Простите, робко спросила Нюша, немного уставшая от пространных рассуждений Паршивцева о трагических судьбах российской интеллигенции. Вам совсем не понравилась моя повесть?
Язык, деточка, язык, вздохнул он, разведя руками. Знаете, Довлатов писал каждое слово в предложении с новой буквы. Учитесь у мастеров...
Довлатов писал так нарочно, вертелось у Нюши на языке. Чтобы быстро не писать. Попробовала бы Елизавета извратиться подобным образом! Или Алиска... Вот пошло бы веселье! Вы уж простите, но сдавать вам книги два раза в месяц мы не можем. Буковки выписываем... Или эти люди и впрямь думают, что писательство - труд легкий и незначительный?
Но Нюша могла так ответить, а образина нет. Образина скромно промолчала, мешая в чашечке сахар, и потупив взор долу. Образина была глупенькой и жадненькой до чужого успеха.
Так вот, у нас есть предложение...
Я поняла, кивнула Нюша, искренне опасаясь, что спаситель русской интеллигенции снова примется воздвигать самому себе словесный монумент. Вы не сказали только, во что это выльется...
Двадцать тысяч, едва слышно выдохнул Паршивцев и скромно потупился. Поверьте, это немного...
Скажем, под ваше имя будут работать четыре автора. Каждому мы должны заплатить по пять тысяч. Зато вы получите книжку со своим именем и часть гонорара...
Часть гонорара было сказано почти шепотом, из чего Нюша заключила, что ей рассчитывать на эту самую часть не стоит.
- Чего-то я не понимаю, - проговорила Нюша, вспомнив недавно прочитанное интервью Дэвида Духовны, - вы используете мое имя, мое лицо, тело, наконец - а плачу вам я, так что ли? Разве не вы должны мне?
- Они переглянулись.
- - Как вы не понимаете, - терпеливо продолжил увещевать несознательную образину Спаситель Интеллигенции от голодной смерти. - Так вас никто печатать не станет... Я уже говорил вам, потенциал-то есть, но язык... Очень слабенький. Отклонят. Теперь смотрите, что получится в том случае, если вы соглашаетесь избрать наш путь. Профессиональный автор пишет за вас. Вещь, безусловно, принимается. Потом еще. К вашему имени привыкают. И издатели и читатели... Они уже знают, что Дарья такая-то пишет приятные книги, и когда вы наконец-то решаете издать собственное творение, у вас уже нет никаких проблем! Вам все рады... Ваше имя раскручено. Пишите себе на здоровье что вам хочется... Главное ведь имя, а не содержание...
- Да уж, получается весело, - вздохнула Нюша. - Лизе и Алиске говорят, что важно содержание, а не имя, а мне предлагают другой винегретик... Чудные люди, чудные! Радость распирает душу, когда встречаются подобные образцы на моем жизненном пути! Я-то, наивная, думала, что торговать можно только сигаретами и всячеким ширпотребом, ан нет! Чужой интеллект тоже пригоден для купли-продажи... Ребята! Потом вы начнете говорить о свободе слова! Какая может быть свобода у того, что стало предметом купли-продажи?
- О, как ей хотелось встать, послать их всех на великом и могучем русском слэнге, швырнуть об пол этот дорогущий бокал, и уйти!
- Она сдержалась. Этим поступком добиться чего-то трудно. Надо играть, раз уж дяденькам нравится играть, то ей, Нюше, тоже нравится... Вопрос в том, кто кого переиграет.
- - Наши клиенты, представьте, печатаются за границей... Вот недавно одна Леночкина знакомая приехала из Португалии... А там ее знают! Оказывается, очень популярна наша Леночка за границей...
- Леночка скромно и с удовольствием потупилась и зарделась. Нюша так сжала кулаки, что кости захрустели. Леночка популярна..., повторила она про себя. Девицы мои глупые, слышь, возят, а Леночка отвозит...
- Ох, и пакостно было на душе от всего этого крутого фарисейства!
Я подумаю, кивнула Нюша.
А сколько времени вам нужно...
До конца вечера, перебила его Нюша и обаятельно улыбнулась.
Теперь, когда перед взглядами здешней публики замаячила перспектива разбогатеть за Нюшин счет, они в нее окончательно влюбились.
Бедняга Браун, подумала Нюша, пряча дискету обратно в сумочку. Не прокатил ты у местных издателей, брат! У нас, парень, свой менталитет ничего не попишешь!
***
Сколько откровений за один день, пробормотала Елизавета. Хотя тот факт, что этот твой Фримен детектив, ничего не доказывает! Детективы все ужасные проходимцы, так что они с этой Светой просто запорошили тебе мозги, а на самом деле запросто работают на Паршивцева...
