— Принесла вам обед, госпожа Верден, — сказала она. — Господин Роберваль велел доставлять. На его счет записано.
— Спасибо, — я взяла корзинку из ее рук, но Ванда уходить не спешила. Увы, заплатить ей за труд в этот раз мне было нечем, пришлось служанке довольствоваться признательной улыбкой. Вельзевул высунул из-за крыльца пятак и поглядывал на Ванду с обожанием, чувствуя исходящие от нее запахи кухни. Он тоненько, призывно похрюкивал.
— Твой обед будет позднее, — пообещала я ему. — Сегодня привезут свеклу и овес. Устрою тебе пир горой.
Когда Ванда ушла, мы с Ланзо мигом вцепились в корзину.
Из трактира нам доставили суп из кореньев, пирог с птицей, большой котелок тушеного с грибами картофеля и термическую флягу с какао. Судя по всему, Корнелиус думал, что я ем такие же великанские порции, что и лесорубы с его завода. Но его забота пришлась кстати: хватит и мне, и моему гостю.
И Ланзо не разочаровал. Я радовалась его аппетиту, хотя и удивлялась, как такое количество еды входит в худенького на вид мальчика.
После завтрака (он же обед) Ланзо разморило, движения сделались вялыми, глаза сонными, но он все же собрался в полицейский участок и робко поторапливал меня.
Я потуже перебинтовала ногу, надела поверх бинта толстый шерстяной носок, и мы отправились.
* * *
Пока шли до полицейского участка, я без конца ловила любопытные взгляды. На меня жадно смотрели прохожие, продавцы в лавках. Здоровались преувеличенно любезно, а в глазах так и горел вопрос: «Что с ней приключилось прошлой ночью? Почему она хромает?»
Видимо, новость о брошенном велосипеде быстро разлетелась по городу и обросла слухами, а вот объяснение Корнелиуса о моей болезни еще не вышла за пределы школы.
Впрочем, с расспросами ко мне не приставали.
Участок располагался в переулке за ратушей. Мы прошли мимо ящика с кукольным театром, и я покосилась на него, думая об Анвиле и механических монстрах, и пытаясь увязать свои мысли с тем, что я видела в лесу и вчера на улице города.
Офицер Брасс сидел в своем кабинете. Когда мы вошли, он встал из-за стола, вежливо поздоровался, одернул новенький китель и поинтересовался:
— Чем обязан?
— Мы хотим подать заявление о пропаже человека.
После этих слов офицер Брасс поскучнел. Он жестом пригласил нас занять стулья для посетителей, сам опустился в кресло — мягкое, с подушкой под поясницей, явно принесенное из дому его мамочкой, сцепил пальцы и спросил:
— Кто пропал? Где, когда, откуда?
Я начала рассказывать, сердясь, что офицер Брасс не смотрит мне в глаза. Он любовался поздними бархатцами, которые стояли в вазочке на его столе. Время от времени протягивал руку и любовно поправлял цветы длинными пальцами.
Офицер Брасс был красивый, осанистый юноша — вряд ли старше меня. Мундир подчеркивал его тонкую талию, два ряда пуговиц сияли, как золото. А его пшеничные усы заставили бы столичных модников попадать в обморок от зависти.
Я закончила рассказ. Офицер Брасс молчал. На его лице появилось печальное и чуточку раздраженное выражение.
— Что вы собираетесь предпринять? — спросила я, устав ждать, когда он подаст голос.
— Ничего, госпожа Верден.
Он виновато развел холеными руками.
— Ничего?! — я задохнулась от возмущения. — Пропал человек! Его сын остался один!
— Госпожа Верден, — начал он миролюбивым тоном, — я понимаю ваше беспокойство. Но вы новый человек в городе. И пока плохо знакомы с его жителями и порядками. Виктор Лукаш... как бы это сказать... — он глянул на Ланзо, который не отрываясь таращился на висящие на крючке за спиной офицера кобуру с пистолетом и ножны с шашкой, — человек… не самый надежный. Его нельзя назвать добропорядочным гражданином. В прошлом он уже пропадал на несколько дней, и потом выяснялось, что он проводил их в чьем-нибудь сарае с бутылкой в обнимку. Наверняка вчера он отправился в очередную хмельную эскападу.
