— Конечно. Я проводил много времени с Клэр. Ей дали уютную и удобную палату, обеспечили хороший уход. Но, как оказалось, недостаточно хороший.
— Как ты знаешь, и я там побывала. И те условия, в которые меня поместили, нельзя было назвать уютными.
Он повернулся ко мне и взял за руку.
— Расскажи, Эрика. Обо всем, что ты пережила.
В глуховатом, низком голосе Корнелиуса опять послышались хорошо знакомые властные нотки. Я колебалась. Рассказывать не хотелось, но попробуй не расскажи, когда на тебя смотрят эти черные как у ворона глаза!
Я криво улыбнулась.
— По сравнению с тем, что пришлось пережить тебе, все, что со мной приключилось, теперь кажется ерундой.
— И все же расскажи.
Он полным сочувствия жестом коснулся моего плеча.
И я заговорила, неторопливо и обстоятельно, стараясь не давать волю эмоциям.
Он выслушал, не перебивая, лишь иногда задумчиво кивал.
— Тебе выпало тяжелое испытание, — сказал он, когда я закончила. — Считаешь, дядя запер тебя в клинике, чтобы добиться послушания? Или чтобы тебя признали недееспособной?
— Да, я так считаю.
— Мой знакомый написал, что, по его сведениям, господин Харт бережно и успешно управляет твоими средствами. Господин Харт известный финансист, ранее в махинациях замечен не был.
— Это так. Дядя любит деньги, уважает их, относится к ним с трепетом. Он не хочет, чтобы капитал ушел из семьи. Андреас его устраивает в качестве моего мужа, он сын его старого партнера. Дядя считает меня сумасбродной и истеричной. Его пугало мое желание учиться в академии и развивать дар.
— Я напишу знакомому и попрошу лучше разобраться в этой ситуации.
— Корнелиус, пожалуйста, не надо. Хочу сама встретиться с дядей лицом к лицу. Тогда я была слаба и испугана, тут ты прав. Но теперь я готова постоять за себя. Не думаю, что дядя вновь упечет меня в сумасшедший дом.
— Пусть только попробует. Я поддержу тебя во всем, что бы ты ни решила.
— Спасибо, Корнелиус. Я рада, что ты мне веришь... хоть это и неожиданно. Но довольно обо мне. Вернемся к тебе.
— Что еще ты хочешь узнать?
Мне показалось, или он нахмурился?
— Какие отношения связывают тебя с Вильгельминой Денгард?
Я пожалела, что спросила. Мне не хотелось выглядеть ревнивой особой, которая предъявляет на него права. Да и прав-то никаких у меня нет...
— Близкие отношения. Достаточно близкие.
Я желала откровенности, но все же меня передернуло.
— Эрика, прости, я пока не могу рассказать тебе о многих вещах, — продолжал Корнелиус мягко. — Дай мне время.
— Разумеется.
«О каких это некоторых вещах он не может мне рассказать?»
— Хочешь еще что-то спросить? — он протянул руку и убрал с моего лица локон.
— Ты собираешься остаться в Крипвуде навсегда?
— Через пару лет, думаю, придется вернуться в Сен-Лютерну. У меня там дом. Когда Регина подрастет, ей будет лучше жить в столице, а не в глухом уездном городе.
— Да еще таком, где водятся призраки и живы старые легенды и суеверия. Я так и не поняла, Корнелиус, что ты думаешь обо всей этой чертовщине.
— Я пытаюсь разобраться. Послушай, должен признаться: вчера я побывал в особняке Грабба.
Услышав это, я всполошилась.
— Ты забрался в это проклятое место! Как ты только не побоялся!
— Решил посмотреть мою лесную недвижимость, — улыбнулся он. — И это оказалось легче, чем я думал. Туда ведет вполне приличная дорога через болота со стороны старой узкоколейки. Без подготовки идти было бы опасно, но я был не один, а с тремя парнями с лесопилки. Мы заменили прогнившие доски и кое-что расчистили.
— Что ты там видел?
— Пока немногое, но скажу, ничего страшного там нет. Старый дом, неплохо сохранившийся, построен крепко, на века. Никаких монстров, никаких привидений. В этот раз я прихвачу с собой полдюжину моих ребят, их помощь не помешает. Мне кажется, тебе придется по душе это место и понравится побыть исследователем.
