возни и урчания разошедшегося в своей лечебной миссии кота.
Самое страшное – потухнуть изнутри. Ещё недавно мне казалось, именно это со мной и произошло. Но нет, жизненная сила и внутренний огонь разгораются с по новой. Эту искру не прогнать до конца. Она или есть, или нет. Моя – готова пылать, как раньше.
Зарываюсь носом в волосики дочери и вдыхаю сладкий, самый лучший на свете запах. Нет ничего прекраснее, чем аромат своего ребёнка. И ничего роднее. Он лечит от всех болезней, но в первую очередь – душу.
Вера тихонько зовёт меня, с улыбкой интересуется, буду ли я ужинать.
- Эм-м-м…
Это то, на что меня хватает. Про голод я даже не думаю.
- Понятно, значит будешь.
Все смеются, и я улыбаюсь, чувствуя себя слегка неуютно в центре внимания.
Режим дня летит к чертям. Вечером Макар остаётся в гостиной, рубиться в плэйстейшн вместе с Вовой, сыном Веры, я же иду к маме, прихватив Ульяну. Та довольно быстро засыпает между нами, а мы болтаем по привычке о здоровье брата и про общих знакомых.
В какой-то момент мама замолкает и долго смотрит на меня, а я невольно краснею под её взглядом. Так странно. Я давно уже самостоятельная, помогаю родным, а не они мне, а сейчас чувствую себя, будто девочка-подросток, которую отчитывают, что она припозднилась после первого свидания. Ведь по глазам мамы ясно читается, о чём она будет говорить.
- Вы помирились? – спрашивает прямо.
А что я могу ответить? Лишь отрицательно покачать головой. На «помирились» наше общение с Севой мало похоже, но то, что между нами «потеплело» чувствуется на каком-то глубинном уровне.
- Дочь, сделай сама первый шаг.
- Я? Я нет… нет… я не могу.
Конечно, мама не знает всего, что случилось между нами. Для неё была рассказана стандартная версия: встречались, расстались, залетела. Никогда я ей не расскажу всех подробностей, потому что… Потому что итак ей волнений хватает.
- Ну как не можешь? Как раз ты и можешь. Да не то, что можешь. Ты должна. Ради Ульяны. Ради вашего будущего. Ради себя, в конце концов.
Мне даже озвучивать не надо, мама сама понимаем, что у меня к отцу дочери по-прежнему сильные чувства.
- Разве не мужчина должен делать первый шаг?
Кажется, я говорю очевидные вещи, но у мамы на всё своя точка зрения.
- А он и сделал. Примчался сразу, как понадобилась помощь. Он ведь не сказал: это не моя проблема? И помогает тебе до сих пор. Могу представить, сколько он денег вбухал в твоё восстановление и продолжает это делать. И от дочери не отказывается. Ну? Арина?
- Всё намного сложнее.
- Всегда всё намного сложнее, - шепчет мама и протягивает руку, чтобы погладить внучку по головке и провести пальцами по её лбу.
Ульяна смешно морщит носик во сне.
- А на деле то проще: сели, поговорили, нашли компромисс.
Я, вроде, и отрицательно качаю головой, но по правде говоря слова мамы зарождают во мне слабенькую надежду.
- Ты его даже не видела, ты не знаешь его.
- Зато слышала. Очень приятный мужчина. Регулярно мне звонил, докладывал о твоём состоянии.
- Звонил? Сам?
- Конечно, ты же без голоса была. Успокоил, а то я первым рейсом в Москву собралась, Макар ещё простыл сильно. Я уж думала, быстро его подлечу, возьму подмышку и на поезд, но Всеволод уверил, что всё под контролем, и мы сможем прилететь позже.
Выходит, он с самого начала это планировал? Привести родных? Мой долгий задумчивый вздох не ускользает от внимания мамы. Она с таинственной улыбочкой смотрит на меня.
- Что? – округляю глаза, и это веселит её ещё больше.
Следующий день мы проводим вместе. Меня даже хватает на прогулку по лесу: прямо как я ещё недавно мечтала. Всё-таки природа тоже лечит. А ещё я, проведя большую часть дня на свежем воздухе, «отравляюсь» кислородом до той степени, что сплю всю вторую половину дня. Просыпаюсь, лишь когда за окном темно, и весь дом погружен в тишину. Гонимая голодом и жаждой, спускаюсь вниз, но по пути заглядываю в комнату Ульяны, которую нам выделила Вера. Дочка спит, дверь в смежную спальню Регины приоткрыта, чтобы слышать, если вдруг понадобится помощь. Я уже мечтаю, как дочь будет спать в моей комнате, но объективно, я пока не готова ей предоставить надлежащий уход, если саму простая прогулка по лесу выматывает до степени шестичасового дневного сна.
На кухне над стойкой горит свет. Вера, опустив локти на столешницу, стоит, нависнув над телефоном, смотрит какие-то забавные ролики в интернете. Звук у неё на минимуме. Сама она то и дело хихикает, время от времени притрагиваясь к бокалу с вином. Потом замечает меня.
- Отоспалась?
Она улыбается, и я тоже. Давно мне не было так легко и спокойно, мы будто бы собрались компанией друзей на выходные. Вот какие у меня ощущения или ассоциации.
- Даже больше, чем планировала. Теперь вот думаю, как бы всю ночь не бодрствовать.
Тут же зеваю в ладонь, опровергая собственные предположения. По всей видимости, проблем со сном не предвидится. Надо поесть и вернуться в спальню. Но Вера кивает на собственный бокал на длинной ножке для красного вина.
- Тебе пить можно? Или… нет?
- Не знаю, я на таблетках ещё.
- А-а-а, - тянет Вера. – Ну тогда я тебе просто коньяку в чай капну, а себе ещё вина налью. Договорились?
- Договорились, - невольно улыбаюсь, всё-таки ирония Веры крайне заразительна.
- Иди садись, я принесу.
Она тут же деловито лезет в холодильник, куда поставили остатки ужина.
- Да я сама могу разогреть.
- Иди! В конце концов, ты у меня в гостях.
- Сколько времени-то?
- Десять, начало одиннадцатого.
- И все спят?
Я немного шокирована, Макара уж точно раньше одиннадцати в кровать не загнать.
- Все, кроме меня, как видишь.
Я ужинаю на диване с подносом на коленях, Вера сидит в кресле, подложив одну ногу под себя, и потягивает вино. В моём чае, как и обещалось, обнаруживается капля алкоголя.
- Сейчас как унесёт, - подмигиваю я, отпивая из кружки.
- Только не буянь.
- Нет-нет, я спокойная. Я в принципе не большой любитель всего этого.
- Я тоже, но иногда хочется выпить, - она задумчиво смотрит на дно бокала.
Мне хочется спросить, почему хочется, но шестым чувством понимаю,
