— Вот и хорошо, — произнес я. — А нам пора.
— Куда? — спросил морской царь.
— На остров Буян, — ответил я.
— Доставим с ветерком, — пообещал местный владыка.
— И проводим с музыкой, — тренькнул по струнам Садко.
Кажется мне, он предложил это чистосердечно, но почему от его слов на душе муторный осадок?
ГЛАВА 18
Морской круиз
Дорогу осилит ползущий.
Тортила
Морской царь, как я уже говорил, пообещал доставить нас до острова Буяна с ветерком. И слово свое сде… е… Апчхи-и-и! Извиняюсь, продуло. Так вот, слово свое он сдержал. В прямом смысле.
Первые нехорошие предчувствия у меня появились с самого утра, когда нас разбудили и, не дав похмелиться для поправки здоровья, вручили каждому по баночке какого-то густого сиреневатого варева, не только дурно пахнущего, но и на вкус напоминающего экскременты кольчатых червей. Относительно последнего утверждения мне приходится полностью положиться на глубокие познания моего персонального черта, поскольку он единственный, кто умудрился попробовать эту гадость на язык. Нет, не продукт жизнедеятельности червей, а принесенную сиреневатую гадость.
— Нужно намазака на тело, чтобы не замерзака, — пояснил Уморяка, у которого вместе с понижением содержания в крови алкоголя вновь ухудшилось произношение. Понять-то сказанное можно… частично и с трудом. — Поплывяка одонака. Вас уже ожидака.
Ждать пришлось довольно долго. Что было обусловлено не столько величиной площади, которую надлежало равномерно покрыть сиреневой мазью, сколько трудно-доступностью некоторых ее участков. Бабу Ягу вообще пришлось из-под дракара вытаскивать, куда она пыталась спрятаться. А чего бояться? Сиреневая мазь ложилась на кожу мягко и даже как-то нежно, оставаясь почти невидимой и совершенно неощутимой матовой пленкой. Поди, летая по молодости на шабаш, еще не тем намазывалась? В итоге все же победили здравый смысл и моя луженая глотка. Натерев тела сиреневой мазью (черт в данном процессе не участвовал, заявив, что с него достаточно того, что он успел принять внутрь), мы оделись по-походному и вооружились. Щиты викингам пришлось оставить, но бросить свои рогатые шлемы, они отказались наотрез — и правильно, нужно же чем-то врага устрашать? С сожалением бросив последний взгляд на дракар, который навечно остается в пещере, мы поплыли за морским мужем. Сперва из пещеры, а затем и вверх — к мерцающей над головой поверхности.
— И как в этих седлах сидеть? — поинтересовался Дон Кихот, подозрительно рассматривая свое новое средство передвижения, которое в свою очередь не менее внимательно и осмысленно изучало его.
Уморяка равнодушно пожал плечами, а Жемчужинка, счастливо сияя розовыми, как у кролика, глазами, к месту смотрящимися на помятом и бледном лице, согласно кивнула головой, непонятно с чем соглашаясь.
— На таком мне раньше кататься не доводилось, — признался я, погладив широкий нос находящегося рядом дельфина. Вот уж не думал, что они вырастают до таких размеров! Как минимум пять метров от хвоста до рыла. Как-то неприятно называть дельфинью мордашку рылом, глядя в его умные глаза.
— Недаром же говорят: век живи — век учись, — блеснул знанием пословиц черт, покачиваясь на волнах. — Не век же тебе на олене кататься…
— Мы поплывем на дельфинах? — недоверчиво спросила Ливия.
— По всей видимости, — подтвердил я. — А что?
— Как-то это необычно…
— Но выбирать-то все равно не приходится, — пожал плечами я. — Не вплавь же нам добираться до острова? Так что давайте-ка, забирайтесь на скакунов — и в путь-дорожку.
Сказать не трудно, а вот сделать… Думаете, легко заставить дельфина пустить к себе на спину Бабу Ягу? Да они от нее словно Дункан Маклауд от гильотины шарахаются. А Лелю? Нет, к ней-то они сами подплывают, а вот она каждый раз при этом пытается вскарабкаться мне на голову с совсем несерьезным визгом. Про Рекса и вспоминать не хочется… Дурдом, одним словом. Хорошо хоть викинги не привередничают. Сказал им залезать на дельфинов — они быстро и четко выполнили приказание.
