— Кто это к нам приехал? — шепотом спросила она у повара, принимая вторые блюда.
— Да это Сережа Тутаринов.
После обеда Сергей и Кравцов прошлись по лагерю. Сергей рассказал о беседе с генералом, о том, что ему приказано готовить машину к боевому маршу.
— Я рад за тебя, Сережа! — сказал Кравцов. — Это будет исторический марш, а как мы к нему готовимся, если бы ты знал! Командиру батальона ты представился? Комбат у нас новый — майор. А Гребенников уже в академии. Пойдем к майору, пусть он на тебя посмотрит.
— Ну, как мой танк? — по дороге в штаб спросил Сергей.
— В порядке. Экипаж на нем весь новый. Молодежь, недавние курсанты.
Возвращаясь от комбата, они направились к танкам. Свою машину Сергей узнал издали по каким-то одному ему известным приметам. Танк был раскрыт, сложенный брезент белел под деревом. У лобовой брони, завидев старшего лейтенанта, выстроился экипаж — молодые, незнакомые Сергею парни в замасленных комбинезонах. Подавая команду «смирно», коренастый, с круглым лицом сержант выскочил вперед и сбивчиво, еще не окрепшим голосом отрапортовал подходившим офицерам.
— Вольно! — сказал Кравцов и обратился к сержанту: — Командиром вашего танка временно назначен гвардии младший лейтенант Тутаринов. Для сведения экипажа: Герой Советского Союза Тутаринов совсем еще недавно был командиром этого танка. — Кравцов повернулся к Сергею: — Ну, знакомься с экипажем, а я займусь своими делами. — И ушел.
Знакомство продолжалось недолго. Сергей узнал фамилии и имена всех членов экипажа и спросил:
— Кубанцы среди вас есть?
— Есть один! — крикнул белобрысый паренек. — Младший сержант Чикильдин.
— Из какой станицы?
— Беломечетинской!
— Значит, мой сосед.
Сергей не спеша обошел танк, похлопал ладонью теплую, досуха вытертую броню, посмотрел на знакомую, уже застаревшую царапину на башне — узкий осколочный след на металле почернел и был похож на восклицательный знак. Внимательно осмотрел гусеницы, тоже чистые, протертые тряпкой, опорные катки, поцарапал ногтем резиновые бандажи. За ним молча шли танкисты.
— Ну, как, ребята, надежный у вас дом? — спросил Сергей.
— Домишко ничего, подходящий, — за всех ответил Бурцев.
— Снаружи он у вас чистенький, а посмотрим, как он выглядит внутри.
Сергей поставил ногу на лобовую броню танка и проворно спустился в передний люк. Ему показалось что он еще никогда с такой легкостью не влезал в это узкое окно. Внутри танка пахло знакомой, давно уже остывшей пороховой гарью. Усевшись в кресло водителя, Сергей сразу ощутил покой во всем теле. Все, к чему он прикасался, на что смотрел, было так знакомо и привычно, как только бывают знакомы и привычны вещи в хорошо обжитой комнате. Руки сами потянулись к рычагам управления, а левая нога уже давно стояла на педали. Сергей улыбнулся. Сколько же не часов, а суток провел он, когда был водителем, вот так, не снимая коченеющих рук с рычагов и не отрывая ног от педалей!
— А ну, отвечай, — негромко заговорил он, обращаясь к танку. — Как ты тут поживаешь без меня? Здоров ли ты? Все ли у тебя в порядке?
Левая рука потянулась к стартеру. Танк точно и в самом деле услышал знакомый голос своего старого хозяина, встрепенулся, ответил мгновенно и таким оглушительным рокотом, что задрожала земля и с ближнего дерева упали оранжево-желтые листья. Сергей прогревал мотор, внимательно вслушиваясь в ровное, учащенное биение огромного сердца машины. Когда мотор умолк и наступила тишина — и только в ушах еще звенело, — Сергей обернулся и увидел, что все члены экипажа сидели на своих местах.
— Ну, как? — с гордой улыбкой на широком лице спросил Бурцев.
— Ничего, — сдержанно ответил Сергей. — Узнал по голосу.
— Товарищ гвардии младший лейтенант, — обратился к Сергею Чикильдин, сидевший на месте радиста-пулеметчика. — Разрешите спросить. На этом танке вы получили звание Героя?
— Нет, не на этом, — ответил Сергей и задумался. — Та машина сгорела под Сталинградом. Экипаж уцелел, а танк погиб. Да, это был выдающийся танк. За свой короткий век он много беды наделал фашистам. А за время войны мне пришлось сменить не одного стального коня. Но я понимаю, вас интересует именно этот танк. Его я получил уже в Польше, новенький, прямо с эшелона, на нем я побывал в Германии, на нем проезжал по улицам Праги. Так что и эта машина тоже бывалая. — Сергей посмотрел на лица танкистов. — Подсаживайтесь поближе, я расскажу вам, по каким военным дорогам прошел ваш танк.
