Годы, посвященные Мухаммадом утверждению новой веры в Мекке, были для Посланника Аллаха не только тяжелыми, но и опасными для жизни. Вначале над Мухаммадом и его сподвижниками мекканцы только насмехались, притесняли и оскорбляли. Швыряли, например, если встречались с ними на улицах, пыль в лица; забрасывали нечистотами их жилища. Затем, утратив надежду на возможность переубедить Мухаммада и заставить последователей Посланника Аллаха отказаться от своего Учителя, решили физически расправиться с Мухаммадом. Пророк, которому исполнилось к тому времени 53 года, бежал в Йасриб (сентябрь 622 г.), переименованный впоследствии в Мадину (Медину), Город Пророка. В Йасрибе Мухаммад открыто занялся проповедью нового учения. Оттуда ислам распространился по землям Аравии; и со временем, перешагнув моря и океаны, сделался религией многих государств и народов мира.
Йасриб, фигурирующий в сочинениях Птолемея под названием Ятриппа, заложил, разбив там свой шатер, Йасриб ибн Кабиа’, внук ‘Арима, сына Сима, сына Ноя. У Лучезарной Медины, к слову, 95 названий, в том числе: Владычица стран, Купол ислама, Сердце веры, Убежище истины и др. Легенда гласит, что на одной из возвышенностей в окрестностях Медины, на горе Ухуд, Моисей захоронил своего брата Аарона, скончавшегося там, когда они проходили по тем землям. Во времена Пророка Мухаммада численность населения Медины не превышала 17–19 тыс. человек, включая 9 тыс. арабов и 7–8 тыс. иудеев.
В Медине есть колодец ’Арис, куда халиф ’Усман, по одному из сказаний, уронил печать Пророка. Пытался отыскать ее, но все попытки оказались тщетными, не увенчались успехом: «колодец не отдал ’Усману печать Посланника Аллаха». С тех пор вода в нем считается наделенной свойствами излечивать людей от болезней, телесных и духовных.
Главная святыня Медины — Масджид ан-Наби, Мечеть Пророка, где стоят четыре гробницы: Пророка Мухаммада, «праведных» халифов Абу Бакра и ’Умара. Четвертая гробница — пустая; уготовлена для Иисуса Христа. В сочинениях собирателей арабских древностей упоминается о поверье ранних мусульман во второе пришествие Христа. Произойдет это, дескать, перед Страшным судом, когда Иисус еще раз возвратится на землю. Спустившись с небес к людям, возвестит им о близком наступлении суда. Умрет, и будет погребен в уготовленном Ему месте, близ Пророка Мухаммада. Когда наступит всеобщее воскресение, оба пророка восстанут из гробниц и вознесутся на небо. И там Бог, Единый и Всемогущий, повелит Иисусу «отделять людей верных от неверных».
Из работ историков ислама известно, что, утвердившись в Медине, Пророк направил посольства в ряд крупных стран тогдашнего мира, состоявших в тесных торговых отношениях с Аравией, с личными письмами к их владыкам, содержавшими призыв обратиться в ислам. Все они, скрепленные личной печатью Пророка, начинались словами: «От Мухаммада, Посланника Аллаха…». Реакция на них властелинов Египта, Византии и Персии, к примеру, хотя и была по форме разной, но по сути — одной и той же: отрицательной. Правитель Египта встретил посольство, как подобает, с почестями. Однако от прямого ответа на призыв принять новую веру уклонился. Мотивировал это тем, что данный вопрос — чрезвычайно важный, чтобы отвечать на него незамедлительно, не обдумав все связанное с ним досконально. В подарок Мухаммаду послал дорогие одежды; ларец с драгоценными камнями; белую ослицу, белого мула и белого жеребца — верховых животных древних пророков и царей; и двух красивых девушек — Марйам и Ширану. Впоследствии наложница Марйам (коптянка) родила Мухаммаду сына, названного им Ибрахимом, — в честь пророка Ибрахима (Авраама) (30).
