о Ричарде Фенмуаре, я снова ему доверяю. Особенно зная, что он специально выделит время, чтобы помочь мне, помимо всего остального.
Когда он возвращается в комнату, мое сердце замирает, а нервы напрягаются.
На нем снова это выражение беспокойства. Он выглядел так же раньше, когда я проснулась.
— Мне нужно ненадолго отлучиться, но я вернусь позже, — говорит он.
— Куда ты идешь?
— Это бизнес.
— О… что за бизнес?
Взгляд, который он мне дарит, — это тот, к которому я привыкла. Это взгляд, который дарят мне все братья, когда они собираются сделать что-то опасное, а я задала вопрос, который не должна. Или тот, на который они не могут ответить.
— Такого рода вещи, о которых я не хочу, чтобы ты беспокоилась. Мне просто нужно проверить кое-что важное.
— Хорошо, — я заправляю прядь волос за ухо.
Он возвращается ко мне и проводит большим пальцем по моей щеке. — Я все еще работаю над Ричардом Фенмуаром, так что не волнуйся. Я немного покопался вчера вечером, когда ты легла спать, и не нашел многого, но это не то, чего ты не знала. Это займет время, но я обещаю, что буду держать тебя в курсе каждого шага.
— Спасибо, я очень это ценю.
— Я знаю. — Он выпрямляется. — Кори останется здесь с тобой, пока я не вернусь.
— Разве мне не стоит сегодня просто пойти на работу?
— Нет, ты можешь расслабиться и поесть, — уголки его губ приподнимаются в сексуальной ухмылке.
— Я не могу просто остаться здесь, расслабиться и поесть, — усмехаюсь я.
— Да, ты можешь, потому что ты должна делать то, что я говорю. Я мужчина, который любит сиськи и задницы. Я помешан на твоих. Ты вчера почти не ела, и я не хочу, чтобы ты похудела или исчезла из-за меня. Если ты не заметила, мое новое любимое хобби — изучать твое тело.
Пока я краснею, он просто смеется.
Я не думаю, что когда-либо встречала кого-то, кто мог бы переключаться между личностями так легко и плавно, и творчески. Он умудряется шокировать меня каждый раз, когда говорит. То же самое было, когда мы были детьми, и он говорил о чем-то, что он замышлял. Его грубый сексуальный язык и грязный рот, однако, очень отличаются от его детских невзгод.
Я смотрю на него и прищуриваюсь.
— Не смотри на меня так, — он качает головой и идет к своему гардеробу.
— Как именно? Как будто я в шоке от тебя? И все еще злюсь, что ты продолжаешь держать меня здесь по этому контракту?
Он смеется. — Ты не злишься из-за этого, и я не держу тебя здесь. Я не делаю ничего, на что ты не соглашалась.
— Тебе все равно, что меня сюда заставила прийти бумажка? — бросаю я вызов.
Он наклоняет голову. — Это путь. Мы оба знаем, что дело не в бумаге, и если бы я захотел, я бы мог тебя освободить. Но я просто эгоистичный ублюдок, который пытается вернуть свою девушку. Таким, как я, все равно, как мы это делаем, им важен только конечный результат.
Я не могу поверить, насколько он решителен.
— А что, если конечный результат не такой, как тебе хотелось бы?
— Кэндис, ты ведешь себя так, будто мы только вчера встретились. Детка, ты же знаешь, я всегда получаю то, что хочу. — Это звучит как еще одна клятва или предупреждение, как и в прошлый раз. — Может, я и был далеко, но это во мне не изменилось.
Я прикусываю внутреннюю часть губы и наблюдаю, как он хватает серую футболку с длинными рукавами и натягивает ее.
Продолжая смотреть, я понимаю, что не спрашивала многого о том, куда он ходил и что делал в течение двух лет. Не то чтобы я не хотела знать. Скорее, я пыталась отгородиться от него.
— Где ты был?
Он прищуривается, но он точно знает, о чем я говорю. — Я сразу же отправился в реабилитационный центр. Это была клиника в Голландии. Я был там почти год, потому что я был там дважды.
Мои губы приоткрываются от удивления, и я чувствую себя виноватой, что не спросила раньше. Если он был в реабилитационном центре так долго, то он был определенно настолько плох, как он сказал. Я слышала только о худших случаях, которые длились так долго.
— Затем я поехал в Тибет за другим видом лечения.
— Какого рода?
— Не знаю, как это назвать, но это исцелило мой разум.
А теперь вопрос, который меня беспокоит. — Если бы ты не знал, что твоим братьям грозит опасность, ты бы вернулся?
Он пристально смотрит на меня, и когда он ничего не говорит, я знаю ответ.
— Нет, — подтверждает он, и я бросаю взгляд на лист.
— Значит, я, вероятно, больше никогда тебя не увидела бы? — Я продолжаю смотреть на шелковистую простыню и ловлю ее край, сворачивающийся у меня на коленях, большим и указательным пальцами.
— Ты бы снова меня увидела. Просто было трудно понять, когда я смогу считать себя готовым вернуться домой. И поскольку все выглядели так, будто они двинулись дальше в жизни, я не хотел возвращаться и вызывать переполох.
Я снова смотрю на него. — Мы не смогли бы двигаться дальше, пока ты не вернулся к нам.
Он колеблется. — Ты выглядела так, будто двинулся дальше.
— Что ты имеешь в виду? — Я в замешательстве прищуриваю глаза.
— Ты выглядела счастливой, когда переехала на новое место.
Я поднимаю брови. Я только полгода назад переехала в эту квартиру. Он бы меня вообще не увидел.
— Откуда ты знаешь?
— У меня есть свои способы делать вещи.
Конечно, он следил за мной.
— И видеть вещи, видеть людей, — добавляет он.
— Ты меня видел?
Он кивает.
— Ты планируешь снова уехать? Я имею в виду, когда все успокоится? — Это важные вопросы, на которые, как мне кажется, я должна знать ответы.
— Нет. — Ответ такой простой, но он захватывает что-то внутри меня, что я не могу точно описать. Он подходит ко мне и наклоняется, чтобы поцеловать, и я целую его в ответ. — Куколка, мне пора. Обязательно поешь, я захочу тебя, когда вернусь. Capisce?
— Capisce, — отвечаю я, чувствуя, как желание застревает у меня в горле.
Подмигнув, он уходит, а я смотрю ему вслед. Я продолжаю смотреть на пустую тропу еще долго после того, как он ушел, размышляя о том, как все это закончится. Я все еще горячая от его слов, а он даже не прикоснулся ко мне. Верный признак того, что я хочу его.
Это первый
