Все, кроме Мартена…
И помчалась вниз, потому что поняла, что помочь сможет, только участвуя в битве.
— Зар! — Белла застыла на секунду, кусая губы. — Что с ним?
Зардан закрыл глаза.
— Я не знаю, — прошептал он. — Но мне надо куда-то наверх. Срочно. Так, чтобы всех видеть.
Королева не проронил ни слова. Она ещё несколько мгновений стояла, как вкопанная, кажется, пытаясь смириться с мыслью, что её мужа, возможно, больше нет, а после сорвалась с места, подав Зардану знак следовать за нею. Заклинание, сорвавшееся с пальцев Мирабеллы, открыло преграды-двери, и она уверенно направилась вверх по узким, запыленным, невероятно высоким ступеням.
— Так быстрее всего, — бросила она через плечо, как будто Зардан мог сомневаться в том, что Белла ведет его туда, куда надо.
— Мы сделали всё, что могли, — не удержался Зар, неотрывно следуя за женщиной. — Но я не знаю, сумеет ли… Сможет ли он бороться дальше, — Зар даже не знал, брала ли Марта его магию. Сейчас сила настолько сильно рвалась на свободу, что Зардан мог думать лишь о том, как правильно сдержать её, не позволить магии сорваться с цепи.
Белла промолчала. Она даже не оборачивалась к Зару, пока не добежала до следующей двери. Потом, остановившись на мгновение, выдавила из себя слабую улыбку, едва заметную в полумраке коридора.
— Ты всегда был его сыном, Зардан. Мне порой казалось, что… — она закрыла глаза. — Что Мартен любит тебя больше, чем родных детей.
Заклинание, полыхавшее на её руке, стало ещё ярче, и Зар застыл, не в силах отвести от Беллы взгляд — и не зная, что она сделает уже через секунду.
Глава тридцать первая
— Возможно, — голос Беллы дрожал, — было бы даже легче, если бы ты был его кровным сыном. Так всем было бы проще.
Зар понимал, что ему следует поторопить Мирабеллу, но у него язык не поворачивался сказать ей хоть что-нибудь. Почему-то Зардан чувствовал себя сейчас вором, укравшим у этой женщины семейное счастье.
— Мне жаль, — с трудом выдавил он из себя, — если это причиняло тебе боль.
— Ты был таким солнечным мальчиком, — вздохнула Белла. — И с каждым годом всё больше походил на моего мужа. Если б я увидела тебя сейчас впервые, я была бы готова дать руку на отсечение, что ты — его родной сын. Даже если это невозможно, — она спустилась на одну ступеньку ниже, и теперь их с Зарданом разделяли лишь жалкие сантиметры.
Парень чувствовал жар магии Мирабеллы, и задался вопросом: почему она сомневалась? Что хотела сделать?
— Я надеюсь, — наконец-то выдохнула Белла, — что он выживет и сможет объяснить мне всё от начала и до конца. Потому что мы с тобой вряд ли справимся с этой задачей. Но что бы Мартен ни сказал, я хочу, чтобы ты знал: я была бы рада называть тебя своим сыном, — и, стремительно отвернувшись от Зардана, она швырнула пульсаром в запертую дверь.
Зар отпрянул. Он ожидал чего-то совершенно другого, может быть, даже того, что Мирабелла нападет на него, что из ревности швырнет в него пульсаром — но только не этого почти материнского тона, возлагавшего на него ещё большую ответственность, чем была прежде.
Дверь осыпалась пеплом, открывая Зардану путь, и он благодарно улыбнулся.
— Спасибо! — прошептал он.
— Ты справишься, — Мирабелла спустилась ещё на одну ступеньку ниже, пропуская Зардана вперед. — Я уверена в этом. Ты такой же, как и он.
Слова королевы, невольно повторенные вслед за старухой-провидицей, заставили Зардана вздрогнуть. Он не таил ответную улыбку, но времени благодарить за понимание не было, и Зар уверенно шагнул вперед, не зная даже толком, куда ведет коридор. Им явно почти никогда не пользовались, и оставалось только надеяться на то, что королева Мирабелла в самом деле была благоразумна…
Но Зардан в ней не сомневался.