— Да... пожалуй! Когда едем?
— Как насчет ближайших выходных?
— Идет!
Он привлек меня к себе и поцеловал, а потом поднялся и сказал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мне пора. Не забудь закрыть дверь на ночь. Мне будет спокойнее, когда ты переедешь в город.
— Не волнуйся. Я теперь не одна.
— Свинья и мальчик — не защитники.
— Велли надежнее любой овчарки, а преступникам, которые, как все утверждают, в вашем городе не водятся, взять в этом доме нечего. Если же призраки в гости заглянут, буду только рада — с ними тоже пора разобраться. Уж они от меня не уйдут без воспитательной беседы...
Глава 21
Особняк безглазого
На следующий день я отвела Ланзо в школу и передала его госпоже Барбуте, а сама отправилась в сторожку, чтобы успеть поговорить с отцом мальчика до начала урока.
Уборщик уже вернулся от Герхарда. Он помылся, переоделся и побрился, и казался вполне разумным. Меня он встретил крайне неприветливо.
— Что вам нужно? — спросил он, не пуская в дом, и при этом так хмурился и скалил желтоватые зубы, что я чуть не отпрянула. Его гримаса не сулила мирный разговор.
— Вижу, вы уже пришли в себя, — заметила я холодно. — Значит, сможете меня выслушать. Будет лучше если Ланзо какое-то время поживет со мной. Вы не в состоянии обеспечить мальчику должный присмотр.
— Да кто вы такая, чтобы распоряжаться! — он бешено вытаращил налитые кровью глаза. — Явились в наш город, начали устанавливать свои порядки, теперь и детей решили отбирать?
Он сжал руку в кулак и сунул мне его под нос, так близко, что я хорошо рассмотрела следы копоти под обломанным ногтем его большого пальца и красные пузыри ожогов на коже.
— Проваливайте, — велел уборщик злобно.
Я не дрогнула, хотя внутри у меня все сжалось от напряжения.
— Нет. Сначала мы с вами поговорим, как нормальные, цивилизованные люди. Мне не нравится, как вы обращаетесь с сыном. Я готова обратиться в столичный комитет по образованию и просить помощи. Известны случаи, когда детям из неблагополучных семей находили временных опекунов. Хотите, чтобы я пошла по этому пути?
Несколько секунд Виктор смотрел на меня не отрываясь; на его лбу вздулись жилы.
«Сейчас он меня ударит», мелькнула мысль.
Но Виктор вдруг обмяк и отвел взгляд.
— Ладно, забирайте мальчишку, — он неприятно усмехнулся. — Вы ведьма... поди, сумеете позаботиться о ведьминском отродье. Может, это и к лучшему... если Ланзо поживет немного с вами... у погоста.
Я вздернула брови, раздумывая, что привело его к такому выводу.
— Но только до первых заморозков, — заявил Виктор. — Как только с рябины опадет лист, я его заберу.
Я сказала успокаивающе:
— Поверьте, я буду хорошо за ним смотреть. Вы его отец; я уверена, вы любите Ланзо. Но поймите... так нельзя. Может, вы как-то измените свою жизнь… начните с привычек. Откажитесь от алкоголя. Вам тоже нужна помощь, Виктор. Хотите, напишу куратору и узнаю, что можно для вас сделать?
— Ха! — вскричал он и опять сделался страшен. — Изменить мою жизнь! Советы она мне вздумала давать! Да что ты, ведьма столичная, знаешь о жизни здесь, в этом лесном болоте?! Или тебя послали они... те, кто в лесу?
«Он либо заговаривается, либо знает куда больше, чем показывает, о “тех, кто в лесу”, — подумала я. — Любопытно!»
— Виктор, где вы провели Дикую ночь? — произнесла я со всей мягкостью.
— Не помню! — рявкнул он. — А если бы и помнил, вам бы докладывать не стал!
С этими словами он захлопнул дверь перед моим носом. Однако я радовалась своей маленькой победе: мне удалось отстоять Ланзо.
Но вот господин директор вовсе не обрадовался, услышав о моем решении взять мальчика под опеку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Степпель явился на службу бледный, скрюченный, с обмотанным вокруг поясницы шарфом из собачьей шерсти. Видимо, ревматизм привел его в дурное расположение духа, потому что директор впервые резко выразил недовольство моим поведением.
