– Благодарю вас, сударь.
Марго бесцельно двигалась по двору. Придется убеждать пристава делать обыск без доказательств, а искать надо несколько вещей: сюртук с оторванной пуговицей, двузубец, веревочную лестницу. И следует заставить всех троих написать несколько строк. Последнее – шрам от пули на левом плече. Но раздеть человека полиция будет иметь право, когда один из подозреваемых перейдет в разряд убийц. А как не обнаружится ни одной из улик? Будет скандал, ведь полиция нанесет оскорбление необоснованными подозрениями… Но есть убедительный довод, и Марго приведет его: если нечего бояться, для безопасности и уверенности обыск необходим. Правда, все равно нет гарантии, что согласятся все. Она лично в подобной ситуации пришла бы в бешенство.
Взгляд Марго остановился на дереве, возле которого произошло нападение на баронета. Дерево выглядело трухлявым. Она подошла к старым качелям, попробовала их на крепость, осторожно села и рассеянно осмотрела небольшое бурое пятно…
– Как же так? У убийцы столько просчетов, а мне не удается вычислить его!
На пороге дома появились фон Левенвольде и фон Бэр, направились к Марго, поприветствовали ее.
– Вот то ужасное место, – хмуро обронил баронет. – Не забуду его до конца дней.
Марго смотрела на мужчин, а перед ее глазами стояли крестьянская девушка, выловленная из озера, доктор Кольцов, няня Шарлотты, герцогиня… Все убиты одинаково…
– Посмотри, Адольф, пятно! – воскликнул фон Левенвольде, присел у бурого пятна на земле. – Неужели это моя кровь? Хм, наверное, я тоже его ранил.
– Будет тебе об одном и том же твердить! – покривился барон.
– Ну да, не на тебя же напали… – обиделся баронет.
– Не сердись, Вильгельм. Я просто беспокоюсь о твоем драгоценном здоровье. Эдак ты совсем ума лишишься, коль тебя одолеют воспоминания.
– Как вы себя чувствуете? – проявила беспокойство Марго, повернувшись к баронету.
– Как можно чувствовать после… – проворчал тот и тяжко вздохнул. – У меня все болит. Даже бессмертная душа. В общем, с меня довольно, я намерен покинуть усадьбу. Навсегда.
– Мечты у нас с тобой несбыточные, – тоскливо произнес барон.
– Брось, – неожиданно повеселел фон Левенвольде. – Стоит пережить покушение, чтобы понять, как уязвима жизнь. Я теперь в любом положении буду видеть положительные стороны, так-то. Пойдем выпьем вина? Я жив и рад этому. Сударыня, не желаете ли присоединиться?
Марго отказалась. Закусив губу, она раскачивалась на качелях, глядя им вслед. И вдруг одна маленькая деталь потянула за собой остальные, тоже маленькие, но, собираясь в одно, все детали помогли ей ответить на вопрос, кто же он, неуловимый убийца.
Суров был страшно голоден, обед ему подали в столовую. Марго примостилась рядышком, подперев кулаком подбородок, приготовилась слушать.
– Ух, и умаялся же я… – придвигая тарелку с супом, сказал подполковник. – Почитай, весь город объехал! Я навел справки: барон и баронет останавливались в гостинице. По записям в книге учета это были как раз те числа, когда совершены первые три убийства, я сравнил в полиции. Остальные не совпадают. Гостиницу покидали оба, то есть номера оставляли за собой, а сами не ночевали. По слухам, у кого-то из них есть постоянная любовница, к ней они и отправлялись.
– Разузнали, что за женщина?
– Модистка мадам Окунева. Богатые уездные дамы шьют наряды только у нее. Но застать сию даму мне не удалось, она гостит у подруги, адреса не оставила.
– Это не столь уж важно, – сказала Марго. – А чем еще занимались барон с баронетом в городе?
– Фон Бэр заказывал вина, водку, ну и всякие колониальные товары – кофе, чай, сладости. Мануфактуру и продукты заказывал баронет. Оплачивали наличными. Когда же товар, которого в городе не было, поступал, приезжали за ним. Те, кто знает барона, отмечают его вежливость, о фон Левенвольде говорили, что он придирчив. Часто оба ввечеру гуляли по городу, а в ресторане сиживали с мадам Окуневой, в трактиры не захаживали. Вот, пожалуй, и все. А что у вас?
– Ардальон Гаврилович приедет?
