все обговорили.
– Обговорили, – произнес Гостомысл раздумчиво. – Только мы с ним решили, что ты для Ратмира хорошей парой будешь.
– Как? – опешила Горислава. – За Ратмира? Мне же Зарянка сказывала, что они с ним обручились.
– А Данислав, отец ее, о том ведает? – спросил дочь Гостомысл.
– Не знаю, – растерялась Горислава. – Она мне про это не говорила.
– То-то, – вздохнул старейшина. – Надобно сначала у отцов спросить, а потом уж женихов искать. Эх молодежь, молодежь, все норовите сделать по-своему.
– Как же быть, тятенька? – на глазах у Гориславы появились слезы. – Ведь я Вадима люблю, не Ратмира.
– Вадима, Вадима, – ворчал старик себе под нос, – вот ведь заладила. Мальчишка твой Вадим! Рано ему еще о женитьбе думать! Я его и в расчет не брал.
– Тятенька, – Горислава взяла отца за руки и умоляюще посмотрела в глаза, – поговори с князем Ратибором! Какая ему разница, что Вадим, что Ратмир? Все равно роды наши породнятся.
– Вот именно, – подхватил старейшина. – Какая тебе разница, что Вадим, что Ратмир? Все равно жених-то княжьего рода! А Ратмир уже настоящий мужчина. И воин славный, – убеждал он дочь. – Ему уже восемнадцать лет минуло. И с Ратибором мы договорились. А теперь как я ему скажу: этого не хотим, хотим другого. Да другой-то совсем малец!
– Тятенька! – остановилась Горислава. – Себя вспомни. Ты когда на маме женился, о чем думал? О возрасте? О родне? О богатстве?
– Эх хватила, – крякнул старик, удивленно глядя на дочь, – так то когда было, – но под умоляющим взглядом Гориславы сдался. – Ладно, поговорю. Но ты раньше времени не радуйся.
* * *
Сегодня в Поле было особенно многолюдно. Кипел торг. Все пространство у Сварожьей горки между Волховом и речкой Заклюкой пестрело разноцветными шатрами торговцев. Над Полем стоял многоголосый, многоязыкий, неумолчный гул. К человеческой речи примешивалось протяжное мычание коров, нервное ржанье лошадей, истошные взвизги поросят. Это жители окрестных поселков привели сюда скот на продажу. А рядом дикие лесовики, одетые в одежды из шкур торговали скорой. Для заезжего гостя меха лучшая покупка. За один дирхем можно купить шкурку куницы или лисы. Ну а дома, где-нибудь за морем, за нее дадут в десять раз больше. Вот и берут заморские купцы скору целыми сороками, не скупясь на дирхемы. Чуть поодаль ряд, где торгуют тканями и женскими украшениями. Фризское сукно, златотканая парча, изукрашенные невиданными цветами наволоки, легкий шелк, привезенный арабами с далекого востока, все можно купить здесь. А не по карману, местные мастерицы предложат свое льняное полотно. Тут же разложены пышные роговые гребни, серебряные лунницы, дорогие перстни с драгоценными каменьями и простые медные колечки, сердоликовые и янтарные бусы, нитки заморского жемчуга, бронзовые фибулы с прихотливым узором, розовые шиферные пряслица, браслеты, серьги, пряжки, коробочки с красками и притираниями – самая взыскательная красавица не останется равнодушной ко всему этому. Да и простому охотнику будет чем порадовать жену. Вот бусы из цветного стекла. Одна бусина – одна монета – одна шкурка. Верный глаз, сноровка да охотничья удача – вот и готов подарок. Полсотни лисиц за стеклянные бусы, зато жена целый вечер будет заботлива и ласкова. Ради этого стоит потрудиться. А если не нужны бусы, а в хозяйстве нет лошади – это не беда. За пятьдесят дирхемов здесь можно купить славного коня. Конечно не боевого. Но зачем пахарю боевой? Главное, чтобы вынослив был савраска.
Чуть в стороне ряд, где торгуют оружием. Чего тут только нет! Были бы деньги. За одну монету можно купить нож. Не бог весть какое оружие, но в хозяйстве пригодится. Крепкое копье с древком из ясеня и широким кованным наконечником пойдет за пятнадцать дирхемов. Ну а нужен меч, выкладывай пятьдесят. Меч вещь дорогая.
Напротив оружейного ряда особый ряд. Заморские купцы здесь частые гости. Этот ряд только для богатых. Здесь торгуют рабами. Хочешь получить здорового, молодого, сильного раба? Плати семьдесят монет, и он твой. Рабыни, особенно хорошенькие, идут дороже. Ведь за красоту надо платить. Но и тут все зависит от вкуса. Хочешь, бери горячую, смуглолицую южанку. Нет? Есть здесь и дочери севера с мягкими, окрашенными солнцем волосами, чья кожа превосходит белизной первый снег. Есть совсем юные, стройные, как молодые березки девы и пышнотелые женщины, познавшие все премудрости любви. Торг в Ладоге богатый. Потому и не берут продавцы за рабынь больше ста пятидесяти дирхемов. Так можно и покупателя потерять. Ну а если уж сговорились и ударили по рукам, тут нужна точность. Дирхемы берут не на счет, а на вес. Если попадутся легковесные, не беда, можно добавить еще полмонеты. У каждого купца есть весы и набор гирек. Для купца это вещь необходимая. Для него весы все равно что соха для пахаря или меч для воина. На них он отвешивает золото, серебро, другой ценный товар. С ними его и в могилу положат. Купец он и на том свете купец.
На краю Поля, под горой, ближе к реке прилепились кузницы. Там закатным солнцем горели открытые горны. Перестук молотов и запах каленого железа стоял над ним. Кузнецы работали. Работы у них сегодня было много. Ладожаие провожали князя Ратибора с дружиной и купцов до Киева. А перед отъездом всегда найдется дело кузнецу. То уключину выправить, то цепь склепать, там, глядишь, котлу надо проушину наварить, а то кому-нибудь и доспех подправить.
Ниже кузниц по берегу Волхова пристань. Целый лес мачт колышется над рекой. Здесь и длинные, стремительные корабли данов, с изогнутыми точно лебединая шея, штевнями. И широкие, вместительные суда поморян из Арконы. Странные арабские корабли с двумя мачтами колышутся на легкой волне рядом с лодьями Ратибора. Там, где стоят корабли князя особенно оживленно. По еловым сходням снуют челядинцы и отроки, загружая последние припасы. На берегу шумит нарядная толпа. Это ладожский люд пришел проводить кто брата, кто отца, кто сына, а кто и мужа. До Киева путь не ближний. Когда-то еще вернутся? Все ли?
– Доброй путь вам, родимые!
– Дажьбог даст, увидимся.
– Князь Ратибор, он слышь ты, удачливый. И себе славы добудет и нам чести.
– Вот возвернусь с добычей, новую избу поставим.
– Тятка, а гостинцев с Киева привезешь?
– Ждите с подарками.
– На кого покидаешь меня, Нечаюшка, сокол мой ясный!
– Ну будет, будет тебе, вот вернусь и свадьбу сыграем.
– Возьми, сыночек, ладанку. Я ее у бабки Лазутины взяла. Заговоренная она. От стрелы, от копья, от меча острого оборонит.
– Братка! Дай меч подержать! Ну дай, что тебе, жалко?
У княжеской лодьи, у кормы, там, где над рулевым веслом возвышается
