Колодец с водой, попадающийся на пути, «сразу же оцепляют солдаты конвоя; без подачки им — к воде не пробиться». Бывает, и часто, что в пути караван «подвергается нападению бедуинов». Восторг богомольцев при виде Мекки такой искренний и сильный, что «покрывает все невзгоды и лишения» их далекого и нелегкого пути в Святые земли.
До вступления в Мекку «богомольцы облачаются в ихрам, обрезают ногти, обривают головы, приглаживают усы, умащивают себя благовониями». Ихрам, одежда паломника, «налагает на него строгие обязанности: не ссориться, не произносить бранных слов, воздерживаться от пустой болтовни, не спугивать и не лишать жизни ни одной живой твари», и многие другие. Закон «повелевает облаченному в ихрам, беречь растения, не ломать и не рвать их; не чесать тело, так как почесывая его, можно убить насекомое или вырвать волос из тела». Каждое нарушение любого из этих правил-предписаний «паломник обязан искупить принесением в жертву ягненка». Совершив все обряды хаджжа, и сняв ихрам, пилигрим «обретает право на ношение почетного среди мусульман звания хаджи».
Дамасский караван, отмечает П. Деполович, обходится турецкому правительству дорого. И главным образом — «из-за расходов на чиновников». В 1851 г., например, в караване насчитывалось «не многим больше 20 тыс. чел., а обошелся он султану на наши деньги более чем в 800 000 рублей». И все потому, что для чиновников «выставили в нем 2490 верблюдов; для одного только начальника каравана — 226» (15*).
Пилигримов, заболевавших в Мекке, «лечили» молитвами. Происходило это следующим образом. В строго определенное время «врачеватели» являлись к Каабе. К ним тут же стекались больные. Взыскав с них плату за оказание «целебных услуг», приступали к «лечению», зачитывая вслух те или иные суры из Корана (16).
По завершении хаджжа паломники, у которых оставались деньги, приобретали в Мекке погребальные саваны. Смачивали их водой из Священного источника Замзам, просушивали у стен Каабы, и увозили с собой на родину, где их в этих саванах после смерти и погребали. Покидая Мекку, пилигримы обязательно совершали прощальный таваф (обход) вокруг Каабы.
Достопочтенная Мекка и Пресветлая Медина, делает интересное замечание Д. Кондер, — это не только «колыбель ислама», но и «обитель чистого арабского языка». Славятся Святые места ислама, сообщает он, и своими муаззинами (муэдзинами), теми, кто призывает правоверных на молитву. Обычай этот зародился в Медине. В преданиях арабов Аравии говорится о том, что после того, как в Медине заложили мечеть Масджид ан-Наби (Мечеть Пророка) Посланник Аллаха стал раздумывать над тем, как созывать мусульман на молитву: звуком ли трубы, как это принято у иудеев; зажжением ли огней на возвышенных местах; игрой ли на тамбурине, или как- то иначе. Сын Зайда, одного из первых последователей Пророка, подал мысль насчет того, чтобы делать это громкими призывами с башен при мечетях (минаретов). Так появилась профессия муаззинов, служителей мечетей, пять раз в день провозглашающих азан, то есть призыв мусульман на молитву. Кстати, слово «минарет» происходит от арабского слова «манара», что значит — «маяк». К числу самых известных в Медине муаззинов в эпоху Пророка Мухаммада современники относили Билала ал-Хабаши (первого муэдзина в истории ислама), Ибн Мактума (слепец этот, свидетельствуют историки ислама, обладал дивным голосом) и Са’да ал- Кирза, муэдзина в мечети Куба’(17).
Истинный араб в душе — кочевник. Он никогда не строит планов на завтра, утверждала в своих «Воспоминаниях арабской принцессы» Эмиле Рюте, дочь правителя Омана и Занзибара, вышедшая замуж за немецкого купца Рюте (1867) и перебравшаяся жить в Гамбург. Араб определяет время дня по призыву муаззина на молитву. Если совершает намаз надлежащим образом, целиком и полностью выполняя все предписания и ритуалы, то на молитвы у него уходит не меньше трех часов в день (18).
