В первом ряду послышались сдержанные смешки.
— Ради твоего комфорта «Сорока» снизится примерно до двадцати пяти километров, — не меняясь в лице, уточнил Крайчек.
— Как же мы достигнем точки приземления с такой высоты? Нас снесёт воздушными потоками к чёрту на рога.
— Сколько у тебя прыжков, боец?
— Тридцать два, учебных.
— А сколько из них с ракетным модулем?
— Простите…?
— Что же, когда-то всё бывает впервые.
— Это не сложно, — обернулся Грубер, «мило» улыбаясь. — У тебя будет аж четыре минуты свободного падения, чтобы успеть во всём разобраться.
— Вернёмся к делу, — продолжил Крайчек. — Расчётное время — три ноль ноль. Вы приземляетесь в полутора километрах от Лазо. Вот здесь. И по единственной дороге входите, зачищая всё, что шевелится. Подавив жалкое сопротивление, оставляете одного бойца контролировать дорогу, рассредоточиваетесь по населённому пункту и продолжаете зачистку. Главное помнить — Уваров нужен живым. На какое-то время. Уйти ему из этой дыры некуда. Кругом тайга и снега по горло. Ещё вопрос, сержант? — остановил Крайчек взгляд на поднявшем руку Глебе.
— Так точно. Вы сказали, что Уваров прибывает в Лазо с автоколонной.
— И?
— Почему не вертолётом? Такой значимый для САК источник информации передвигается по Аляске на автомобиле, зимой, рискуя просто-напросто застрять посреди заваленной снегом дороги. В то время как на сотни километров вокруг никого, и помощи ждать можно сутками. Да и с какой целью ему переться в эту глушь? Зачем ему вообще куда-то ехать. Он же не боевой генерал, а перебежчик. Его дело — сливать информацию, сидя в Нью Вашингтоне. Вопрос закончил.
— Слава богу. Я уж думал, ты никогда не заткнёшься, станешь анализировать его возможные мотивы, и выстроишь нам логическую цепочку, начиная от недостатка материнской ласки в детстве Уварова и заканчивая изменой Родине. Лично мне глубоко насрать, за каким хером его повезли в этот задрищенск. И ещё глубже насрать на способ доставки. Нам поставлена задача. Наше дело — выполнить её. А вовсе не тратить время на пустые рассуждения. Ты что — мать твою! — аналитик?
— Никак нет.
— Вот и нечего жрать чужой хлеб. У тебя своего хватает. А теперь, если позволишь, вернёмся к делу. Значит так, — переключил Крайчек своё внимание на экран, — население этого заштатного городишки — примерно шестьсот человек. Есть и ополчение. С полсотни недоумков, возомнивших себя бойцами. Если они не конченые дегенераты, то встретят вас на границе, у дороги. Лёгкая стрелковка, возможно, пара-тройка пулемётов, ничего серьёзного. Перешагнёте через них, и город ваш. Делайте с ним, что хотите. Чем больше трупов, тем лучше. Мы донесём до сознания врага, что отмщение неизбежно. Красноречиво донесём. Я хочу, чтобы после вашего визита Лазо можно было найти с орбиты, ориентируясь по алой кляксе на снегу. Хочу, чтобы прибывшие на место бойни чинуши САК поседели, узрев судьбу этого городка, и докладывали наверх, заливая слезами динамик рации. В общем, не считая захвата Уварова, вас ждёт обычная карательная операция. На всё про всё три часа. Теперь, что касается возвращения. Тут тоже без затей. Разживаетесь трофейным транспортом и, завершив работу, выдвигаетесь на нём к точке эвакуации. Вот здесь, в семидесяти двух километрах на юго-запад. Ближе не получится. Там вас будет ждать «Аврора». Пятнадцать минут, с семи тридцати до семи сорока пяти. Опоздаете — улетит без вас. Всё как обычно. Вопросы? Ну конечно, кто же ещё… Начинай, — кивнул Крайчек Глебу.
— «Аврора» заберёт нас с территории САК?
— Ты чертовски проницателен.
— Но как такое возможно?
— Это Аляска, сынок. Богом забытая глушь. Там медведи и лоси вдоль дорог ходят. Есть парочка РЛС, которые следят за межкантиненталками. А до прочего и дела нет. Потому как никому не придёт в голову высадить десант на Аляске.
— Но почему тогда нас забрасывают с «Сороки», а не вертолётом?
— По данным разведки у наших заокеанских друзей есть ПЗРК.
Глеб не смог сдержать удивления, немедленно отразившегося на его лице:
— Правильно ли я понял — у ополченцев из городка на Аляске есть ПЗРК? Лёгкое стрелковое вооружение и ПЗРК? Там, где лоси, медведи и…
— …ПЗРК, — помог закончить фразу Крайчек. — Так мне доложили. Да, это нельзя назвать обычным арсеналом ополченцев. Но, когда разведка сообщает плохие новости, они, чаще всего, заслуживают доверия. Это мне подсказывает опыт тридцати с хером лет службы. Однако не исключаю, что у тебя есть в наличии веские аргументы против. Желаешь изложить?
— Никак нет.
— Жаль. Я надеялся узнать нечто новое. В таком случае, если вопросов больше нет, брифинг окончен. Сбор у шлюза в двадцать два ноль ноль. Свободны.
