стакане бурбон и ничего ему не ответил.
– Не могу просто сидеть дома, – сказал Берни, когда мы посидели дома некоторое время. На самом деле, никакое это не сидение – больше похоже на хождение из комнаты в комнату с остановками в кабинете, где Берни подходил к белой доске и принимался то яростно что-то на ней писать, то стирать написанное. – Надо что-то делать.
Меня это полностью устраивало. Я опередил Берни, первым подбежав к двери.
Он открыл ее, но как только мы вышли на улицу, зазвонил телефон. Из автоответчика донесся голос.
– Берн? Это Чак Экель. Позвони мне как можно быстрее, – и потом писк.
– Я ведь еще даже не обналичил этот чертов чек, – сказал Берни, – а он уже, считай, пропал.
Он очень сильно хлопнул дверью, сотрясая весь дом. Игги, должно быть, это услышал – откуда-то из его дома донеслось громкое «тяв-тяв-тяв». Я заглянул в окно, но Игги там не увидел.
Мы долго ехали из Долины в пустыню. Наступила ночь, и стало прохладно. Я вдыхал запах Берни – очень приятный для человека запах, даже немного похожий на собачий. Мы съехали с двухполосного асфальтированного шоссе, по которому ехало множество машин, на плотно утрамбованную грунтовую дорогу, где не было ни одной машины.
– Оловянные акции, – сказал Берни. – И о чем я только думал?
Я придвинулся к нему поближе.
Через некоторое время на небе появилась луна, и теперь я мог разглядеть в пустыне всякое: высокий кактус, который, казалось, двигался; пару глаз, которые словно бы горели, а вдалеке – скалу с плоской вершиной, у которой мы с Принцессой впервые встретились с Крэшем и Диско. В лунном свете скала казалась розовой, хотя, по словам Берни, мне нельзя доверять насчет цветов. Так или иначе, мне нравилось смотреть на нее ночью, была она розовой или нет. Некоторые существа, в том числе люди – особенно люди, по моему опыту – боялись ночи, но не я.
– Ред-Батт, – сказал Берни, когда мы припарковались в тени скалы. Он сощурился, пристально ее разглядывая. – Есть такая индейская легенда, что-то про то, что это первая ступенька лестницы, ведущей к звездам, – мы вышли из машины. – А потом человек оскорбил богов – обычная история – и все остальные ступеньки рухнули.
Чего? И где же они тогда были? Я огляделся, но не увидел ничего, кроме плоской, залитой лунным светом пустыни. Берни достал из бардачка фонарик.
– Или это какая-то другая скала с плоской вершиной, которая в Юте? Может быть, у этой и нет никакой истории, – он перекинул сумку с уликами через плечо и заткнул за пояс револьвер 38-го калибра. – Было бы неплохо получить настоящее образование.
Я не знал, о чем говорит Берни, но наверное, это было как-то связано со Сьюзи. Сьюзи пропала, а Аделина…
Аделина.
Аделина и эти муравьи, там, в хижине рядом с городом-призраком.
– Чет? Что такое? Вниз, приятель.
Что случилось? Я стоял на задних лапах, передние поставив на Берни. Очень плохо. Я опустился на землю, поджав хвост между ног. Берни встал рядом со мной на колени, взял мою голову в свои ладони.
– Что у тебя на уме, приятель? Что случилось?
Я умею делать один такой звук – и правда в том, что иногда он получается сам по себе – такое урчание глубоко в горле. Он не похож на рычание или лай, скорее на… Нет, не знаю. Как бы вы ни назвали этот ворчащий звук, сейчас из моего горла вырывался именно он.
Берни погладил меня по голове.
– Хотел бы я говорить на твоем языке, – сказал он. Берни встал, и мы отправились в путь. Я встряхнулся и почувствовал себя лучше. У нас еще была работа.
– По часовой стрелке или против? – спросил Берни. – Земля вращается вокруг Солнца против часовой стрелки, так что давай пойдем в обратную сторону, – я не пошевелился. Вы бы на моем месте тоже. – Чтобы повернуть время вспять, понимаешь? Подтолкнуть его в другую сторону. Мы ведь примерно этим и занимаемся, верно, приятель? – я остался там, где и был, просто ожидая, когда это кончится. Подобное настроение у Берни рано или поздно всегда проходило, и все возвращалось на круги своя. – Я про раскрытие преступлений – разве это не похоже на путешествие во времени? – я вдохнул, потом выдохнул. Ночной воздух был свежим и прохладным, просто восхитительным на вкус. Берни вгляделся в скалу. Высоко над головой висели луна и звезды. – Сейчас могло бы быть любое время, – сказал он. – Еще до испанцев, до индейцев, вообще любое время, – он постучал себя по голове. – Только вот это говорит нам «нет» и все портит.
Погодите-ка. Он что, говорил о своем мозге? Мозг Берни был одной из лучших вещей, которые у нас были – он да еще мой нос. Меня вдруг охватил страшный зуд, и я принялся неистово чесаться.
– Давай, Чет. Пошли.
Я тут же вскочил. Берни включил фонарик и пошел вдоль высокой скалистой стены, водя лучом взад и вперед по земле. Я шел рядом. Почти сразу мы заметили что-то блестящее – компакт-диск, у которого не хватало большого куска. Берни перевернул его.
– «Самое лучшее из Дип Перпл», – прочитал он. – Значит, фургон, должно быть, был припаркован где-то здесь.
Он достал из пакета для улик маленькую палочку с флажком на конце и воткнул ее в землю. Мы исследовали местность вокруг флажка, двигаясь по все расширяющейся спирали – Берни светил фонариком, я принюхивался, пытаясь уловить какой-нибудь необычный запах – но ничего не нашли. Берни задумался. Он стоял очень тихо, и в лунном свете его лицо было белым, словно выточенным из камня. Мне это не понравилось, так что я слегка его подтолкнул, и он быстро потрепал меня по голове. Мы двинулись дальше, вдоль подножия Ред-Батт, луч фонарика все метался взад-вперед, хотя при такой яркой луне он нам был совсем не нужен.
– Чувствуешь что-нибудь, Чет?
Чувствовал ли я что-нибудь? Он это у меня спросил? Означает ли это, что сам Берни сейчас ничего не чувствует, даже запаха мочи койота? Каждый койот в пустыне, судя по всему, использовал Ред-Батт как своего рода гигантский пожарный гидрант. Я внимательно изучил нос Берни – такую немножко кривоватую маленькую штучку – для чего он вообще был нужен? Мы продолжали идти – сначала в тени скалы, потом вышли на залитую лунным светом поверхность, и рядом с нами зашагали наши собственные тени. Время от времени Берни что-то бормотал себе под нос:
– Эти два парня – три парня – они вообще способны такое придумать?..
