного из княжьих гридей. И пока он под общий смех выпутывался из его плаща, кузнец подошел к Ратибору. Вадиму не оставалось ничего другого, как дожидаться своей очереди.
– Здрав будь, князь. Живи долго, – пробасил Могута. Рядом с могучим кузнецом князь выглядел как подросток около взрослого мужчины.
– И ты будь, Могута, Белобородов сын, – с достоинством ответил Ратибор, глядя на кузнеца снизу вверх. – С чем пожаловал?
– Да вот пришел пожелать тебе пути доброго, да подарок тебе принес. Прими, княже, не побрезгуй, – Могута протянул князю сверток, завернутый в промасленную холстину. Князь развернул ее и глаза его заблестели от восхищения. У него в руках переливалась и поблескивала на солнце новенькая кольчуга, отшлифованная до зеркального блеска. По вороту кольчуги, по подолу и рукавам были вплетены по три ряда медных колец, горевших как золотые. На груди были прикреплены две бронзовых, круглых пластины. Умелой рукой мастера на них были вычеканены головы тура с загнутыми, крутыми рогами. Князь тряхнул кольчугу и провел по ней ладонью, лаская будто живую.
– Спасибо Могута, вот уважил, так уважил! Такой кольчуги поди и у греческого кесаря в Царьграде нет.
– Скажешь тоже, – польщенно прогудел кузнец, – обычная бронь. Только бляшки специально для тебя сделал.
– Нечай! – кликнул князь отрока из своей дружины. – Прими кольчугу, да смотри храни ее как зеницу ока. Не знаю как и отблагодарить тебя Могута, – снова обратился Ратибор к кузнецу. – Мать! – позвал он Висту, стоявшую поодаль. – Придешь домой, одари кузнеца кунами, да боченок меда стоялого выкати, не скупись. Он ведь мне почитай всю дружину в брони одел. Эх, Могута, – князь восхищенно ударил его кулаком в плечо. Другой бы от такого удара и на ногах бы не устоял, а кузнец даже не пошевельнулся, – бросал бы ты свою кузню, да шел ко мне в дружину. Славный бы из тебя кметь вышел.
– Баловство это, – усмехнулся Могута, – по чужим землям разъезжать, да мечиком помахивать. А у меня дело! Дажьбог даст да отец его Сварог пособит, может вскорости и не только брони для твоей дружины ковать начну, – он хитро прищурился, – а и чего получше.
– Неужто открыл секрет клинков заморских? – ахнул князь.
– Открыть не открыл, – уклончиво ответил Могута, – а вот узор на поковке стал выходить похожий.
Вадим тоже залюбовавшийся кольчугой, а теперь с интересом прислушивавшийся к разговору старших, не удержался от вопроса:
– А правда, что хороший клинок надо закаливать ровно в полночь, в свежей крови храбрейшего раба из полона?
Мать сзади дернула Вадима за рубаху и укоризненно покачала головой, а кузнец внимательно посмотрел на юношу и сказал:
– Пустое бают, княжич. Ежели хочешь поглядеть как клинки делают, приходи ко мне в кузню, сам все увидишь.
– Ты его, Могута, больно то не приваживай, – весело сказал Ратибор, а у самого в глазах затаилась тревога. – Сделаешь мне из сына кузнеца, так что и он не захочет мечиком помахивать, а все по молоту скучать будет.
– Ежели рука к молоту привыкнет, так потом и с мечом управишься играючи, – степенно ответил кузнец. – Ну, путь добрый, князь. Да не забывай мою кольчугу в бою надевать.
– Такую не забуду, – простился с ним Ратибор. – А ты подумай, может пойдешь ко мне в дружину?
Когда могучая фигура кузнеца затерялась в толпе, мать Виста сердито