Так же повел себя и император Ираклий. Содержание послания, адресованного ему и зачитанного послом, внимательно выслушал; письмо из рук посла принял… и положил на подушку, рядом с троном. Обсуждать затронутую в нем тему насчет обращения в ислам никак не стал. К послу и сопровождавшим его лицам отнесся благосклонно. Устроил в их честь обед, щедро одарил и отпустил с миром. Больше к этому вопросу не возвращался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отношения с Аравией у Флавия Ираклия Геракла (Августа Младшего), императора Византии (правил 610–641), складывались, к слову, непросто. Хроники тех лет свидетельствуют, что вскоре после восшествия на престол он назначил некого ’Усмана, араба, принявшего христианство, «правителем Мекки в провинции Аравия», о чем официально уведомил курайшитов в письме, доставленном в Мекку тем же ’Усманом (31). Ничего, кроме улыбки, оно у курайшитов не вызвало. Аналогичным образом Ираклий отреагировал и на обращение к нему Мухаммада с призывом о переходе в ислам.
Письмо Пророка шаху Хосрову чуть было не стоило жизни послу, доставившему его владыке персов. Дело в том, что ко времени прибытия посольской миссии ко двору шаха, армия Хосрова, которую персы называли «пятьюдесятью тысячами золотых пик», отвоевала у Римской империи Палестину, Каппадокию, Армению, захватила Египет (619) и Ливию, и распространила власть Персии до Карфагена. Шах сделался властелином Иерусалима, и перенес Святой Крест в Персию. Именно в это время, на пике триумфа, славы и военных побед, к нему вдруг пожаловал какой-то мусульманин из далекой Аравии с посланием от Мухаммада, начинавшимся словами: «От Мухаммада, Посланника Аллаха, Хосрову, шаху персидскому.». Неужели этот араб смеет ставить свое имя впереди имени шаха Персии, владыки мира? — взревел разъяренный Хосров. Выхватил письмо из рук посла и «разорвал в клочья», не пожелав даже узнать его содержание. Отпустив посла, надиктовал распоряжение своему наместнику в Йемене. «До сведения моего дошло, — говорилось в нем, — что в Йасрибе появился сумасшедший из племени курайшитов, возомнивший себя пророком. Образумь его. Если это невозможно, то пришли мне его самого, или его голову».
Мухаммад, узнав, что Хосров письмо разорвал, даже не ознакомившись с тем, что в нем написано, произнес слова, ставшие пророческими. Точно также, сказал Пророк, Аллах поступит и с его царством, которое распадется на клочки (32). И действительно, в 627 г. византийский император Флавий Ираклий Геракл, сын известного полководца, экзарха Африки, захватил Персию, а в 628 г. взял Дастагерд, резиденцию «царя царей», как величал себя Хосров. Шаха убили; созданная им империя распалась. Армения, Месопотамия, Сирия и Египет вновь подпали под власть Византии, а Животворящий Крест Господень возвратился в Иерусалим.
Персидская империя, заметим, являлась одно время величайшей империей мира; процветала с VI в. до н. э. по VII в. н. э., и простиралась от Северной Греции на западе до Пенджаба на востоке.
Аллах, гласит предание арабов Аравии, предрек «падение надменных персов» еще при рождении Мухаммада. Земля в их владениях при появлении на свет Мухаммада «колыхалась так сильно», что дворец персидского царя, «потрясенный до основания», едва не развалился на части; несколько башен дворца рухнуло на землю. В ту тревожную для персов ночь владыка персов видел во сне «дикого могучего верблюда, укрощенного арабским всадником». Так вот, верблюд этот, «тяжело нагруженный, с арабом на спине», передвигался по караванному пути так быстро, что опередил даже «лошадь, не имевшую поклажи, и вошел в город первым, загородив ей дорогу». Утром шах рассказал о своем сне прорицателю Сатиху (древние арабы называли таких людей ’аррафами). Внимательно выслушав, он поведал царю, что сон этот есть не что иное, как весть о великой грядущей опасности, грозящей Персии со стороны Аравии (33). Что «возвысится там вождь, который возвеличит арабов»; что «появится потом из числа их много царей великих»; и что земли арабов «кратно расширятся». Впоследствии мусульмане, действительно, вторглись в Персию и одержали там победу.
Трагично сложилась судьба посланца Пророка с письмом к вождю гассанидов. До цели он так и не добрался. Был убит в городе Му’та; пал от руки Шурахбила ибн ’Амра, вассала императора Ираклия (34).
Надо сказать, что все посланцы Пророка, отправлявшиеся в «земли другой веры» (отбирали их из разных племен, среди которых историки ислама упоминают курайш, дамра, калб, лахам, асад, хузайма, баджила и некоторые другие), слыли среди соплеменников людьми умными и образованными, блестяще владели «искусством слова». Каждый из них «говорил на языке народа, к которому его посылали» (34*).
