Ее взгляд устремляется на меня.
— Бедная твоя мама.
— Отвратительно.
— Прости. — Она качает головой. — Я не могу в это поверить. Не думала, что эти архаичные верования все еще существуют.
— О, они существуют. Я пронес эти взгляды во взрослую жизнь, а Мэгги… ну, ее воспитывали не так, как меня, но она считала, что заниматься оральным сексом с мужчиной унизительно.
— Придерживалась ли она тех же взглядов на оральный секс с женщиной?
Это неловко.
— Нет. А после того, как женился, я изменил свои взгляды на оральный секс, но она так и не согласилась с моим взглядом на вещи.
— Ха. Как удобно. — Похоже, она обижена за меня, и это согревает меня изнутри. — Это объясняет, почему Джесси такой помешанный на сексе. В ту секунду, когда ушел из дома, он, должно быть, выкинул на ветер все, чему ваши родители научили вас, ребята.
В этом она права.
— Могу я быть честным с тобой кое в чем? — спрашиваю я.
— Всегда.
— У меня в постели сексуальная, великолепная женщина, одетая в мою одежду. Последнее, что я хочу с ней делать — это обсуждать свое сексуальное прошлое, сексуальное прошлое моего брата или сексуальные пристрастия моих родителей.
Она смеется.
— Понимаю твою точку зрения.
— Может быть, мы продолжим этот разговор за кофе? Или никогда?
Ее губы сливаются с моими, и она тянет меня на себя.
— Хорошо, Бен, давай поцелуемся и сделаем все, что есть в твоем утвержденном списке.
— Договорились.
ЭШЛИ
Забавная штука в сексе. Когда появляется возможность получить его, я нахожу, что большинство людей спешат воспользоваться ею. Я поняла, что когда такой возможности нет, есть так много творческих способов поиграть. Конечно, это не спешка к финишу, но так даже лучше — медленное нарастание, наполняющееся до предела.
Даже сейчас, когда большое тело Бена у меня между ног, моя позаимствованная футболка где-то в другом конце комнаты, а его губы на моих губах, я остро осознаю, насколько эротичным может быть соглашение о запрете секса.
Когда между нами нет ничего, кроме его боксеров и моих позаимствованных шорт, он прижимается ко мне бедрами. Его локти лежат на кровати по обе стороны от моих плеч, мои руки на его спине. Я чувствую грубую силу его мышц спины, напрягающихся с каждым толчком вперед.
Если он так талантлив в одежде, то могу только представить, насколько хорош он был бы без нее.
— С тобой так хорошо, — признается он мне в губы, делая еще один долгий, твердый толчок вперед. — Даже сквозь шорты я чувствую, как ты промокла.
Я возбуждена. Мы касались, целовались, лизали и сосали все, начиная от талии и выше, уже большую часть часа. Если я не найду освобождение в ближайшее время, то потеряю сознание. Поэтому выгибаю спину и делаю все возможное, чтобы работать с его поглаживаниями, потирая самую сладкую часть себя о самую толстую, твердую часть его.
— Это нормально?
— Серая зона. — Он втягивает воздух сквозь зубы. — Мы играем с огнем.
Обхватываю упругие округлости его задницы и стону от того, как хорошо он чувствуется под моими руками. Сколько раз я представляла, каково было бы чувствовать его задницу в своих руках? Реальность в миллион раз лучше, чем самая лучшая моя фантазия.
— Хочешь остановиться?
Его ответ — еще один грубый выпад вперед.
— Никогда. Не смог бы, даже если бы попытался. Ты неотразима, — признается он с таким значением, что я чувствую это в своей груди.
Эти темные глаза остаются прикованными к моим на несколько секунд, прежде чем он целует меня с таким чувством, что на глаза наворачиваются слезы. Что, черт возьми, со мной не так?