Когда Глеб вернулся в МКП, вокруг «Ивана» кипела работа.
— Это что? — указал он на массивный блок позади патронного короба.
— Ракетный модуль, — ответил Лютин, водя пальцами по сенсорному экрану.
— Откуда?
— Он всегда был. Одно из обязательных требований к тяжёлой броне четвёртого поколения. Просто мы его не использовали. И… не испытывали.
— С этого места поподробнее, — Глеб обошёл «Ивана» и коснулся ладонью гладкой поверхности модуля. — Он ни разу не был в воздухе?
— Ну, — развернулся Лютин на стуле, — с ним никто ещё не десантировался, если ты об этом. Но лабораторные тесты он, разумеется, прошёл.
— Лабораторные тесты… — без особого оптимизма повторил Глеб, продолжая рассматривать замысловатый агрегат.
— И весьма жёсткие, — заверил Лютин, потрясая указательным пальцем.
— Как им управлять?
— Никак. Полная автоматика, в отличие от старых моделей. Ты же помнишь идею фикс Прохнова?
— Тяжёлая броня для каждого новобранца, — процитировал Глеб.
— Именно. Программа полёта уже в твоём бортовом компьютере. Нужно сделать только шаг наружу и держать руки прижатыми к туловищу. Остальное сделает она. А именно — меняя силу и вектор тяги, доставит тебя к точке по оптимальной траектории, раскроет парашют, и даже подрулит стропами для максимально комфортной посадки, — улыбнулся Лютин, явно довольный собою.
— Ваша разработка?
— Что, так заметно?
— Нет, просто, когда рассказываете о нём, у Вас слюна на галстук капает.
— Чёрт, — провёл Лютин ладонью по подбородку и, не обнаружив слюны, растерянно улыбнулся. — А, шутка. Понимаю.
— Что у нас с бронёй?
— Залатали кое-как. Но больше так не делай. Ты не представляешь, насколько это трудоёмкий процесс. Нам пришлось менять левую грудную деталь целиком — и внешнюю панель, и абсорбент, и даже подбой. Подгонять всё это…
— Да, простите. В следующий раз постараюсь раскрыть броню перед выстрелом, и принять снаряд грудью.
— Ни в коем случае! — запротестовал Лютин. — Так он пробьёт тыльную сторону! Там нейросеть, силовая установка, топливо… А, снова шутка?
— Мне понадобится пулемёт, — проигнорировал Глеб адресованный ему вопрос.
— Конечно, всё готово. Но, — Лютин встал и, едва не приплясывая, подошёл к оружейному стеллажу, — осмелюсь предложить картечницу, — открыл он ящик с «Малышом».
Сидящий недалеко ведущий оружейник довольно хмыкнул и подкрутил ус, косясь на озадаченного предложением Глеба.
— С чего вдруг? — спросил тот. — Нет, вещь хорошая, но мне бы надо попробивнее. Есть подозрения, что не всё так мирно в этом Лазо. Чёрт, — сжал Глеб зубы, спохватившись. — Вы ничего не слышали. Это секретная информация.
— Не переживай, — отмахнулся Лютин и снова кивнул на «Малыша». — Лучше посмотри сюда, — указал он на вторую горловину лентоприёмника.
— Хм. Двухстороннее питание?
— Точно! И патронный короб тоже адаптирован. Теперь можешь переключаться между двумя типами боеприпасов.
— Когда вы успели? — улыбнулся Глеб, изучая обновлённого «Малыша».
— Мы без дела не сидим. А в Эль Дескаро отличная производственно-ремонтная база. Грех было ею не воспользоваться.
— И какие к нему есть боеприпасы, помимо картечи?
— Вот такие, — оружейник, нехотя покинул своё кресло перед монитором, и подошёл, крутя в пальцах нечто, напоминающее огромный револьверный патрон с остроконечной пулей. — Оперённый подкалиберный снаряд в двухсегментном поддоне. Сердечник из обеднённого урана. Вылетает со скоростью тысяча двести метров в секунду. Накоротке дырявит борт «Катафракта». БМП, БТР и прочую шелупонь бьёт в лоб уверенно. Правда вот, дорогие, как моя бывшая жена. Поэтому выделено всего сто штук.
— Я возьму пятьдесят. Остальные — картечь.
— Нужно будет поколдовать над внутренним объёмом короба.
— У вас час.
— Сделаем.
ССДРД 40-А — стратосферный самолёт дальнего радиуса действия, более известный как «Сорока», ждал, вертикально установленный на стартовом комплексе внутри гигантского саркофага. Веретёнообразный фюзеляж с крохотными в сложенном состоянии крыльями и рудиментарным хвостовым оперением, напоминал скорее крылатую ракету, нежели пилотируемый летательный аппарат, способный не только достигать высоты в сорок километров, но и самостоятельно возвращаться с неё на стандартную взлётно-посадочную полосу. Относительно небольшой, размером с десантный самолёт среднего класса, 40-А производил впечатление неслыханно мощной машины. Возможно, дело было во внушительных размерах сопла разгонного двигателя, а, возможно, в металлическом блеске фюзеляжа, похожего на алюминиевую рубашку бронебойного снаряда. Глеб не успел разобраться, отчего при виде «Сороки» у него к горлу подкатывает ком, и кровь отливает от лица.
