«Ещё немного, и смотрящим будет Андрюха. Ё!»
Внезапно у Сергея сильно заболел живот.
Работников Звонарёва Иван забрал, конечно, не просто так.
Во-первых, надо было познакомиться.
Во-вторых, Олегу было дано задание хоть чему-нибудь их научить. Конечно, парни они и так были неслабые и кулаками помахать умели — другие тут не выживали, но всё-таки… Это резерв, а резерв должен быть обучен.
Ну, и, в-третьих, женщины.
«Мои люди имеют право на выбор. Надеюсь, они это оценят».
Парни оценили. Через две недели, после долгого собеседования с капитаном, все трое присягнули на верность Хозяину. В Бахчисарай каждый вернулся с молодой и красивой женой. Те самые девочки с серьёзными глазами получили шанс на счастливую жизнь.
К концу апреля Иван «распродал» всех оставшихся свободных женщин. Распродал цинично, жёстко, не спрашивая их мнения. Он просто вызвал к себе Бориса и, матом прервав его доклад о знаниях и умениях всех жителей западного Крыма, просто потребовал отметить из тридцати двух одиноких мужчин Бахчисарайского округа одиннадцать самых достойных. Молодых и работящих. И не конченых уродов.
— Понял, мля?
Бывший директор школы испуганно вжал голову и, немного подумав, отметил галочками нужных людей.
— Отдашь этот список Стасу. Скажешь ему: я велел ему этих людей собрать и привести ко мне, понял? Пшёл!
Борис Михайлович кивнул и пулей унёсся вдаль.
— Слушать меня, твари!
Олег в окружении своих бойцов стоял перед кучкой оборванцев, созванных по воле шефа.
— Сейчас. Каждый. Из вас. Получит. В пожизненное пользование. По бабе.
Мужики сначала замерли, а потом радостно заорали.
— Молчать! Через некоторое время я лично, в сопровождении Андрюхи, проверю всех и спрошу у ваших женщин, как вы с ними обходитесь. И не дай бог мне узнать что-нибудь плохое. Хозяин велел убить каждого. Сразу. На месте. И сделает это кемеровчанин. Дошло? Ясно? Не слышу!
Бирюки, вытягивая шеи в надежде рассмотреть вожделенных женщин, нестройно пробормотали: «Ясно».
— Теперь вы. Все. Должны. Ближайшие три месяца будете со своими женщинами жить здесь. Будете строить дома. А потом — уйдёте. Стройся! На пра-а-аву! Шагом-м-марш!
Маша угасала. Не помогало ничего. Все три медика, имевшихся в распоряжении Ивана, лишь разводили руками и отводили глаза. Даже Док, которому в плане медицины Иван доверял абсолютно.
— Либо выживет, либо нет. Как там эта штука надавит на мозг — никто не знает.
Док поцеловал руку Марии и, впервые отказавшись от традиционного стопарика, вышел.
Никаких молитв Ваня не знал. И молиться не умел. Даже как перекреститься — не знал. Впервые в жизни почувствовав себя беспомощным, Маляренко захотел прислониться к чьему-нибудь плечу. Укрыться от невзгод и бед. И попросить Его о прощении. За все годы неверия. За гордыню и за злые слова.
Сегодня ночью Манюне было особенно плохо. Иван, плача, как мог, помогал ей, утешая и целуя её, но она его не слышала. За стеной, обняв Анютку, рыдала Таня.
Утром Маше стало немного лучше, и она уснула. Поглядев в окно на серое утро, Иван оделся и вышел из дома.
Кто-то его окликнул, он не ответил.
«Часовой, наверное».
Иван шёл навстречу солнцу, не чуя под собою ног. Море и посёлок остались далеко позади. Наконец, силы оставили его, и он повалился на землю.
«Господи, помоги!»
Перед глазами колыхалась зелёная травинка. По ней полз жучок.
«Прошу тебя, пожалуйста, я сделаю всё…»
Жучок посмотрел Ване в глаза и кивнул.
Всё вокруг заволокла тьма, и мужчина потерял сознание.
«Снова эти звёзды, зачем я здесь? Почему, как это может помочь?»
А потом звёздное небо снова стало серым, и Иван второй раз потерял сознание. Всё, что он успел запомнить, — тихий и тоскливый плач. БУМ!
Кажется, это плакал он сам. БУМ! БУМ! БУМ!
Иван захрипел и пришёл в себя. Вокруг стояли люди. Много людей. Он лежал на своём топчане, на своей веранде, а в лицо ему с тревогой заглядывала заплаканная Таня и, со слабой улыбкой на бледном лице, утомлённая Маша.
Кризис миновал.
Такое когда-то случилось с Таней. Никто не верил, а она выжила. То же самое сейчас происходило с Машей. Неделя шла за неделей, а ухудшения больше не было. Женщина понемногу приходила в себя, на щеках снова появился румянец, и снова серебряным колокольчиком зазвучал её смех. Усадьба облегчённо выдохнула. Иван ходил с глупой улыбкой на лице, Танюша щебетала и порхала вокруг подруги, а дети, все как один, принялись делать маме Маше подарки. Конечно, самым преданным поклонником Марии Сергеевны оказался Бим. Тот вообще и дневал, и ночевал у её ног.
Док тоже улыбался, разводил руками и от стопарика теперь не отказывался. Как утверждала народная молва, это был верный признак — больной идёт на поправку.
После того как изрядно вымотанные учёбой «резервисты» вернулись в посёлок с жёнами, а ещё куча народу по призыву Хозяина ушла в порт, оставшиеся не у дел мужики заволновались. Видимо, опять проболтался Док — новость, что и эти одиннадцать счастливчиков получили себе женщин, и при этом здоровых, не старых и не уродливых, облетела окрестности посёлка со скоростью молнии.
Настроение у Ванюши было, чёрт возьми, отличное! Всё утро он осуществлял свою мечту. Катал на «Беде» по затону своих женщин. Это было как в кино из прошлой жизни. Жаркое солнце, синее море, яхта и две длинноногие грудастые блондинки ню. Ну ладно, грудастая блондинка была только одна, Таня была шатенкой и… неважно.
«Эх! Всё дела, дела…»
Иван вышел к двум десяткам просителей, явившихся к нему по понятному делу, и толкнул речь. Короткую, но ёмкую. Речь сводилась к одной мысли: утром деньги — вечером стулья. Сначала от вас — ударный труд на моё благо, потом от меня вам — женщины. Гарантия — моё слово.
В ответной речи выборного главы «женихов» были упомянуты такие слова, как «зуб», «глаз» и «чтоб я сдох!»
Стороны ударили по рукам, и стройка закипела.
ГЛАВА 10,
в которой Иван решает вопросы геополитики, знакомится с соседями и начинает величайшую финансовую аферу
Непонятно одно, как эти ребята, имея тринадцать триллионов долларов долга, сами себе присваивают кредитный рейтинг AAA.
(Из выступления одного глупого телеведущего)
К началу лета Маша почти совсем оправилась от рецидива старой травмы, а Таня по секрету сообщила всей своей немаленькой семье, что беременна. После этого Босс решил, что «гулять — так гулять», и благословил всех своих бойцов на женитьбу. Но только, как и полагается, по осени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});