гормональную систему. Ну а как иначе?».
- Повернись, помою тебе спину, - говорит Вероника, намылив мочалку.
«О, без трусов она перешла на «ты». Да, отсутствие трусов быстро сближает людей».
Но он не торопится поворачиваться к ней спиной, а смотрит пристально и спрашивает:
- А как ты меня узнала?
- Что? – не поняла она.
- Ну, я в маске, лица моего ты не видела. Да и увидела бы, как ты поняла, что это я? Ты подошла и спросила: «Андрей Николаевич, это вы?». Как ты узнала, что это я? Или ты ко всем подходила?
- Нет, мне сказали, что скорее всего нужно искать мотоциклиста. Который едет с запада, – ответила Вероника. – Сказали, что ты предпочитаешь мотоцикл. И отлично знаешь степь.
«Откуда эти сектанты могли узнать про мотоцикл? Кажется, они знают обо мне больше, чем я предполагал!».
- И что? Ты подходила ко всем приезжим мотоциклистам? Их тут десяток в день проезжает, не меньше.
- Больше, - заверяет женщина и вдруг начинает намыливать мочалкой живот уполномоченного. Мягко так водит по его животу, ласково, смотрит на него снизу вверх и продолжает: – Мне сказали, что у мотоциклиста будет с собой много оружия. Хотя я со всеми, кто тут останавливался, пыталась заговорить, но когда увидела тебя: ружьё, винтовка, патронов целая куча, ты как на войну собрался… и обмотки как у степняка из далёкого оазиса… сразу поняла – это тот, кого ищу.
«Хреново я маскируюсь, раз даже пятидесятивосьмилетняя проститутка-библиотекарь меня раскусила».
Он отводит её руку от своего живота, не до того ему сейчас; конечно, она женщина без всяких натяжек интересная, голая, живот ему моет, но сейчас она его немного раздражала: ему не хотелось верить, что эта баба его так просто раскусила.
- Ты по оружию поняла, что это я?
- Ну, ещё и по поведению, по одежде, – рассказывает Вероника. – Люди в город въезжают – расслабляются. А ты остановился, сидишь, с мотоцикла не слазишь, мотор не выключаешь, смотришь по сторонам целую минуту. А сам ружьё под рукой держишь. Такой у тебя вид, словно ты готов стрелять… Или уехать тут же.
- Да? А ещё что? – Горохов её внимательно слушает.
- Ну, оружие, а ещё обмотки, такие носят только степняки, охотники и казаки; а ещё перед тем, как в гостиницу войти, ты оглядываешься.
«Мотоцикл, обмотки, оружие, поведение! Обмотки убрать; нет ничего лучше против клещей, но они и вправду бросаются в глаза. Один ствол спрятать в чехол. И вести себя более раскованно. И при этом не терять бдительности, – но всё-таки ему не давал покоя тот факт, что кто-то смог так точно его описать. Настолько точно, что эта бабёнка смогла его вычислить. – Или это случайность? Цеплялась ко всем мотоциклистам и наткнулась на меня».
- Так кто тебе дал информацию обо мне? Ну, про мотоцикл, про моё оружие?
- Мой наставник, отец Сергей.
- Я хочу с ним встретиться, - говорит уполномоченный, всё так же пристально глядя на женщину.
- Конечно, он ждёт тебя, - неожиданно для него соглашается та. – Если ты готов, то я могу отвести тебя к нему сегодня.
- А зачем он меня ждёт?
- Ну как же, ведь это именно он отведёт тебя к пророку, – опять в её голосе появились нотки благоговения. – Я завидую тебе.
- А он тут живёт? – интересуется уполномоченный.
- Кто? Пророк? – она удивлена. – Нет, конечно, пророк живёт где-то в пустыне. Вдали от людей.
- А ты видела его?
- Я? Я нет. К пророку могут прийти только достойнейшие.
«Пророк. Она тает от одного этого слова».
И вправду, Вероника даже улыбается немного, когда говорит об этом. И тут же её взгляд делается изумлённым после того, как Андрей Николаевич вдруг сообщает ей:
- Не знаю, может, я не буду встречаться с вашим пророком, у меня не так много времени. Мне нужно ехать дальше.
Женщина даже открыла рот от удивления: да как же можно отказываться от встречи с пророком?
И тут Горохов заметил в ней то, что вызвало у него интерес. Он схватил её одной рукой за нижнюю челюсть, схватил сильно и бесцеремонно, запрокинул ей голову и чуть сжал пальцы, чтобы открыть ей рот. И после заглянул в него, а потом пальцами другой руки ещё и оттянул ей правую щёку. Теперь у него не осталось сомнений: за правым верхним клыком у Вероники был только один зуб, дальше зубов не было. Так же, как и у Айны Кривонос. А ещё все задние правые зубы снизу срослись в один длинный зуб. В этом было что-то уродливое. Даже нечеловеческое.
Уполномоченный, не выпуская лица женщины из своих сильных пальцев, немного отстранился от неё. Он внимательно изучал её лицо, вертел её голову и вправо, и влево, вглядывался в каждую черту, затем в её глаза, потом разглядывал её профиль. Женщина всё это терпеливо сносила. И ждала, пока он закончит. А Андрей Николаевич ещё раз заглянул ей в рот и лишь после этого отпустил: Нет… Она, конечно, была очень, очень похожа на свою «сестру-не-сестру» Айну Кривонос. Но всё-таки это была не Айна.
«А зубы?». Он несколько секунд думал об их поразительном сходстве, вернее, о поразительном отсутствии верхних зубов у обеих женщин, и ничего дельного надумать не смог.
- У тебя всегда были такие зубы или тебе что-то вырвали?
- Всегда были такие… Я с ними очнулась. Зубы очень хорошие. Раньше я мучилась с зубами, а с этими… Я ни разу не обращалась к врачу. Ни разу.
«Всегда были такие. И у Айны нет верхних правых зубов. Наверное, это общий дефект этой модели».
- Как ты получила это тело? – наконец спросил уполномоченный, поворачиваясь к ней спиной и жестом показывая: мой спину.
- Прошла первую ступень, - сразу ответила она и начала натирать ему мочалкой шею сзади, потом опускаясь к лопаткам.
- Расскажи, – коротко скорее потребовал, чем попросил Горохов.
- Ну, однажды мой прошлый наставник отец Леонид позвал меня к себе, спросил меня, готова ли я отречься от прошлого. Готова ли встать на первую ступень на пути преломления… Первая ступень на пути преломления – это…
- Я уже слышал об этом. Расскажи, как проходит сам процесс.
- Отец Леонид, - она продолжала мыть его. Старалась, – разговаривал со