Завернув блестящий оборот, офицер Брасс щеголеватым жестом поправил усы.
— В этот раз он не предупредил сына!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Боже, вы слишком многого хотите от негодного отца! Погодите пару дней, и Лукаш объявится. Здоровый, невредимый, пропахший шнапсом. А вы пока можете взять на себя заботу о мальчике, коль вы его учительница.
— Вчера была Дикая ночь, — вдруг сказал Ланзо. Его голос немного дрожал. Я тревожно глянула на него: он низко опустил голову, и мне показалось, он плачет. Но он не плакал, он был растерян и подавлен. — Я думаю, папку забрал призрак безглазого, — закончил он и шмыгнул носом.
Офицер Брасс дернулся. Заозирался по сторонам, зачем-то оглядывая окно, дверь и углы кабинета, как будто со страхом ожидая, что безглазый вот-вот заявится в участок и тоже потребует завести дело. Например, расследовать его убийство, совершенное по предварительному сговору группой граждан, которое случилось двести лет назад.
— Не болтай глупостей, мальчик! — отрезал Брасс.
Меня так и подмывало рассказать офицеру о вчерашней встрече с призраком, но я предпочла прикусить язык.
— Вы должны действовать, офицер Брасс, — сказала я чуть более угрожающим тоном, чем собиралась. — Вы стоите на страже спокойствия и порядка в этом городе! Вы обязаны защищать его горожан!
— Не говорите мне о моих обязанностях! — капризно отрезал Брасс. — В Крипвуде покой, порядок, тишь и благодать! В то время как вон что творится в соседнем Ротбурге... — Он взял со стола развернутую газету и постучал по открытой статье указательным пальцем. — Вчера там ограбили банк. Взорван сейф! Есть жертвы. Пишут, что это проделка Химераса и его банды!
Он швырнул газету на стол.
— Мы живем в страшное время, госпожа Верден! — закончил он с пафосом. — Мир сошел с ума. Чародеи-сенситивы стирают грань между выдумкой и реальностью, преступник с сотней лиц держит в страхе столицу, и его сети уже протянулись на все королевство. Каждый день появляются новые изобретения — газовые заводы, паровые станции безумной мощности, дизельные моторы — и далеко не все они безобидны! Жизнь стремительно меняется. Нам повезло жить в таком чудном, тихом городе, где ничего не меняется, и самое ужасное событие — пропажа пропойцы да безумной старухи!
— Какой старухи? — насторожилась я.
Офицер Брасс не ответил. Он поднялся, подошел к окну, насвистывая марш, постоял, глядя на улицу. Он делал вид, что нас уже не было в его участке. Достал расческу, любовно причесал усы и брови, глядя на свое отражение в стекле.
— Ладно, — я встала. — Всего хорошего. Я к вам еще зайду... — я добавила в голос многозначительности, — да не одна, а с одним из первых лиц этого города.
Мы вышли на улицу, и я успокоила Ланзо:
— Вечером к нему зайдет господин Роберваль. Посмотрим, как тогда запоет наш бравый офицер.
И задумчиво добавила:
— О какой старухе он говорил?
— О Барток, — ответил Ланзо. — Она ушла из дома два дня назад и еще не вернулась. С ней это бывает. Она ведьма и травница.
— Зоомансер... она укротила Велли! — вспомнила я.
Новости мне крайне не понравились. Я не была близко знакома со старухой Барток, однако почему в этом городе жители равнодушно относятся к пропаже людей?!
* * *
Не успели мы дойти до конца улицы, как Ланзо сдавленно ахнул и прошептал:
— Папка...
А потом заорал во все горло и кинулся к навесу у лавки зеленщика.
— Папка, папка! Госпожа Верден, смотрите, он вернулся!
И верно: на перевернутом ящике у стены сидел Виктор Лукаш. Выглядел он странно. Он пошатывался, его кренило из стороны в сторону. Глаза у него были полузакрыты, нижняя губа безвольно оттопырена, в уголках рта блестела слюна. Время от времени он водил руками перед лицом, как будто желая смахнуть с него невидимую паутину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я сразу подумала, что он пьян. Ну вот и отгадка его исчезновения. Прав был офицер Брасс. Ничего сверхъестественного.
Увидев состояние Виктора, Ланзо замедлил шаг и осторожно приблизился к отцу.