Я никогда не плакала во время секса. Хотя слышала о женщинах, которые так делают, и удивлялась, как что-то настолько физическое может превратиться во что-то настолько эмоциональное, чтобы заставить человека плакать. Но теперь понимаю. Может быть, это мое напряженное тело замыкает мои эмоции? Или нежность в том, как он прикасается ко мне, как будто я та, кого можно сломать или напугать? Что бы это ни было, я пытаюсь сдержать слезы, но недостаточно быстро. Одинокая слеза скатывается по моему лицу. Я прерываю поцелуй, чтобы отвернуться и вытереть слезу о подушку Бена, прежде чем он заметит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мне следовало бы знать лучше, чем думать, что он что-то пропустит. В отличие от большинства мужчин, Бен, кажется, прекрасно понимает мои чувства.
Его тело застывает на моем.
— Черт, Эш, я делаю тебе больно? — Бен двигается, чтобы скатиться с меня, но я обхватываю его ногами. Он наклоняет голову и смахивает дурацкую слезу с моего виска большим пальцем. — Поговори со мной.
Я качаю головой.
— Это глупо.
— Ничто вышедшее из этих пленительных губ не может быть глупостью. — Он подкрепляет свои слова быстрым и нежным поцелуем.
Я закатываю глаза и чувствую, как скатывается еще одна слеза.
Вместо того чтобы вытереть дорожку, он наклоняется и высушивает её поцелуями.
— Если хочешь, чтобы я взяла себя в руки, тебе придется перестать быть таким милым.
Бен отстраняется, его брови сведены вместе.
Я закрываю лицо руками.
— Прости, я все порчу. Не знаю, что со мной не так. Наверное, скоро месячные.
Он убирает мои руки, и когда я смотрю на него, мужчина ухмыляется.
— Эй, ты можешь поплакать в моей постели.
Я убираю ноги с его талии, и, упираясь пятками в матрас, он позволяет мне опрокинуть его на спину. Потом сажусь на него верхом, мои груди так близко к его лицу, что все, что ему нужно сделать, это слегка приподняться и прижаться к ним ртом, но он этого не делает. Бен не сводит с меня глаз.
— Ты такой хороший человек, Бен Лэнгли.
Он заправляет мои волосы за уши.
— Ты всегда так говоришь.
Его слова прерываются стоном, когда я трусь об него. Его эрекция — толстый, твердый гребень, лежащий на животе, и я сосредотачиваюсь на кончике, волнообразно двигая бедрами.
— Тебе не нужно быть таким нежным. — Я прикусываю его губу и тяну, заставляя его задыхаться.
В его глазах мерцает огонь.
— А как тебе нравится?
— Грубо.
Его руки в моих волосах напрягаются, и он тянет достаточно сильно, чтобы заставить мою спину выгнуться дугой, а мою грудь выпятиться вперед. Это собственнический жест, и у меня такое чувство, что мужчина делает это не только потому, что я об этом попросила. Его губы накрывают мой сосок. Всасывание настолько мощное, что оно посылает ударные волны вниз по моему животу. Я прижимаюсь к нему сильнее, наслаждаясь тем, как тот тянет меня за волосы, ощущая жжение его рта на моей груди, и когда он кусает, я кончаю.
Чтобы не разбудить Эллиот, я прикусываю собственную губу, когда на меня обрушивается оргазм, который накатывал уже час. Я трусь об него до тех пор, пока волны удовольствия, прокатившиеся по мне не ослабевают. Клянусь, прошло несколько минут, а я все еще раскачиваюсь на нем, когда внезапно Бен садится, прижимается своими губами к моим и стонет мне в рот. Ткань между нами пропитывается жаром, когда он приподнимает свои бедра, встречая мои удар за ударом, пока мы оба не замираем и не падаем бок о бок на кровать.
Тяжело дыша, я ухмыляюсь сквозь восхитительные толчки давно назревающего релиза.
— Хорошо, что у меня есть ограничения. Настоящий секс с тобой может убить меня. — Его голос ворчливый и такой сексуальный.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, его предплечье прикрывает глаза, его широкая мускулистая грудь поднимается и опускается быстрее, чем обычно.
Бен убирает руку и ловит мой пристальный взгляд.
— Ты нехарактерно тихая.
«Я боюсь, что влюбляюсь в тебя».
Он перекатывается на бок, приподнимается на локте и убирает волосы с моего лица.
— Эй, что случилось?
Я улыбаюсь, потому что это все, что я могу сделать с тем, что чувствую.
— Ничего.
Его глаза темнеют, словно он не убежден.
