Яуберт подошел к кровати.
— Мне очень жаль… — начал он, чувствуя себя очень неловко.
— Мне тоже, — глухо ответила она.
Снотворное еще не до конца вышло из организма; Яуберт заметил, что смотрящие на него глаза слегка не в фокусе.
— У меня к вам несколько вопросов. Если устанете, скажите.
Антуанетта Нинабер кивнула в знак согласия.
— Был ли ваш муж знаком с Ферди Феррейрой или Дрю Уилсоном?
Прошло несколько минут, а потом она покачала головой: нет.
— С Кариной Оберхольцер?
— Нет.
— Яквесом Кутзе?
— Нет.
— Эстер Кларк?
— Нет… — ответила она дрожащим голосом.
— Ваш муж обычно носил с собой в кейсе огнестрельное оружие?
Глаза Антуанетты Нинабер закрылись. Шли секунды. В коридоре послышались шаги.
Слышит ли она его?
Ее глаза открылись.
— Нет, — ответила она. В уголке глаза набухла слеза; она стекла по бледной щеке, упала на голубой ворот сорочки, где не сразу впиталась в материю.
Яуберта раздирали противоречивые чувства. Время не ждет; надо спросить ее, был ли муж ей верен. Но такой вопрос нельзя задавать — по крайней мере, сейчас. А если как-нибудь иначе, помягче? «Был ли ваш брак счастливым?» Антуанетта Нинабер смотрела на него выжидательно и затравленно, как будто она была зверем, а он — охотником и целился в нее из дробовика.
— Спасибо, миссис Нинабер, — сказал он. — Надеюсь, вы скоро… желаю вам всего доброго.
Ее губы едва слышно прошептали:
— Спасибо. — Бывшая кинозвезда отвернулась, уткнулась в подушку.
Яуберт сидел в своем кабинете, прижав к уху телефонную трубку.
Жулио да Коста сказал, что Карина Оберхольцер вроде бы упоминала имена Яквеса Кутзе и Эстер Кларк, но подробностей он не помнит.
— Она была такая болтушка, капитан. Постоянно что-то рассказывала. И смеялась. Очень живая девушка. Любила веселье, вечеринки, любила людей. Работала она только ради денег и для того, чтобы скоротать время. А по-настоящему ее жизнь начиналась по вечерам. Так мы с ней и познакомились. Однажды в пятницу вечером она пришла ко мне в ресторан — уже поздно, в первом часу ночи. Вместе с толпой друзей.
— А дальше?
— Капитан, вы и сами знаете, как это бывает. Нельзя все время только работать. И вы знаете, как тяжело, когда дома жена.
Яуберт промолчал. С подобной проблемой он не сталкивался.
— Это ведь не запрещено законом, — оправдывался да Коста. — Да и потом, я у нее был не первый.
— Откуда вы знаете?
— Мужчина всегда знает такие вещи, капитан. Если бы вы были знакомы с Кариной, вы бы поняли, что я имею в виду. Она была горячая штучка.
— Она рассказывала вам о своем прошлом?
— Она только говорила, что не хочет, чтобы жизнь проходила мимо. Она хотела наслаждаться каждой минутой.
Яуберт закончил разговор.
Карина Оберхольцер из Кеймуса. Часто смеялась, любила болтать и всю свою недолгую жизнь радовалась на полную катушку. Старательная провинциалка, дочь фермера, любовница католика-португальца — и, возможно, многих других мужчин. Неужели у нее не было по-настоящему близких друзей, которым она поверяла бы свои тайны?
Он нашел телефон родителей Карины, набрал междугородний код, стал ждать. Его соединили не сразу. Ответил женский голос — прислуга.
— Хозяев сейчас нет. Уехали в Йоханнесбург встречать сына.
Яуберт достал из ящика стола пластиковый контейнер и открыл его. 60 граммов обезжиренного творога; четыре рисовые лепешки; помидор, авокадо, латук-салат с небольшим количеством салатной заправки. Умереть можно от голода. Но сегодня, по крайней мере, у него есть «Уинстон». Сигарета станет наградой за труды. Хоть какое-то удовольствие.
В коридоре послышались торопливые шаги. Кто-то бежал.
Нашли кого-то, догадался Яуберт.
В кабинет ворвался Лау:
— Капитан, маньяк убил Яквеса Кутзе! Меньше часа назад! И его видели!
Двоим парнишкам-шестиклассникам очень хотелось взглянуть на труп, но полицейские и слышать ничего не хотели. Пришлось мальчишкам ждать поодаль, за канатами-растяжками, на которых держался шатер. К шатру одна за другой подъезжали полицейские машины. И все равно это было гораздо интереснее, чем два урока биологии, которые они пропускали.
Детектив, приехавший одним из первых, подошел к ним еще с одним человеком, здоровяком.
— Вот эти ребята, капитан.
— Спасибо, — сказал здоровяк и протянул им большую руку. — Матт Яуберт, — представился он.