В разное время в Мекке побывали и ярко описали ее такие великие исследователи-портретисты Аравии, как Лодовико ди Вартема (1504) и Джозеф Питтс из Экстра (1678), Бадиа-и-Леблих Доминго (1807) и Иоганн Людвиг Буркхардт (1814), Ричард Бертон (1853) и другие. Жители Мекки, где стоит Кааба, Дом Аллаха, вспоминали многие из них, называли себя «соседями Господа», а жители Медины, где находится Гробница Пророка Мухаммада, именовали себя «соседями Пророка».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По одной из легенд арабов Аравии, охранять Дом Господа на земле, Каабу, Творец назначил ангелов. Однако службу они несли нерадиво; ведь Кааба неоднократно подвергалась разрушениям — и вследствие наводнений, и от рук людей. Когда же во времена Ибрахима (Авраама) Каабу основательно размыло постигшим Мекку наводнением, дотоле там невиданным, то Ибрахим и сын его, Исма’ил, восстановили Дом Бога. Тогда же в Восточном углу Храма заложил Ибрахим и Священный Черный камень.
Великий арабский ученый-энциклопедист, историк и географ Ибн ал-Хаик (ум. 946) ссылается в своем повествовании о Мекке на следующее предание арабов Аравии. Когда при восстановлении Каабы, говорится в нем, Ибрахим (Авраам) вложил в стену Святилища Черный камень, то «все четыре угла Храма засветились, и все пространство вокруг озарилось ярким светом». В тех местах, где лучи света, шедшие от каждого их четырех углов Каабы, обрывались, и установили границы Священного города, территорию харам, запретную для неверных, обозначенную каменными столбами (19).
В Йеменском углу Каабы имеется еще один почитаемый арабами Аравии священный камень. Если Черный камень, расположенный в Восточном углу, мусульманин, совершающий таваф (ритуальный обход вокруг Каабы), целует устами, то камень в Йеменском углу приветствует, касаясь правой рукой.
Во времена джахилийи (язычества) аравийцы обходили Каабу, сняв с себя одежды, как бы демонстрируя тем самым, что вместе с ними сбрасывали они с себя и грехи свои, и представали перед Святилищем в первородном обличье, чистые и непорочные, как новорожденные.
Упоминавшийся уже в этой книге знаменитый исследователь Аравии Снук Хюргронье первым из европейцев запечатлел (18841885) Мекку на фотографиях. В своих интересных очерках о Священном городе он обстоятельно рассказал о ритуалах хаджжа. Обслуживание пилигримов приносило мекканцам, по его словам, неплохие доходы (20).
Кааба во времена джахилийи (язычества) — это центральный пантеон идолов племен Аравии. Насчитывалось их там, как свидетельствуют историки прошлого и собиратели древностей, триста шестьдесят: «по одному истукану на каждый день в году». Племена Древней Аравии (вначале только Хиджаза, а потом и других земель), ежегодно стекались к Каабе для исполнения ритуала поклонения своим истуканам. Во-первых, чтобы очиститься от грехов, совершенных ими. И, во-вторых, чтобы «испросить богов» — через поклонение в Каабе идолам — о помощи в исполнении тех или иных намерений. В благодарность за будущее содействие и помощь в делах мазали их медом, вешали на них оружие, драгоценности или что-либо из своих одежд. В знак же признательности за спасение их жизней в межплеменных войнах приносили им в жертву свои волосы.
Надо сказать, что у арабов Древней Аравии был своего рода культ волос. Мужчины в некоторых племенах волосы вообще не стригли, с рождения до смерти, а носили, заплетая их в косы. У воинов побежденного племени победители волосы обрезали; и подвешивали их к седлам своих верховых животных.
Наряду с Каабой, существовали у арабов Древней Аравии и так называемые племенные тагуты (капища); почитали они их также ревностно, как и Каабу. Капища, где арабы Древней Аравии поклонялись своим богам, они помечали либо изваяниями-идолами, либо просто нагромождениями из камней. Объектами поклонений могли быть и источники воды, и вершины гор, и даже одиноко стоявшие пальмы, как это имело место в Наджране до утверждения там христианства. Первые фрукты, вызревавшие в садах, люди подносили своим истуканам; выливали у их подножий и первые ковши с виноградным вином, приготовленным из нового, только что собранного урожая.
