– Вы отсюда слушаете допрос? Круто, – восхитился Альмар. – Тогда я поселю вас в маленьком отельчике в южной части города, неподалеку от аэропорта. Будет самое то. Ресторан там клевый, жрачка нормальная. Вы рыбу любите? Правда, номера не самые роскошные. Сойдет или как?
Сошло.
– Утеплитесь перед выходом. Сейчас не то чтобы колотун, но все-таки. Вечером здесь минус три. На двадцать градусов ниже, чем во Франции. Но ничего ужасного. Исландский мороз бодрит, можете мне поверить. В отличие от всех других морозов.
– Разумеется, – сказал Адамберг.
Они надели свитера и куртки, и Альмар отвез их в маленький отель с красным фасадом в южном пригороде Акюрейри. На крышах в округе еще лежали остатки снега.
– Ну, хотя бы один красный дом нам попался, – сказал Вейренк.
– Так вот зачем мы сюда приехали? – осведомилась Ретанкур.
– Конечно, лейтенант, – подтвердил Адамберг.
– “Отель у медведя”, – перевел Альмар, показав на мигающую розовым неоном вывеску. – Как же, в Исландии уже лет сто медведей не видели. А учитывая таяние льдов, им все труднее и труднее сходить на берег.
– Почему тут все разноцветное?
– Потому что сама Исландия черно-белая, понимаете? Вулканические породы, снег, льды. Яркие цвета хорошо смотрятся на этом фоне. С черным сочетается все, как говорят французы. Но подождите, вы еще посмотрите, какое тут небо. Такой синевы нигде нет.
– А в это время день длится долго? – спросила Ретанкур.
– Как у вас. Но это еще не значит, что тут солнечно. Честно говоря, у нас часто льют дожди.
Альмар помог им разместиться в номерах – там было довольно свежо, – заказал ужин и договорился о завтраке. Сегодня он с ними остаться не сможет, он хочет, раз уж оказался в Акюрейри, потусоваться с друзьями, они лет семь не общались.
– Здорово будет, – сказал он. – Я вам заказал пиво, главное, не позволяйте впарить себе вино, вы за него заплатите не меньше, чем за билет из Парижа. Завтра встречаемся внизу в десять утра. У нас будет полно времени, чтобы успеть на их самолетик. В это время года туристы за полярный круг не суются. А кого вы собираетесь допрашивать на Гримсее? Там всего-то сотня жителей.
– Никого, – сказал Адамберг. – Мы должны побывать на островке с теплым камнем.
Альмар мгновенно сник.
– На Лисьем острове? – переспросил он.
– Да, он, говорят, напоминает лисью морду с двумя остроконечными ушами.
– Вот это совсем не круто. – Альмар покачал головой. – Вы вообще в курсе, что десять лет назад там заблудилась группа идиотов? Двое из них оттуда не вернулись, замерзли насмерть.
– Поэтому мы туда и отправляемся, – сказал Вейренк. – В рамках расследования.
– Там ничего нет, на этом острове, – не сдавался Альмар, – что вы рассчитываете найти там через столько лет? Улики? Смотрите не облажайтесь. Там уже давно всё смели бури и полярные ветра. На Лисьем острове пусто, одни только снега да льды.
– И все же нам надо на него взглянуть, – сказал Адамберг. – У нас приказ.
– Ну, при всем уважении к вашему начальству, приказ этот дурацкий. Более того, вас туда никто не повезет. Они тут считают, что на острове обитает некое существо.
– Кто они?
– Одни верят безоглядно, а другие хоть и не верят, но и к черту в зубы лезть не хотят. Правда, вам, французам, сам черт не брат. Так у нас говорят. Французы заводятся с полоборота. Мы нет.
– Тогда мы арендуем лодку и сами поплывем. Тот островок от порта в двух шагах.
– Тут и один шаг, комиссар, может обернуться вечностью. Вы оглянуться не успеете, как небо переменится. Позвоните начальству и отмените поездку.
– Но вы-то, Альмар, будете знать, что мы там. Если не вернемся, пошлете спасателей.
– Спасателей? – сказал Альмар, волнуясь и все быстрее размахивая руками. – А вдруг туман? Как вас заметят с вертолета? Как они сядут, если земли не видно? Skít! – сказал он и тут же вышел.
– Думаю, это значит “Хер знает что!”, – предположил Вейренк, глядя вслед переводчику, продолжавшему молотить руками по воздуху.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– По-моему, в самую точку, – заметила Ретанкур.
