— Как посчитаешь, Сэм, — прохрипел Джона. По его спине поднималась дрожь, несмотря на его лучшие попытки держаться смирно, и его зубы стучали от силы этой дрожи. Мерзкое ощущение, скользкое и жирное, покрывало его желудок, и Джона сглотнул от желания рвоты.
Доктор посмотрел на него с сочувствием.
— Джона, твои страхи реальны и обоснованы — мы определённо учтём их, планируя и разрабатывая твой протокол — но ещё они отчасти являются продуктом твоей травмы. Симптомом, если хочешь. Так что ты можешь заметить, что некоторые твои беспокойства ослабнут, когда лекарства сделают своё дело. Это только повысит пользу лечения.
Джона судорожно кивал во время этой речи. Умом он знал, что всё это правда, но не мог сдержать свою реакцию в стиле «бей или беги». К счастью, Кэмерон был рядом и взял всё на себя. Он потянулся и взял у доктора Драри бланки с рецептами, пожал доку руку, а затем осторожно помог Джона подняться на ноги.
Чувствуя себя столетним стариком, Джона ссутулился, позволяя Кэму отвести его к двери. Он остановился и вопросительно посмотрел через плечо, когда Сэм позвал его по имени.
— Я очень рад, что ты решил перестать себя наказывать. Я горжусь тобой.
Джона слабо ему улыбнулся — он был способен только на это со своим ограниченным контролем мышц — и кивнул, не смея пытаться заговорить. Он наклонил голову от напряжения своего существования и позволил себе прильнуть к сильной, крепкой стене в виде Кэмерона.
***
Через пару дней Джона возвращался в дом, собрав недельную почту из своего почтового ящика. Этот ящик был необходимым злом, потому что Джона пришлось выбирать между тем, чтобы ходить за почтой на публику, и тем, чтобы поставить ящик на улицу возле дома, где его адрес мог увидеть весь мир. Он печально покачал головой. Он действительно был испорченным ублюдком.
Было уже поздно. Джона ездил в аптеку, чтобы купить лекарства по рецептам доктора Драри, но ещё не принял их. Кэмерон поехал в город, чтобы пораньше показаться на своём псевдо-собеседовании, и Джона решил для разнообразия провести вечер за настоящим писательством. Не то чтобы он был против прекрасного отвлечения, которое получал от Кэма.
Джона бросил свои ключи на столик и скинул обувь, после чего уселся на диван.
— Нужно разобрать почту, — сказал он сам себе. Он бросил стопку на кофейный столик вместе с рецептами и бросил сердитый взгляд на всё это с немалым беспокойством. Нуждаясь в каком-нибудь подкреплении, он пошёл к холодильнику, чтобы взять пиво. Подумал, что с таким же успехом может выпить в последний раз, потому что принимая лекарства не должен был употреблять алкоголь.
Усевшись обратно на диван, он понял, что его больше ничего не отвлекает от того, что нужно сделать.
Тяжело вздохнув, он взял стопку конвертов и начал их пролистывать.
— Счета. Счета. Счета. Зачем вообще трудиться? Ооо, королевский чек! Наверное, для этого.
Джона крепко сжал губы, когда заметил, что говорит сам с собой. Следующие несколько конвертов были мусором, и Джона уже был готов выбросить всё остальное, когда наткнулся на последние два письма. Одно от того, чей адрес он не узнавал. Он отложил конверт в сторону, чтобы позже решить, может ли позволить себе его открыть.
Тело Джона напряглось, когда он добрался до последнего конверта. Толстыми печатными буквами было написано «Департамент исполнения наказаний Западной Вирджинии — ИК Хэзелтон». Руки Джона сильно тряслись. Когда его зрение помутнело, он прикусил щеку изнутри, пока не почувствовал вкус крови. Он не собирался терять рассудок, не сегодня.
Единственным лучом надежды было то, что на конверте не было марки поменьше, обозначающей переписку заключённых, что показало бы, что письмо от Ангуса. Собравшись с духом, Джона открыл конверт и достал официальное на вид письмо. Он туго сглотнул, пока комок желчи обжигал ему горло.
