Этот доклад был нормальным продуктом профессиональной работы в рамках «общества знания». Официально РТФС и занимался «мониторингом политической и экономической ситуации», главным образом, по заказу госструктур. Как отнеслись к докладу «госструктуры»? Экс-министр экономики Е. Ясин назвал его «антиутопией», его поддержал А. Чубайс. Начальник департамента ценных бумаг Минфина Белла Златкис 20 мая советовала инвесторам: «Говорю с полной уверенностью: надо покупать ГКО. Их доходность столь высока, что компенсирует возможные риски изменения курсовой стоимости рубля. Кстати, такой же совет могу дать не только частным инвесторам, но и профессиональным участникам фондового рынка».
Доведению дел до краха ГКО, конечно, способствовала и заинтересованность ряда чиновников, которые сделали себе состояния, воспользовавшись инсайдерской информацией. Для нас, однако, важнее факт невосприимчивости органов власти к сигналам о назревшей угрозе.
Люди и организации обладают навыками предвидения угроз и их увязки в одну интегральную, воспринимаемую в своей целостности большую систему. На уровне личности эти навыки обычно выработаны на основании опыта и не выражаются в четкой форме кодифицированного знания. Однако уже на средних уровнях управления количество информации, которую необходимо быстро воспринять и переработать, превышает возможности интуитивных методов. На уровне государственной власти абсолютно необходимо вести регулярный научный анализ и «увязку» всех срезов системы рисков.
Резкий «отказ» интуитивных методов анализа происходит в условиях острого, тем более системного, кризиса. Это связано с тем, что резко изменяется объективная система угроз и ее динамика, в результате чего та «карта опасностей», которой по инерции пользуется власть, становится слишком недостоверной. Одновременно, неустойчивой становится и «система страхов», о которой также утрачивается адекватное знание. Методы анализа и даже само «методологическое мышление» долго несут инерцию стабильного времени и соответствующей ему динамики взаимосвязи между угрозами и их восприятием. Их мониторинг должен быть специальной функцией власти с организацией структуры, адекватной этой функции.
Методологический провал произошел уже в 1990-1991 годы. Инерция мышления, порожденная стабильностью («застоем») советского времени, была укреплена методологическими догмами неолиберализма, верой в магическую способность рынка поддерживать равновесие системы. В результате и работники управления, и все общество были склонны к линейным экстраполяциям и недооценивали значение критических, пороговых явлений и возникающей «за порогом» необратимости. Перестройка резко дестабилизировала систему, реализация рисков и опасностей стала развиваться по автокаталитическому, самоускоряющемуся механизму. Это развитие резко нелинейно, так что переход от спокойного и внешне стабильного состояния к катастрофе происходит неожиданно и очень быстро.
Кроме того, механистическое сознание с трудом осваивает представление о синергизме опасностей. Суть его в том, что если две или больше опасностей действуют совместно, как система, то их эффект может многократно (даже на порядки) превосходить сумму эффектов при действии каждой из опасностей по отдельности. Когда такие системы складываются, могут быть разрушены объекты, которые казались совершенно неуязвимыми для каждой опасности взятой отдельно.
Можно высказать как общее утверждение: катастрофы происходят именно в результате синергизма опасностей, который был не предусмотрен и не просчитан. Более того, искусство разрушения в том и состоит, чтобы создать в нужном месте и в нужное время этот синергизм слабых факторов (опасностей). Напротив, искусство управления рисками состоит в том, чтобы предвидеть возможность возникновения таких кооперативных эффектов и вовремя разрушать возникающие системы опасностей — также слабыми воздействиями.
Например, для СССР оказались очень опасны оказались местные (национальные) элиты, складывающиеся на межведомственной клановой основе. Вплоть до 60-х годов эти системы регулярно разделялись с устранением назревающего в них синергизма. Благодаря этому сложилась изощренная система обратных связей, которая автоматически «гасила» зародыши опасных конфликтов, когда их динамика подводила к заданному порогу. Это касалось, например, конфликтов в межэтнических отношениях. Создание этой системы было великолепным достижением советского «общества знания», и она действовала так незаметно, что стабильность казалась естественным состоянием. Уже в 1986-1987 гг. эта системы была разрушена, и очень быстро сложилась система обратных связей, ускоряющих развитие конфликтов. Изучение динамики развития конфликта в Нагорном Карабахе, Приднестровье и в Чечне показывает, насколько неадекватными были действия власти, невосприимчивой к сигналам «общества знания».