Незаметно пролетело время в лесном лагере, и наступило утро восьмого сентября. В жарком пламени вставало солнце над далекими корпусами. Сергей вел свой танк в головной походной заставе. В узкой щели перископа темнела гладь шоссе, мелькали и блестели зубчатые пояса гусениц танков, кружился сизый дымок у выхлопных труб, легко и, казалось, бесшумно катились по асфальту мотоциклы, а на их седлах — чуть согнутые фигуры водителей. Вся дивизия, как гибкий, воедино собранный организм, гремящим потоком устремилась к столице, запрудила людную, залитую солнцем и по-праздничному убранную улицу Горького и замерла у преддверия Красной площади.
Сергей вылез из танка. Улица напоминала конвейер гигантского завода: во всю длину ее, сколько видел глаз, в три ряда стояли, стволом к стволу, и средние и мощные танки, и быстроходные транспортеры с пулеметчиками, и самоходные зенитные установки, и тяжелая самоходная артиллерия с толстыми хоботами, и автомашины с мотопехотой, и мотоциклы, и «катюши» под зеленым брезентом. А сколько здесь собралось гостей! Повсюду мелькали пестрые цвета праздничной одежды. Здесь пожилой мужчина о чем-то разговаривал с офицером, там толпа окружила артиллеристов, а девушки с веселыми, смеющимися лицами дарили танкистам цветы и улыбки. В глазах всех людей Сергей видел и радость и удивление. «Так вот чем мы богаты и всесильны», — точно говорили их восторженные взгляды. «Нет, нет, — думал Сергей, — это не гости явились к нам, а хозяева всего, что я вижу на обширной московской улице, и пришли они сюда, чтобы еще раз посмотреть на сделанное их же руками оружие и чтобы взглянуть в лица тем, кто прошел с этим оружием такой беспримерный путь…» Он задумался и не заметил, как к нему подошли девушки. Одна из них, самая бойкая, с цветами в руках, легко взобралась на лобовую броню танка и обняла Сергея. Она была так похожа на Ирину, что Сергей невольно удержал ее руку и уже хотел было крикнуть: «Иринушка, и ты здесь!» А девушка, смущенная пристальным взглядом танкиста-героя и еще более тем, что он задержал ее маленькую руку в своей крепкой, твердой ладони, покраснела и спрыгнула на землю.
— Милые девушки… — сказал Сергей и не успел закончить.
Где-то в головной части колонны раздалась команда: «По местам!» — и покатилось вдоль улицы на разных голосах многократное, как эхо в ущелье, протяжное: «По-о места-а-а-ам!» Сергей посмотрел на часы. Было без пяти десять. Он одним прыжком очутился в танке, коротким, но строгим взглядом посмотрел на членов экипажа, бросил Бурцеву цветы, захлопнул люк и в ту же минуту забыл и о девушках и о цветах. Нажал кнопку стартера. Мотор сердито взвыл. Припав к перископу, Сергей видел, как заблестели гусеницы передних танков. Отпустил педаль, и танк плавно покатился по мягкому, нагретому асфальту.
Весь конвейер вздрогнул и загремел, и навстречу Красной площади понеслась мощная музыка моторов, ритмичный лязг и грохот железа, — до боли в сердце радостные звуки знакомой поступи машин! Впереди мчалась командирская машина. По ее сторонам, как катеры вокруг линкора, катились мотоциклы, бронетранспортеры. Генерал стоял в открытом люке. У него в руках — гвардейское знамя. Ветер раскинул алый шелк.
Сергей пригнулся к рычагам, уперся лбом в броню и, припав к перископу, не выпускал из виду пламеневшее гвардейское знамя с силуэтом Ленина на шелку. Тело его точно слилось с машиной, сердце забилось учащенно, в ушах с необыкновенной силой загремела стоголосая музыка моторов. А в перископе уже лежала вся Красная площадь, необычайно торжественная и строгая в своем праздничном убранстве. Мимо Мавзолея проносились танки, трепетало на ветру, как пламя, гвардейское знамя.
Танк шел с замедленной скоростью, но Сергею казалось, что он летел с невероятной быстротой. Мавзолей уходил вправо, площадь суживалась и становилась короче. Теперь Сергей видел только Спасскую башню да Лобное место в алых стягах, а вдали белой террасой выступала набережная. Минута счастья, как же ты радостна и коротка!
На второй день вечером Сергей гостил у генерала.
— Ну, кубанец, — спросил генерал, — как чувствовал себя на параде?
— Быстро ехали, — ответил Сергей. — Мне казалось, что мы неслись на полных скоростях, так как — помните? — прорывались к Праге.