С какой же стати? удивился Дедуля. Фримен-то ладно, но при чем тут Света? Она, к твоему сведению, и есть та самая девушка, которая дала интервью...
Сначала дала, потом взяла... Как она узнала, что Алиске должны подбросить Сару?
Ромик сказал, объяснил Дедуля. Им ведь надо было поймать этого прохвоста на месте преступления, Лиза, как ты не понимаешь? Вы статью-то читали, да главное пропустили! Этот тип рассказал Свете про несравненную, только так преподнес дело, будто это он ее нашел! Света как раз искала сюжет и написала, да так здорово продумала все преступление, что угадала почти наверняка все его замыслы! А когда она узнала от Ромика, что такая икона и в самом деле есть, не на шутку перепугалась. И обратилась к Игорю...
Значит, Алиску убивать собрались из-за иконы? И рожа в окне тоже из-за иконы?
Про это я ничего не знаю, развел руками Дедуля. Мне кажется, Алиса тут все-таки не при чем...
И дискета не при чем, подумала вслух Елизавета. Получается, Нюша в компании Паршивцева с супругой зря страдает...Надо придумать, как ее из этой дурной компании вытащить! А то неизвестно, чем это кончится...
Взгляд Елизаветы был таким суровым, что Дедуля невольно вздрогнул. Как-то у нее убедительно все получалось. Сказывалась привычка писать триллеры, к тому же Елизавета настолько была уверена в своей правоте, что любые сомнения под напором ее уверенности таяли. Дедуля почувствовал, как по спине пробежали мурашки, и, оглянувшись на дверь, прошептал:
Почему ты думаешь, что все кончится плохо для Нюши?
Потому что, доступно разъяснила свою позицию Елизавета.
Ничего не понимаю, признался Дедуля. Конечно, ваши начальники те еще мошенники, но ведь не убийцы...
Вам с Алиской вообще мир кажется безобидным, фыркнула Лиза. Вы у нас все видите в розовом цвете... Поэтому Бог послал вам меня, чтобы я могла защитить вас от всяких там "враждебных вихрей"...
Пока она явно не справляется с обязанностями, возложенными на нее Господом, и жестокий мир периодически обрушивался на несчастных в виде убиенных гоблинов. Елизавета чувствовала свою вину за эти уже свершившиеся факты.
Короче говоря, мне эта шайка бандитская не нравится, сказала Лиза. Мне вообще в последнее время все кажутся подозрительными... Просто я никак не могу все это связать в одну цепочку убиенных гоблинов и твою чудотворную икону! Не потому, что ума не хватает, а исключительно из-за отсутствия времени на размышления! Все так быстро крутится, что у меня уже мозги кипят, а идей никаких не выдают!
Может быть, мы тогда просто вызовем Андрея Михайловича? робко предложил Дедуля. Расскажем ему все, и пусть мозги кипят у него...
Нет уж! возразила Лиза. У нас пока и предложить ему нечего никто икону не украл, все в порядке.
Так если ее украдут, будет уже поздно!
Вот мы и должны сделать все возможное, чтобы ее не украли, но при этом постараться поймать гадов с поличным, сказала Елизавета. А твоего "тюленя ушастого" мы позовем, когда будем держать воров за руку...
И что ты предлагаешь?
Лиза загадочно усмехнулась и ничего не ответила.
Ну? не отставал Дедуля.
У меня есть кое-какой план, поведала Лиза, и Дедуля уже приготовился выслушать его, но Лиза не собиралась договаривать.
Сначала я должна помочь Нюше, сказала она. А потом все остальное...
Она резко развернулась и быстрыми шагами пошла к выходу, сосредоточившись целиком на одной проблеме.
Уже на выходе Елизавета обернулась.
Лиза, пожалуйста, поосторожнее, попросил Дедуля.
Елизавета кивнула.
Конечно, буду, подумала она. Вот еще охота погибать во цвете лет из-за таких невероятных глупостей!
***
В гостиной у Парамоновых по-прежнему царила идиллия. Парамонов пытался обольстить Нюшу, подливая ей в бокал вино, госпожа Парамонова от скуки строила глазки Гориллову, который продолжал читать книгу. Присмотревшись, Нюша поняла, что читает он Сборник анекдотов. Мерзавцев общался вполголоса с Илларионовым.
Как вы понимаете, никто безвестного автора печатать не станет, делился богатым опытом Парамонов.
А ведь литераторам нужно жить... Вот и придумана была система псевдонима...
Нюша наконец-то рассталась с остатками блаженного опьянения, и ей это не очень-то нравилось. Она сидела, отрешенно смотря в окно, с таким видом, словно только что рассталась с иллюзиями, и мир предстал ее взору таким пошлым и банальным, что бедная Нюша не знает, как ей теперь быть. То ли принять его таким, каков уж он есть, то ли все-таки прыгнуть с моста.