«Боже, это действительно происходило». Письмо так вежливо информировало его о том, что меньше чем через неделю Ангус предстанет перед комиссией по условно-досрочному освобождению. Джона давали знать, что раз он жертва и один из ключевых свидетелей обвинения, он имеет право посетить комиссию и даже дать показания на слушании.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это не значит, что его выпустят. Наверняка его не выпустят, — бормотал он сам себе, повторяя это как мантру. Его голова пульсировала от начала мигрени, пока он обдумывал свои варианты. Оставить всё на систему или вытащить свой зад в мир и выложить своё дерьмо... — Чёрт, где царь Соломон, когда он тебе нужен? (прим. Соломон — еврейский царь, правитель объединённого Израильского царства. Персонаж множества легенд, в которых выступает как мудрейший из людей и справедливый судья)
Но во время всего этого Джона оставался привязанным к реальности. Он не летал. У него не было галлюцинаций. Только его сильно тошнило. Так что этим, по крайней мере, он мог гордиться. Он мог держать себя в руках, пока Кэмерон не придёт и не поможет ему безопасно развалиться на части.
Его нервы были несомненно раздражены, но Джона было слишком любопытно насчёт последнего письма, чтобы его проигнорировать. Наверное, там не было ничего такого... но что, если это имело какое-то отношение к Ангусу? Джона потянулся к простому белому конверту с безобидным адресом и стал вертеть его в руках.
— С таким же успехом можно сразу со всем покончить.
Джона раскрыл конверт. Внутри лежал один лист бумаги, со словами, которые либо были напечатаны очень старым катриджем, либо выбиты на старомодной печатной машинке, Джона не был уверен. Чтобы успокоиться и, может быть, не чувствовать себя таким одиноким, Джона прочитал письмо вслух.
— Дорогой мистер Рэдли. Надеюсь, это письмо нашло вас в добром здравии. Меня зовут Мадлен Фейнштейн. Уверена, к этому моменту вас уже уведомили о слушании по условно-досрочному освобождению вашего отца...
«Чёрт, это никогда не закончится?» Джона сделал несколько огромных вздохов, надеясь прогнать головокружение, которое пыталось его охватить.
— Я хотела представиться как одна из сооснователей организации, которая возглавляет кампанию по освобождению вашего отца, «Проект Исправление». Мы собираем деньги и информацию, чтобы взять на себя дела людей, приговорённых к смертной казни или отбывающих пожизненные заключения, которые, по нашему мнению, осуждены несправедливо...
«Какого чёрта?»
Джона не мог поверить в то, что читает. Он считал сумасшедшим себя, но, оказывается, существовала целая группа психов, которые действительно считали Ангуса невиновным? Наверняка нет... Наверняка. Хоть Джона уже чувствовал во рту гнилой привкус, он продолжал читать, намеренный узнать всё.
— Мы надеялись встретиться с вами и, возможно, убедить вас свидетельствовать в пользу отца на его слушании. Вы были одним из самых влиятельных свидетелей обвинения, но являлись всего лишь ребёнком. Иногда дети, переживающие травму, могут неосознанно переносить эту травму на своих любимых. Для вас это будет возможностью восстановить правду.
Он уронил письмо, встал и попятился назад, будто это письмо было гремучей змеёй, нацеленной на удар. Джона не мог остановить молниеносный видеоролик, который начал крутиться в его голове, отображая на экране его разума каждый до единого ужасный момент, свидетелем которого он стал. Эти больные ублюдки действительно считали, что он врал? Да, он был ребёнком, но такое просто нельзя выдумать.
Сделав ещё несколько успокаивающих вдохов, Джона посмотрел на баночки с лекарствами. Время пришло. Для этого ему нужна была ясная голова. Он примет лекарства, затем позвонит Кэму и узнает, как скоро тот может приехать домой. Джона едва двинулся сделать шаг, когда тяжёлая рука обвила его шею и сжала, в то время как другая рука закрыла ему рот и нос.
Джона застыл, металлический привкус страха заполнил его рот. Грудь тяжело вздымалась, но он не мог вдохнуть. Рука едва сдвинулась, давая Джона сделать крохотный вдох через нос. А затем он учуял этот запах — вонь сигарет, пота и крови. Затем над его ухом пронеслось горячее дыхание, и кто-то заговорил.