Потратив час времени и пучок моих нервов, которым, если наука не ошибается, не суждено восстановиться, мы наконец-то оказались готовы начать заплыв до острова Буяна. Рекса поместили на одного дельфина с Добрыней, который пообещал присмотреть за ним. Я посадил перед собой жену, надеясь хотя бы немного облегчить ей путешествие. Черт тоже порывался присоединиться к нам, но его взял в седло Дон Кихот. Только сделал это он не из-за какого-то особого расположения к рогатой нечисти, а исключительно в целях самозащиты. Баба Яга, воодушевленная примером моей жены, решила последовать ему и прокатиться на пару с благородным идальго, запавшим в ее сердце. В планы самого идальго Ламанчского романтическая прогулка со старой ведьмой не входила, вот он и ухватился за черта, как утопающий за соломинку. Яга обиделась, но, на счастье рыцаря, мы все еще находились в зоне, где магия не действует, и ведьме пришлось мстить как обыкновенной женщине. То есть: «Пускай увидит, как такое сокровище, как я, достанется другому, и слюной от зависти подавится». Не повезло Герольду Мудрому, на которого пал выбор Бабы Яги. Хорошо, она не услышала вздох облегчения, который вырвался у Дон Кихота, когда опасность миновала. Леля от помощи отказалась, заявив, что не намерена позволять кому бы то ни было безнаказанно щупать ее девичьи прелести под предлогом помощи.
Простившись с Уморякой и Жемчужинкой, а также всплывшими попрощаться с нами обитателями дворца морского царя, лица которых сохранили не только следы вчерашнего переворота в умах, но и готовность следовать и дальше выбранным курсом, мы дружно обернулись к Садко. Как-никак он здесь единственный наш земляк.
— Может, поплывешь с нами? — предложил я.
— Пожалуй, нет. Мне тут вроде как предложение интересное сделали. Так что по шабашу маленько, деньжат накоплю — вернусь и женюсь.
— Это дело хорошее. И присматривай за ними… Чтобы пить не забывали. Ну, ладно. Нужно прощаться.
Стали прощаться. Мы пожелали морским обитателям благополучия, они нам удачи; мы им не чихать и не кашлять, они нам регулярного приплода и обильного улова… Возможно, мы еще долго обменивались бы взаимными расшаркиваниями, если бы не мой бес-искуситель. Или ангел-хранитель… Никак не могу научиться опознавать, какую ставку в какой момент он отрабатывает. Вот когда он сидит на плече, то тут можно определиться по тому, на каком именно. На левом — бес, на правом — ангел. А так… сплошная неопределенность.
— Вы, главное, не забывайте регулярно принимать самогон, — напомнил черт морским обитателям.
— Самогоняка, — радостно закивали обитатели океанических глубин. — Обязака!
Теперь есть надежда, что они со временем станут цивилизованными людьми, если раньше не сопьются. Время покажет.
— До встречи!
— До встречи!
Дельфины дружно фыркнули и, построившись журавлиным клином, стремительно рванули вперед. И понеслись… вверх-вниз. То взлетая над гребнем волны, то погружаясь под воду, так что только голова наездника с дико вытаращенными глазами и натянутой по самые уши красной резиновой шапочкой остается торчать, словно буек, за который не рекомендуется заплывать. Не самый удобный способ перемещения… зато действительно быстрый.
Как вы понимаете, при таком способе передвижения разговаривать не представляется возможным, а дремать просто смертельно опасно — не уверен, что потеря одного наездника заставит дельфиний клин остановиться. А как попросить их об этом, я понятия не имею, но думаю, словами тут не поможешь. Они их просто не услышат. Единственное занятие в сложившихся обстоятельствах — это подтверждение самому себе факта своего существования согласно утверждению: «Мыслю — следовательно, существую». Так почему бы не скрасить тревожные думы приятной музыкой?
Достав из-за пазухи мокрые комочки наушников, я попытался отжать их, но после очередного стремительного погружения в океаническую воду понял бессмысленность данного занятия и засунул их в уши, с трудом протолкнув указательным пальцем под привязанную к голове резиновую шапочку. В условиях постоянных рывков вверх-вниз это оказалось не только трудным занятием, но и опасным: я дважды угодил пальцем в ухо, трижды в кадык и один раз в правую ноздрю. Но на этот раз искусство обошлось без жертв. С облегчением переведя дух, я попытался нащупать пальцами клавишу пуска. Привлеченная моей возней, Ливия обернулась и, нежно поцеловав, помогла мне нажать на нужную кнопку. Остается надеяться, что плеер, как указано на корпусе, абсолютно герметичен и пребывание в воде не сказалось отрицательно на его функциональности.
Вот и время подумать, никто не тревожит заботы,Кто вскрывает консервам живот, кто считает багаж,Кто молчит, кто храпит очень громко и строго по нотам,Кто уткнулся в стекло — изучает унылый пейзаж…
Не прислушиваясь к словам, а пропуская музыку через душу, в наличие которой хочется верить я вспоминал прошлое, оценивал настоящее и пытался отыскать тропу в счастливое будущее, затерянную среди сотен и тысяч таких же, но которым лучше так и остаться всего лишь вероятностями.
