– Нету с собой, – ответила Женя и пустила пулю чуть ли не в потолок.
– А давай к тебе по-быстрому заскочим, – не унимался он, – здесь же недалеко.
– Не заскочим, – сказала Женя сквозь зубы, потому что увидела: Матвей обо всем догадался.
– На мели? – спросил он просто.
– Угу.
Матвей подумал две секунды и выдал решительно:
– Тогда пиво отменяется. Пойдем-ка ко мне, я тебя с мамой познакомлю. Она, кстати, давно мечтает на тебя посмотреть.
И они пошли.
По дороге Женя все ему рассказала, и ей стало вдруг так легко на душе, как никогда в жизни не было. Наверное, это все оттого, что Матвей не мнил себя дрессировщиком медведей, а просто был хорошим другом. Как и Марина.
Валентина Алексеевна понравилась Жене с первого взгляда. Она была из тех одиноких женщин, которые никогда не ропщут на судьбу, считая, что сын – это солнце, затмевающее своим сиянием все их невзгоды. Матвей был ее неотделимой половиной, и это было видно в каждом взгляде, в каждом движении матери. Ей не так давно исполнилось сорок лет, но выглядела она на все пятьдесят: заботы старят.
– Женечка, – это было первое слово, каким встретила гостью Валентина Алексеевна, – вы самая очаровательная девушка на свете! Митя про вас почти ничего не рассказывал, ну, в смысле, про вашу внешность, но я по-другому вас и не представляла. Маленькая, симпатичная, добрая...
Женя вопросительно взглянула на Матвея. Он прошептал:
– Да успокойся ты! Все мамы желают своему сыну милую, добрую жену. Но нашей дружбе это не помешает, так ведь?
Женя кивнула ему и правда успокоилась. Матвей был единственным человеком на земле, которому она доверяла безгранично.
– А у меня как раз мясо в горшочках приготовлено! – воскликнула Валентина Алексеевна. – Я, Женечка, сегодня выходная, дай, думаю, вкусненького Мите наготовлю. Если б знала, что гости будут, так и торт бы испекла...
– Мам, спасибо. Горшочков нам будет достаточно, – успокоил ее Матвей.
Он был прав. От ароматов, витавших в квартире, у Жени уже текли слюнки.
Матвей достал из духовки два обливных горшочка с ручками, выставил их на стол и подмигнул Жене. Валентина Алексеевна тактично удалилась из кухни, чтобы не мешать молодым трапезничать и разговаривать о своем. Но было видно, что она сгорает от желания присоединиться к беседе.
– У тебя мировая мама, – сказала Женя, вспомнив слова из одного фильма.
– Потом хвалить будешь, – махнул рукой Матвей. – Ешь давай.
Девушка взяла вилку, расковыряла желто-коричневую корочку, вдохнула сказочный аромат горячей свинины и картошки, приправленных специями, – и застонала от восхищения. О таком обеде можно мечтать, даже будучи совершенно сытым!
Пять минут ребята жевали молча, Женя даже неприлично причавкивала, ловя на себе насмешливые взгляды Матвея, потом завели разговор о пустяках. Валентина Алексеевна будто почувствовала, что они разделались с горшочками, и вошла разлить чай.
– Мясо не жестковато? – спросила она лукаво.
– Что вы! – воскликнула Женя. – Ничего вкуснее в жизни не пробовала!
– Приходите, Женечка, почаще. У нас всегда что-нибудь вкусное на столе, – ответила Валентина Алексеевна.
– Непременно! – без всякого стыда заявила Женя. – Эти волшебные горшочки меня просто околдовали.
– Попей с нами чаю, мам, – предложил Матвей.
– Хорошо, – улыбнулась она, – а то я сама уже думаю, как бы к вам присоседиться.
Женя тоже улыбнулась, поймав ее взгляд.
– Вам, Женечка, покрепче? – спросила Валентина Алексеевна, разливая в чашки из заварника.
– Да. Я люблю крепкий.
На столе появилась ваза с конфетами. Все взяли по чашке и стали дружно дуть на горячую жидкость.
– А мы раньше в чай молоко добавляли, – сказала Валентина Алексеевна. – Когда Митя маленький был. А в пять лет его в детсаду заставили выпить молоко с пенками. После того случая Митя молоко на дух не переносит.
– Вот и правильно, – вставила Женя. – Чай лучше пить чистым, чтоб аромат был.
– Вы берите, берите конфеты, Женечка.
– Спасибо! У вас так хорошо. Я себя чувствую, будто к себе домой попала...
– Какая ты лиса хитрая, – сказал Матвей.
– Митя, ну нельзя же так, – расстроилась мама. – Что ты говоришь такое?
– А что я сказал? Ты посмотри на ее глаза. Она же в рай попала! А кому охота из рая уходить? Они ж, мама, там в общаге своей одними китайскими макаронами питаются и сырой водой запивают.
Валентина Алексеевна вздохнула, согласившись с сыном. Потом строго взглянула на него и сказала:
– Женечку теперь приводи к нам каждый день!
– Да я не против. Если она сама пойдет. Еще та ослица!
– Митя! – снова расстроилась мама. – Опять слова эти?
– Ничего, ничего, Валентина Алексеевна, я не обижаюсь, – сказала Женя, тихо хихикнув. – Один раз он даже неприличным словом меня обозвал. Он так шутит.
– Неприличным? – ужаснулась мать. – Митя! Ну как ты мог?!
Матвей только ухмыльнулся.
– Не беспокойтесь, Валентина Алексеевна, у нас с ним такая крепкая дружба, что никакие слова ей не помеха.
Воцарилось умиротворенное молчание. Затем Валентина Алексеевна принесла из комнаты семейный альбом и стала показывать фотографии маленького Мити.
– Он такой был шустрый в детстве! Да и сейчас... А вот тут мы в Евпатории снялись. Митя как увидел этого дельфина, так сразу на него и залез. А фотограф сразу подбежал: «Цветную карточку не желаете?» А у меня нос облезлый был, я не хотела, но Митя как приклеился к этому дельфину – и вот, снялись, память теперь осталась...
Женя увидела синее лучезарное небо, деревянного дельфина со смеющимся мальчишкой в желтых трусиках, белый пароход вдали – и ее неудержимо потянуло туда, на горячий песок пляжа. Она вздохнула, а Матвей сказал ехидно:
– Мы в мае ездили. Вода еще холодная была.
– А это мы к сестре моей в деревню ездили, – продолжала рассказывать Валентина Алексеевна, перевернув страницу. – Митя эту собаку совсем не боялся. Готов был прямо в миску к ней залезть.
– Мне ее так жалко было, – поделился воспоминаниями Матвей. – Она все время на цепи сидела. Цепь длинная, тяжелая, гремит при каждом движении.
– А на следующий день ты полез за петухом, свалился в крапиву и чуть не пробил коленку ржавым гвоздем! – тихо вскрикнула его мать.
– Было дело, – радостно ответил Матвей и подмигнул Жене.
Тут девушка вдруг вспомнила о том, что нагадала бабушка – про бубнового короля и его странную болезнь, – и спросила невпопад:
– А Матвей ничем в детстве не болел?
Валентина Алексеевна с пониманием отнеслась к необычному вопросу.
– Нет, это был абсолютно здоровый ребенок, – сказала она с гордостью. – Синяки и ссадины – не в счет. И в больнице он лежал всего один раз, с аппендицитом, где-то в восьмом классе.