Положение осложнялось и тем, что достижение критических точек и переход в зону неконтролируемой нестабильности не вызывал адекватной реакции власти по той причине, что советская система проявила непредусмотренную и пока что не нашедшую объяснения устойчивость. В ней оказались заложены неявные стабилизирующие механизмы, свойственные традиционным обществам и не поддающиеся хорошему объяснению на языке западной науки. Тот факт, что мы не имеем четкого представления об этих механизмах, не позволяет уповать на их долговременное действие — они могут отказать без предварительного нарастания понятных нам тревожных симптомов. Российское общество на многие угрозы реагирует «неправильно» — иначе, чем детерминированное современное общество Запада. А значит, проникнутые европейским мышлением политики и интеллектуалы не понимают идущих от общества сигналов.
Сейчас срочной и чрезвычайной стала задача выявления актуальной, практически новой «карты опасностей», которая резко отличается от той, которая сложилась в момент кризиса советского строя и в 90-е годы. В ближайшие 10-15 лет Россия окажется перед лицом угроз, которые лишь зародились в ходе реформ и в зрелой форме реализуются уже тогда, когда сойдет с арены поколение советских людей с их знанием, навыками и ценностями. Эти угрозы должны будут преодолевать люди нового, существенно иного культурно-исторического типа, и предвидение этой ситуации становится задачей только-только формирующегося нового «общества знания».
Фундаментом для составления новой «карты опасностей» служит определение векторов и динамики происходящих в России и в мире главных процессов и возникающих при этом противоречий. Пока что все политики от этого уклоняются: либералы и марксисты трактуют происходящее в понятиях истмата, «государственники» — в державной риторике, малопригодной для «инженерного» анализа.
События в России развиваются на фоне общего кризиса индустриальной цивилизации при большой открытости и ослаблении защитных сил российского государства и общества. Следует учесть при этом, что кризис индустриализма порождает и в западном обществе целую систему страхов, искаженных неадекватным восприятием порождаемых им угроз.
Вся карта опасностей для России будет кардинальным образом меняться в зависимости от того, по какому из альтернативных сценариев будет выходить из кризиса индустриальная цивилизация в целом. В настоящий момент ситуация определяется метафорой «цивилизация на распутье». Это — ситуация нестабильного равновесия. Как только оно будет сдвинуто в один из коридоров, станет возможным прогнозирование последствий и уточнение карты опасностей для России. За отпущенное России время требуется частично восстановить, частично построить новые структуры «общества знания», способные выполнить эту задачу.
Глава 12 Кризис «общества знания»: мировоззренческие срывы
Кризис «общества знания» постсоветской России выражается в мировоззренческих срывах, которые поражают общество в целом или большие его части. Если по какой-то причине люди начинают видеть реальность в ложных, слишком искаженных формах, их решения в целом становятся принципиально ошибочными. Знание отвергается. Такие социальные аномалии представляют особый раздел социологии знания.
Любое сообщество «собрано» и воспроизводится на определенной матрице. Как уже говорилось, важным ее срезом является когнитивная структура — система средств познания реальности, инструментов общественного сознания и обмена информацией (язык, значимые факты, теоретические представления, методы, мера, логика и др.). И когнитивная структура сообщества, и связывающая его информационная система поддаются визуализации методами социодинамики культуры, что позволяет следить за состоянием сообщества. Большие гетерогенные сообщества (такие, как народ, нация, общество) собраны на сложной мировоззренческой матрице, в которой переплетены когнитивные структуры множества сообществ и субкультур. В этой матрице есть ядерная зона, которая сплачивает все частичные сообщества.