…Потайной коридор вел в небольшую комнатушку, где много поколений подряд останавливались короли, прежде чем выйти к своему народу. Зардан знал, что следующая дверь вела на широкий балкон с видом на главную площадь, ту самую, где сейчас шла битва.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Впервые за последние часы Зар вновь ощутил укол сомнения. Не знал, в самом ли деле имеет право и силу выйти туда, к людям, и попытаться силой своей магии остановить толпу. Он растерянно оглянулся назад и увидел Мирабеллу, застывшую в дверном проеме и мягко улыбавшуюся.
— Ты сможешь, — одними губами произнесла она. — Если не ты, то больше некому, Зар.
— А если…
— Мартен тоже раньше любил предполагать, что будет, если вдруг, — улыбнулась она, говоря уже громче. — В свои двадцать шесть он был самым неуверенным в себе вельможей из всех, кого я только знала. Но он правит нашей страной уже больше двадцати лет, и разве много допустил ошибок?
— Ты же даже не знаешь, что я хочу сделать.
— Не знаю, — кивнула Мирабелла. — Но я знаю Мартена и знала… одного его далекого предка. И знаю, что в тебе это тоже есть. Иди. Ты сможешь.
Зар зажмурился. После всего, что сегодня произошло, он уже ни в чём не мог быть уверен. Тем не менее, он прекрасно знал, что случится, если он вдруг откажется выйти туда, к людям. Если не попытается остановить обезумевших некромантов.
Сложнее всего было переступить порог. Зардан застыл на несколько секунд у открытой двери, всматриваясь в полумрак — на город стремительно опускались зимне-весенние сумерки, и сила некромантов нарастала с каждой секундой.
— Сейчас либо никогда, — выдохнул он и наконец-то решительно ступил на балкон, подошел к самим периллами и…
Хотел крикнуть — но всего лишь прошептал:
— Остановитесь.
Его сжатые в кулаки руки опутали тысячи колдовских нитей. Они тянулись к некромантам, скрывавшимся в толпе, к скелетам, наступавшим на боевых магов, к каждому из врагов. Из тех, кто собирался разрушить его счастье, счастье его семьи.
Воздух вокруг Зара горел синим. Магия обвивала его, но она была не цепями, скорее, поводьями, инструментом, что помог бы сдержать ту толпу внизу. И Зардан ощутил свою власть над этими людьми, почувствовал, как колотилась в его теле сила. Он мог остановить им сердца, только пожелав этого, мог превратить пепел, отомстив за всю пролитую кровь. Мог обратить в своих рабов, мог выпить из них магию и стать, должно быть, самым могущественным магом на свете…
Ему показалось, что откуда-то из толпы на него смотрел отец — король Мартен. Мягко улыбался, будто напоминал о том: сила в том, чтобы помнить о добре. Чтобы видеть границы. Знать, когда необходимо остановиться. И никогда не переходить эту невидимую черту.
Такой же, как и он.
Сейчас Зар сам должен был сделать свой выбор. Стать таким же, как Танмор Ренард, только прятаться за маской добропорядочного гражданина, или выбрать другой путь. Более сложный. Требующий ответственности. Открытый.
Зар знал: выбирать не из чего. Всё и так очевидно.
Он сделал полшага вперед, крепко сжал руками поручни балкона и решительно расправил плечи, сознавая: от следующих слов зависит будущее всей его страны.
Магия загорелась ещё ярче. Теперь не только Зар, а все присутствующие на площади видели тонкие синие нити, сковывающие некромантов. Каждый оживленный, каждый маг, сражавшийся на стороне врага — все они были его пленниками, его подданными…
Людьми, заслужившими справедливое наказание. Да даже смерть была бы для них пощадой!
Но это решать не ему.
— Остановитесь! — Зар не стал кричать. Он говорил спокойно и уверенно, зная, что его вряд ли услышит кто-то, кроме стоявшей за спиной королевы Беллы.
Но его голос неожиданно прогремел на свою площадь. Зычный, уверенный, усиленный неведомым колдовством, он обращался к каждому, наверное, звенел в ушах некромантов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Зар крепче сжал перилла, и синие нити натянулись. Он почувствовал, как задергались марионетки, пытающиеся одержать свободу, но не сомневался в своей победе. Каждый из них, подчиненных некогда Танмором, сейчас принадлежал ему…
Настоящая армия мертвых.