Хозяин – на сей раз светло-русый, с суровым лицом, готовым противостоять любой непогоде, – не проронив ни слова, принес им на закуску тонкие ломтики селедки на ржаном хлебе и следом, как издали учуял Вейренк, блюдо дымящейся баранины с овощами.
– Похоже на шукрут, – сказал, попробовав, Адамберг.
– Да, только капуста красная.
– Значит, это красный шукрут. Они же любят все разноцветное.
– Слышали, что сказал Альмар? – спросила Ретанкур, которая ела в два раза быстрее, чем они.
– Наймем лодку.
– Ничего мы не наймем и никуда не поплывем. Он знает эти края. За десять лет бури наверняка смели всё подчистую. Что вы собираетесь там найти? Нож с отпечатками пальцев? Засунутую за камень записку с признанием?
– Я хочу просто осмотреться, Ретанкур. Понять, так ли там все, как рассказал Виктор. Понять, действительно ли они отрывали доски от старой сушильни для рыбы и разводили костер. На камнях остаются следы огня даже десятилетней давности. Мне надо просто все увидеть и представить себе, как было дело. Проверить, существует ли теплый камень или его выдумали для нас, чтобы мы свой нос туда не совали.
Ретанкур пожала грузными плечами и закрутила пальцем светлые завитки, спадавшие ей на шею, – легкий изысканный штрих, доставшийся ей от природы.
– Баранина буквально тает во рту, – сказал Вейренк, пытаясь сменить тему. – Положить вам еще?
– Оставайтесь на берегу, Ретанкур, – предложил Адамберг. – Я вас не неволю.
– Вы спятили, комиссар. В чем проблема?
– В том, что у меня чешется, как сказал Лусио. Сегодня вечером, Виолетта, взгляните из окна на огни города в оправе гор и на сияние льдов. Это красиво. И расслабляет.
– Так вот зачем мы сюда приехали, – повторила Ретанкур.
Глава 35
Хозяин принес им завтрак, ни один этап которого, судя по всему, пропустить было нельзя – кофе в неограниченном количестве, простоквашу, паштет, ветчину, сыр и ржаные галеты. Слегка отяжелев, они поднялись с очередной чашкой кофе в номер Вейренка, поскольку только там стоял небольшой столик, и Адамбергу удалось подключиться к сети. В ожидании потомка Демулена он открыл окно и обвел взглядом черно-белые горы. Альмар не обманул их, синева неба оказалась совершенно невероятной, и на ее фоне горные контуры вырисовывались так четко, что казалось, они дрожат.
– Начинается, – проворчала Ретанкур. – Данглар рулит.
– Погода чудная, – сказал Адамберг, закрыв окно.
И снова зашуршали на столе снимки жертв.
– Да, в буфете действительно поговаривают об убийствах, – признал потомок Демулена. – Нет, я не знаю, кто эти люди.
Голос Жака Мальмора звучал мирно и твердо, и никакой досады в нем не ощущалось.
– Хотя вот этого я где-то видел.
– Это непостоянный член, ставший постоянным. Анжелино Гонсалес.
– Доигрался, значит.
– Вот здесь он в костюме, – сказал Данглар.
– Красивый рисунок, – отметил Мальмор. – Да, теперь я понимаю, кто это. Он потрясающе сыграл Эбера, ругался как извозчик. Возмущение Робеспьера тоже выглядело весьма убедительным.
– Вы ничего о нем не знаете?
– Мы не общались. Мы вообще мало о себе рассказываем. Там другие приоритеты.
– Нам необходимо знать, по какой причине вы посещаете эти заседания.
Они услышали характерное поскрипывание спинки стула, фирменный звук комиссариата, так же хорошо им знакомый, как и мягкий прыжок кота с ксерокса, когда желание порыться в мусорной корзине пересиливало его лень. То есть Мальмор откинулся назад.
– Понятно, – сказал он. – Уголовное расследование. Кто-то убивает членов Общества. И я, потомок Демулена – не знаю, каким образом вам это стало известно, – идеальный кандидат в подозреваемые. Ибо два столетия спустя, не в силах вынести мук при мысли о чудовищной казни моих предков, я решил отомстить за милягу Камиля, убив этих людей. Вы знаете, сколько нас? Почти семьсот. Поистине людоедские масштабы, проще было бы заблокировать входы и выходы и запалить это все к чертовой матери.
