склада для старых книг и ломаной мебели, а по совместительству и небольшого гаража, в котором можно было разместить и мотоцикл, и даже небольшой квадроцикл.
- Тут с вашим мотоциклом, не волнуйтесь…, - она на правах хозяйки показывает ему помещение, - здесь с ним ничего не случится. Тут и участок рядом. И из этого здания ещё ни разу ничего не похищали, кроме книг.
- Вы здесь директор? – Горохов оглядывает помещение и приходит к выводу, что это хоть и не герметичное помещение, но дверь весьма крепкая.
- Числюсь библиотекарем, но так как здесь больше никто не работает, то получается, что и директор тоже. В общем, материально ответственное лицо.
Уполномоченный наконец заезжает в гаражик и поворачивает ключ зажигания. Становится тихо, но он не спешит вылезать из седла.
- А та дверь куда ведёт?
- К залу, к стеллажам с книгами. И к моей комнатке. Она у меня маленькая, но зато у меня хороший кондиционер, персональный, и неограниченное количество воды.
Он наконец слезает с мотоцикла и, положив оружие на сгиб левой руки, проходит к двери, приоткрывает её осторожно. За дверью в темном помещении высятся стеллажи с книгами. Горохов косится на Веронику:
- А вам разрешают водить сюда посторонних?
- У меня очень маленькая зарплата, - отвечает женщина, закрывает дверь, через которую въехал уполномоченный, и снимает респиратор с очками, скидывает свою грязную обувь; она уже решила, что он остаётся у неё. – Вот члены городского совета и смотрят на моих гостей сквозь пальцы…, - она смеётся. - Лишь бы не платить мне больше.
Ну ладно. Уполномоченный на всякий случай потряс левой рукой, словно она затекла от руля мотоцикла, и пистолет выехал из потайного кармана и теперь свободно лежит в рукаве. Потом он забирает кое-что нужное из кофра и произносит:
- Простите мою бестактность.
После чего начинает ощупывать её, обыскивать. Причём делает он это совсем не церемонясь с нею, ощупывает область лифа, спину, пояс, промежности… Да, промежности – никаких исключений… Тут она даже вскрикивает чуть игриво:
- Ой…
Но он не обращает на это внимания и продолжает, теперь прощупал все ноги и не нашёл никакого оружия. Ничего, кроме связки ключей и нескольких монет.
- Знаете, Андрей Николаевич… После такого осмотра…, - она смеётся, - я уже не считаю вас совсем чужим человеком.
Но уполномоченный не готов сейчас шутить. Он глядит на неё внимательно и интересуется:
- А среди членов городского совета есть ваши?
- Наши? – Вероника делает вид, что не понимает, о чём он спрашивает. Но это только выдаёт её. Женщина просто не хочет ему об этом говорить.
Но Андрей Николаевич настаивает, ему важно видеть её мимику, эмоции, слышать её интонации, чтобы понимать, когда она врёт, а когда говорит правду.
- Да, ваши. Люди из вашей Светлой Обители, «братия и сестры» в городском совете есть?
- Есть, - явно нехотя говорит она. И указывает в темноту: – Нам туда.
Но уполномоченный не обращает на её указания внимания; он находит выключатель и, включив свет, идёт вдоль стеллажей с книгами, разглядывая всё на своём пути. Нет, ничего подозрительного он не находит. Даже камер нет. И везде чисто. Пол недавно вымыт. Андрей Николаевич доходит до двери главного входа. Дверь заперта на ключ и на засов. Сама дверь крепкая, уплотнители на ней отличные. Судя по мебели, здесь бывают дети, так что ни пауков, ни клещей тут быть не должно. А ещё в помещении свежо и прохладно. Это место намного лучше того, где он ещё полчаса назад собирался остановиться.
Комнатушка метров десять, и чуть ли не треть этой площади занимает отличная кровать с хорошим пластиковым матрацем, в котором ни клопы, ни клещи не уживутся. Малюсенький столик для еды, маленькая душевая. Туалета тут нет.
«Интересно, а куда она укладывает своих постояльцев? Неужели на пол? Ну, это вряд ли».
Она оставила свои грязные башмаки возле входа и прошла к небольшой дверце.
- Чтобы вы не волновались, - она открывает эту дверцу и показывает ему. – Тут у меня кладовка: вещи, посуда, припасы, питьевая вода. Ну и всякое ещё…
Да, больше там ничего нет. В комнатке очень чисто. Горохов не хочет пачкать пол, он ставит винтовку и дробовик к стене и начинает разуваться. А Вероника щебечет по-женски, почти весело:
- Ой, вы так нас перепугали! Наши так разволновались, когда вы к ним в Березняках нагрянули. Не знали, кто вы… Из полиции к ним другие приходили, а тут вы пришли… Я их понимаю…
- Понимаете? – Горохов разулся и взглянул на женщину.
А Верника уже была почти голая, в одних маленьких, идеально чистых трусах. Она забрала у него грязную обувь.
- Конечно, понимаю, - как ни в чём не бывало отвечала Вероника и отнесла его обувь к душу. – Они нашим отцам писали, что пришёл какой-то тип, въедливый и дотошный, писали, что опасный, – она снова подошла к нему. – Давайте пыльник…
Уполномоченный разглядывает женщину и приходит к выводу, что Галина из Тёплой Горы по всем, по всем критериям привлекательности уступает этой седой и коротко стриженной женщине. И продолжает разговор:
- А у вас, значит, своя система оповещения, налажен контроль, можно организовать слежку, у вас, наверное, в каждом оазисе свои люди…, - он ухмыляется. – У вас у самих организация не хуже нашей, вы ведь за мной с самой Агломерации следили, - Горохов снимает свой необыкновенно грязный пыльник, достаёт оттуда первым делом пистолет, потом гранаты, рацию с уже севшей батареей, всякую мелочь и протягивает одежду женщине.
- А мы и не скрываем, что Светлая Обитель имеет вертикальную структуру. И тогда мудрыми отцами было принято решение узнать, кто вы, а как узнали, так и вовсе ахнули, – она кидает пыльник на пол душевой кабины, - уже думали, что Трибунал нами занялся.
А уполномоченный разглядывает её тело. Нет, он определённо не понимает, как такое может быть. Налитая, но ещё не отвисшая до живота грудь тридцатилетней женщины; крепкий зад – неплохой, такой же, как и у Айны; пропорциональные фигуре, сильные бёдра… Всё, бёдра, плечи, хорошая осанка… Женщина отлично сложена, у неё отменная кожа, и при этом абсолютно седые волосы, коротко, по-мужски стриженные. Вероника ещё что-то собиралась сказать, но он её опережает:
- Сколько вам лет?
- Мне? – женщина улыбнулась.
Она, кажется, собралась кокетничать с