— Меня зовут Джереми, сэр.
— Невилл, — сказал второй.
Они обменялись рукопожатиями.
— Давайте рассказывайте.
— Сэр, это не вас позавчера показывали по телевизору?
Яуберт пожал плечами:
— Может, и меня.
— Значит, его прихлопнул маньяк с маузером?
— Да, возможно.
— Ух ты! Он их отстреливает одного за другим! — воскликнул мальчишка с нескрываемым восхищением.
— Мы его поймаем.
— Сэр, мы видели только его машину, — сказал Джереми. — Мы услышали выстрелы. Мы стояли за сараем для тракторов, когда услышали выстрелы, но тут проехал поезд, и мы толком ничего не поняли. Тогда мы подошли поближе, чтобы взглянуть, что происходит. И заметили машину.
— Какая марка?
— Как говорится, мнения разделились.
— Ты, тупица, не можешь отличить одну машину от другой! — воскликнул другой мальчик.
— Я-то разбираюсь в машинах. А вот тебе не мешает сходить к окулисту!
— Заткнись! — воскликнул Невилл, но беззлобно. Видимо, друзья часто ссорились.
— У него «уно», сэр, белый «фиат-уно». По-моему, двигатель бензиновый, а не дизельный, но я не уверен. Просто у машин с дизельным двигателем всегда бывают такие яркие полосы и жалюзи.
— Нет, сэр, у него «фольксваген-ситигольф». Белый. Я всегда узнаю «гольф» сзади, потому что у моего брата точно такой же. Он тоже служит в полиции, сэр. В Натале. Они стреляют зулусов.
— Заткнись, — сказал Джереми, — а то тебя посадят.
— Ты уверен, что это «фиат-уно»?
— Да, сэр.
— Номер запомнил?
— Мы пришли слишком поздно. Увидели его только сзади, когда он уже отъезжал.
Яуберт прикинул расстояние между площадкой у школы и дорогой, по которой уехала машина.
— Вы его не разглядели?
— Нет, сэр.
— Что ж, ребята, спасибо вам большое. И если кто-нибудь из вас вдруг переменит свое мнение насчет марки машины, дайте мне знать. Я работаю в отделе убийств и ограблений.
— Да, сэр, конечно.
Он уже собирался подойти к автоприцепу, когда его окликнул Джереми:
— Сэр!
— Что?
— А может, нам все-таки можно взглянуть на труп?
Яуберт с трудом удержался от улыбки.
— Нет, ребята. — Он покачал головой. — Зрелище не из приятных.
— Много крови, сэр?
— Несколько ведер.
— А дырки от пуль?
— С кулак, — бессовестно солгал Яуберт.
— Ух ты! — воскликнул Джереми.
— Вот это да, — восхищенно протянул Невилл. — Его маузер — настоящая пушка.
Мальчишки ушли, оживленно переговариваясь. В их кругах подобные сведения стоят целое состояние.
37
Труп нашли двое новичков, приданных в подкрепление оперативно-следственной группе.
— Скорее всего, мы с убийцей разминулись всего на несколько минут. Кровь еще не свернулась.
Труп лежал в автоприцепе; первый выстрел угодил Кутзе в голову. Второй выстрел — в сердце. Так убийца поступал со всеми предыдущими жертвами, за исключением Макдоналда.
Если бы только он заглянул в тот кейс на день раньше! Но откуда ему было знать? Яуберт подошел к «сьерре», вызвал по рации О'Грейди. Надо отозвать людей, которые ищут Яквеса Кутзе. Теперь все силы надо бросить на поиски Эстер Кларк. Он должен спасти хотя бы одного человека.
— Капитан! — позвал его Лау из прицепа. — Нашли его адрес. Он жил в Дурбанвиле.
По крайней мере, ясно одно. В «список Нинабера» вошли не случайные люди. И в нем осталось только одно имя.
Яуберт позвал Лау, и они поехали в Дурбанвиль. Кутзе жил в центре, в полуразрушенном доме. Участок вокруг дома был давно не кошен, клумбы заросли сорняками.
— Надеюсь, проповедник из него получился не такой плохой, как садовник, — заметил Лау. Он захватил с собой связку ключей, висевших в замке автоприцепа, и пробовал один за другим, пока дверь, наконец, не открылась.
Они вошли. В гостиной не было мебели, только на полу стоял телефон. На кухне в мойке скопилась грязная посуда. В углу тарахтел допотопный холодильник. В коридоре — голый пол. Ни ковра, ни дорожки. То же самое — в первой спальне. Во второй стояла односпальная кровать, тумбочка без выдвижных ящиков. На полу лежала груда книг и брошюр. Яуберт взял верхнюю, прочитал заглавие: «Восхвалим имя Его».
На прикроватной тумбочке лежал вскрытый конверт. Яуберт вытащил письмо на бланке адвокатской конторы «Смутс, Кемп и Смолл».
