Нет, все-таки выбросить жалко. Гувер сгребла вещи в охапку и понесла в костюмерную, может еще кому пригодятся на задании. Навстречу ей попалась парочка агентов, но, хвала дяде Сэму, не из тех, кто бывал в Тризоне. Оказывается, куча агентов имела пропуск в Тризон, несмотря на то, что клуб был жутко пафосным местом, куда просто так никого не пускали. И добрая половина этих агентов имела удовольствие пялиться на танцовщицу Кентукки. Кое-кто из них даже давал ей приличные чаевые. Теперь при встрече они делали многозначительные лица и требовали вернуть деньги назад или приватный танец. Даже Стив попросил показать пару движений, после чего совершенно серьезно сказал, что у Гувер большой талант, и он очень гордится ей.
Солджера выпустили, когда выяснили, что он непричастен к террористам, и все это время был в плену у Мак-Гинти, выполняя для него кое-какую работу, значения которой он не понимал. Его пока еще тестировали, но Солджер быстро выполнял все задания и семимильными шагами приближался к званию агента. Он просто светился от счастья, оказавшись на базе, мгновенно оббегал все памятные места, громко восхищаясь тем, что здесь почти ничего не изменилось, проведал отсек с химическим оружием, медицинскую зону, разработчиков новых технологий, склады и прочее, и прочее. Он остался точно таким же, как был, прямым, честным и открытым, но в то же время стал другим: более твердым, сильным, еще более несгибаемым. И еще он вырос. Гувер всегда представляла его тем мальчиком, которого знала когда-то, и теперь ей было тяжело глядеть на Стива, выросшего без нее. И на нее он тоже смотрел теперь по-другому. Теперь он не допустил бы, чтобы она дралась с его обидчиками. И астма у него прошла.
На складе костюмы приняли, поворчав, что размер слишком маленький, но больше для порядка, кладовщики скучали. И осведомились, не будет ли Гувер брать наряд для Хеллоуина. И предложили сделать ставки на костюм агента Дантона. Еще жив был в народной памяти день святого Валентина, когда Джо нарядился в костюм Купидона, состоящий только из подтяжек и лука со стрелами. Агент Доусон взял со снайпера подписку, что он больше никогда этого делать не будет, но Джо и не собирался повторяться. В конце концов, костюм Адама был не хуже. Костюм троянца был более скромным, но только до того момента, пока Дантон не принялся танцевать Канкан. Гувер вспомнила, что этот человек однажды звал ее на свидание, и поежилась.
Сказать прямо, устраивать маскарад на Хеллоуин было не лучшей идеей. Обозленные налогоплательщики и пресса винили директора Доусона и агентов базы во всех смертных грехах, и устраивать праздник, когда страна еще не отошла от траура, было большим хамством. Но тут, в свою очередь, возмутились агенты, которые готовились к Хелллоуину целый год. В итоге было решено провести мероприятие прямо на объекте, не вылезая в город, чтобы не возмущать чувствительную публику. Агенты повозмущались, но согласились, под маской все равно не видно, с кем флиртуешь, можно представить себе кого угодно, наутро все равно никто не признается.
Гувер перебрала парочку нарядов. В прошлом на маскарады она ходила со Стиви, и наряжались они либо сестрами Олсен, либо людьми в черном. После смерти Стива она наряжалась в костюм Венсди Аддамс, которая наряжена в костюм маньяка-убийцы. А теперь… теперь Гувер взяла платье пасторальной пастушки, закинула его в отсек и отправилась на общественные работы.
Уже вторую неделю агенты разгребали завалы, оставшиеся после взрывов. Работали они по сменам, а Гувер — каждый день. Когда в прошлый раз они вернулись на базу, Мария Кри накинулась на Мериду с упреками. Ей всего-навсего нужно было узнать, что находится в бумагах у Орелла, а вместо тихой разведывательной операции получился срыв задания с жертвами. Тогда Гувер нужно было просто молча выслушать ее, а потом пойти к Доусону и доложить ему, что она задание не провалила, и прекрасно запомнила все, что было у Орелла в бумагах, еще когда танцевала перед ним на столе. Память у малышки была фотографической. Но Гувер, выбитая из колеи всем произошедшим, сорвалась и наговорила Марии гадостей, да еще с подробностями личной жизни, вычитанными в личном деле главы аналитического отдела. Данные, конечно, она все равно потом передала, и Ореллом занялись уже другие агенты, но Гувер отправили прямиком на общественные работы за несоблюдении субординации. Могла бы и в карцер на месяц, если бы Доусон не счел, что личное дело Марии Гувер читала в архиве, и значит, Кри сама виновата.
Дантон отвалил очередной кусок бетона, под которым до сих пор могли находиться люди, и украдкой лизнул ссаженные костяшки пальцев. На вкус бетонная пыль была как мелкий песок. Работа на самом солнцепеке выматывала, несмотря на то, что была уже осень. Дантону было скучно, и он уже восемь раз поругался со спасателями, к удовольствию так же скучающих последних. Гремела техника, то и дело что-то срывалось, разбивалось и трескалось. Но техника техникой, а некоторые завалы приходилось разбирать исключительно своими силами, чувствительность рук ничто не заменит. Везде бегали специалисты и указывали, какие плиты и как тащить.
— Смена! — Крикнули прямо над ухом.
Дантон со вздохом вытер трудовой пот, послал многообещающий взгляд спасателям, получил не менее многообещающий ответный, и с чувством выполненного долга отправился к фургону, в котором раздавали еду. Руку задергало сильнее, она прямо-таки запульсировала, будто ее раздувало изнутри. Дантон бросил сомневающийся взгляд на машины скорой помощи, резво снующие туда-сюда, на опорный пункт, и решил, что воину пристало пренебрежение к ранам. Потом разглядел рыжий всплеск на солнце и передумал.
У агента Гувер был крайне усталый и раздраженный вид, но на стук по двери фургона она обернулась с улыбкой, потом увидела Дантона, и угрюмость вернулась на ее лицо.
— А, это вы, сэр.
— А мне не положено улыбок?
— А может мне еще сказать, что все хорошо будет, глядя на ваше вспоротое брюхо? Или что ваша жена непременно найдется, или что я буду молиться за это?
— Не надо. — Содрогнулся Дантон, вспомнив ошибку молодости в Вегасе. — Посмотришь?
Гувер села на край фургона и поманила его пальцем. Дантон сел рядом и протянул ей руку. Гувер взяла его за ладонь, что было очень приятно, положила себе на колено, что было еще приятней, и спросила, какого хрена Дантон о себе думает, и смотрит ли по телевизору в прогрессивный век познавательных передач что-то, кроме порно. Дантон ей ответил, что также любит сериалы и канал Animal planet. Гувер повздыхала, позаводила глаза и принялась рассказывать страшные вещи про заражение крови, гангрену и ампутацию, а когда закончила, рука агента Купидона была помыта, намазана чем-то, от чего все горело и дергало, и замотана бинтом.
