— Боги… — потрясённо охнула, рассматривая их, Лиарена, и тотчас ощутила как муж крепко, почти до боли прижимает её к себе.
Девушка хотела сказать ему, чтобы не волновался, но под этими горькими взглядами слова словно примёрзли к языку. Особенно тяжело было смотреть на детей, на никогда не знавшие солнышка бледные, словно бескровные личики, на тонкие ручки с синими веточками сосудов.
Барент тоже был тут, стоял, крепко стиснутый с боков молодыми мужчинами, и вот он был единственным, кто не смотрел в зеркало. Низко опустив голову, путник старательно прятал лицо от друзей и больше не пытался с ними заговорить.
Молчали и маги, не зная, чем объяснить это неожиданное появление в зале всех узников, но справедливо подозревая, что собрались они туда вовсе не по своей воле. И опасаясь своими вопросами или заявлениями отяготить и без того нелёгкую жизнь этих несчастных.
— Нам велено сказать вам… — выдавил, наконец, из себя один из мужчин и виновато опустил взгляд, — что зеркало больше не откроется никогда, если вы не исполните все требования серых. Вы все лето должны каждый день пригонять на болото трёх бычков, нагруженных продуктами и вещами. Еще там должны быть шкатулки со свитками простых заклинаний. Лечебных, охранных, укрепляющих. Из убежища Миттена тоже нужно каждый день отправлять десять коробов с едой. Тогда серые разрешат нам раз в декаду смотреть в зеркало… будь оно проклято.
Последние слова узник произнёс очень тихо, но с такой жаркой ненавистью, что магиня даже отшатнулась. А в следующее мгновенье из-за рамы зеркала показалась серая, мохнатая лапа, мазнула по краю стекла и далёкий зал, наполненный узниками, исчез.
— Уходим в обитель, — подхватывая Зелена воздушной лианой, угрюмо процедил Ильтар, — дежурные остаются.
Маги мрачной, послушной толпой покинули столовую и через несколько минут уже рассаживались по удобным диванам зала для заседаний. В центре, на столике для докладчика положили подушку и посадили на неё Зелена, рядом поставили кресла для Лиарены и Тайдира. Экард, посомневавшись всего мгновенье, устроился рядом с ними.
— Рассказывай, — приказала прислужнику магиня, оглянувшись на отца, — что такое глаз, и почему серые его слушают.
— Потому что они глупые… — мохнатый посопел, подумал и нехотя признал, — раньше были. Всё путали… и Миттен сделал Глаз. Он им всё говорит, что нужно сначала, а что потом делать.
— Мне кажется… или он и в самом деле неправильно называет, — задумчиво произнёс Сайден, — наверное, не Глаз, а Глас?
— Неважно, — отмахнулся Дзерн, — интересно, как он выглядит?
— Как большое яблоко, — обыденно пояснил Зелен, — тоже зелёный и гладкий. У него есть глаза и рот… но громко он ничего не говорит. А в голове всё слышно.
— И где он находится?
— В стеклянном котле с водой, — продолжал объяснять прислужник, — он ест магию. А еще — кровь.
— Чью кровь? — помрачнел как туча Экард.
— Любую… — боязливо покосился на него мохнатый, — Миттен пускал маленьких рыбок.
— Темные силы… — выдохнул Дзерн, — только этого еще не хватало. Могу себе представить, как поумнел этот Глас за проведённые рядом с лентой Мёбиуса годы.
— Скорее всего, он изобрёл собственные правила и способы управления не только серыми, но и узниками, — угрюмо процедил Экард и поднял наЗелена взгляд, — скажи, малыш, а когда он тебе приказывает, ты сам хочешь исполнять эти команды?
— Зелен не хочет… — опасливо сжался мохнатый повар, — а оно гудит в голове…
— Понятно, — процедил Ильтар, — вот теперь я, кажется, начинаю догадываться, кто отправляет капсулы в болота. Те из узников, кого Глас выбрал для этой цели.
— Или ученики и последователи отшельников, — припомнила Лиарена про влюблённую в Миттена ученицу, — ведь никто не знает, куда они делись? Не могли же все уйти вместе с магистрами в зал испытаний? Хотя они, наверное, уже старики.
— Мы про них думали, — кивнул ей Сайден, — И даже считали, что кто-то из них командует болотной войной. Ведь все они сейчас должны быть сильными магами… но, как я подозреваю теперь, это мнение было ошибочно. Никто не может стать магистром, если у него нет сил на тренировки и изучение новых заклинаний.
— Зелен, — вернулся к допросу прислужника Экард, — а ты не знаешь, как ест магию Глас? Если он сидит в воде, ему непросто самому её добывать. Кстати… а лапки, хоть маленькие, у него есть? И насколько оно большое, это яблоко?
— Магию ему дают, как Зелену. Лапок нет, — мгновенно ответил мохнатый и задумался, потом неуверенно сообщил, разведя лапки — он такой… Зелен видел тыквы… только они не гладкие и не зелёные.
— Видимо, цвет имеет для нашего друга особое значение, — прозвучало в наступившей тишине чьё-то негромкое философское замечание.
Остальные озадаченно молчали, пытаясь нарисовать в своём сознании плавающее в хрустальной колбе гладкое, зелёное существо размером с тыкву.
— Похоже, дело значительно хуже, чем я мог себе вообразить, — нехотя выдавил, наконец, Ильтар, — в дневниках Миттена есть туманные намёки на возможность сотворить с помощью магии созидания и воды искусственный мозг, существующий отдельно от тела, но там есть перечень неразрешённых магистром проблем. Питание, защита, выживание, самообучение и способ общения.
— Видимо он всё же сумел решить все эти вопросы, — желчно бросил Экард, — ну, а мне теперь не хватает фантазии, чтобы представить как могло измениться за прошедшие годы это создание.
— Зелен, — ласково погладила прислужника Лиарена, — а сидящие за зеркалом люди никогда не говорили про Глас?
— Нет, — уверенно сообщил лохматый, прильнув к ее руке, — они его не видели. В зал испытаний могут пройти только серые… — он резко смолк, потом испуганно уставился хозяйке в глаза и еле слышно признался, — и Зелен.
И снова несколько мгновений все молчали, мысленно по-новому разворачивая собственное представление о событиях, происходящих в укрытии отшельников.
— Ну, раз никто из узников о нем не знает, — медленно, словно нащупывая на болоте тропу, произнёс Экард, — значит, он упорно сохраняет эту тайну. Осталось понять, почему? Первым мне на ум приходит его беззащитность перед магами, ведь только хорошо зная про собственные уязвимые места можно так упорно держаться за соблюдение тайны.
— А если он просто выполняет приказ давно ушедшего хозяина? — скептически нахмурился Дзерн.
— Если учесть его самообучаемость и прошедшие десятилетья, этот довод можно не считать важным. Даже Зелен понял необходимость изменения правил Миттена, когда перед ним встала проблема выживания. — Не согласился Ильтар, — а этот Глас на порядок сложнее… и одновременно намного беззащитнее. И если он постепенно набирался опыта и развивал в себе способность делать выводы, то никак не мог постепенно до этого не дойти. Значит, должен был задуматься о способах защиты… и, судя по тому, как быстро он запретил узникам открывать зеркало, Глас отлично понял, чем может закончиться наше общение. И испугался…