– Непременно. Как вы просили – к вечеру пожалует.
– Знаете, я была не права, – вздохнула графиня с капризным сожалением. – Впрочем, до вечера недолго ждать.
Подполковник перестал есть, устремил взгляд на Марго, которая невинной улыбкой о чем-то намекала.
– Маргарита Аристарховна, не томите. Что еще случилось?
– Здесь царило спокойствие. Что до остального, то дождитесь пристава, у него будут интересные заявления.
– Вы от меня что-то скрываете?
– Не обижайтесь, Александр Иванович, – тронула его за руку Марго. – У нас будет время поговорить, в этом склепе не хочется. Нам не помешает прогулка! Не пугайтесь, не верхом. Доедайте же свой обед…»
20
Подозрительная тишина насторожила Софию. Ну, никаких звуков! А ведь только что она слышала неясный шум – будто какой-то удар, нечеткий и мягкий, но что это было, так и не поняла. Теперь же установилась противоестественная тишина. Где Артем? Притаился и караулит Людоеда? Почему ей ничего не сказал? Так же нельзя!
Невыносимо стоять и ждать. Ждать и трястись от страха. Вдруг идея: позвонить! А телефона-то и нет. Мобильник в сумке, второй у компьютера (право слово, не носить же его на шее постоянно!), обычный телефон в гостиной и спальне. Как быть?
Внезапно рядом раздался свист. София в панике отпрянула от плиты. Ах да, это чайник… Вздохнув с некоторым облегчением, она выключила газ, снова прислушалась. Ненормальная тишина. Ведь помимо нее, в квартире Артем, присутствие живого человека чувствуется, а София не чувствовала.
Кажется, скрипнула половица паркета. Не имея больше ни моральных, ни физических сил, София тихо – на большее голоса не хватило – позвала:
– Артем, ты?
Молчание. Почему он не откликнулся? Такое ощущение, будто его нет в квартире. Не спрыгнул же Артем с балкона, в самом деле! Не мог он оставить ее одну, зная, как ей страшно. София чуть громче окликнула:
– Артем!
Ни звука. Что-то тут не то… не так… Надо выбираться отсюда или дойти до телефона. Куда ближе? К двери, безусловно. Но надо открыть два замка, еще цепочку… Если не успеет, окажется в ловушке – коридор длинный, назад на кухню ей не вернуться. А из комнаты можно убежать в другую комнату, потом в третью, выскочить на балкон. Только в кабинет нельзя, оттуда не выбраться. Почему она подумала о ловушке? Почему продумала, куда ей бежать? От кого? А значит, допускает мысль, что ОН здесь. ОН здесь?!
Господи, что с Артемом? София затряслась. Глаза наполнились слезами, мешая смотреть. Этого не может быть… не может… Пару раз вдохнув глубоко и неслышно, проглотив слезы, она начала вполголоса уговаривать себя: «Спокойно, спокойно… Ему только того и надо, чтобы от страха я отключилась».
Что можно сейчас сделать? Ничего… Окно! Но сначала надо убрать четыре цветочных горшка, правда, не это главное. Окно не простое, а идиотское. Обычным способом его не распахнешь, узкая часть приоткрывается только сверху, туда София не пролезет. Может, его можно открыть и по-другому, но она не знала как. Поменяли окна, и ладно, София же не предполагала, что ей вздумается выходить наружу через окно. Значит, только разбить стекло… Не выход. Людоед прибежит раньше, чем она вылезет.
А если выйти из кухни? Тогда останется без кипятка под рукой, а он – оружие, не хуже пистолета. Надо же что-то делать! В комнатах, обстановку которых она прекрасно знает (в отличие от Людоеда), есть шанс обнаружить его первой. Иначе он ее найдет, и неизвестно, какое блюдо решил сделать из Софии, вдруг даже кипяток не поможет. А если его нет в квартире? Стоп, нельзя расслабляться. Лучше думать о худшем и готовиться к встрече…
Она выскользнула из домашних туфель, взяла второй нож, чуть поменьше, и на цыпочках подобралась к дверному проему. Вот теперь, если останется живой, а хочется в это верить, София знает, как достоверно описать адскую тишину.
Из коридора она заглянула в гостиную. Глаза неплохо видели в темноте, да и слабенький свет лился из окон, но, возможно, зрение обострилось в результате смертельной опасности. Никого! Телефон у кресел, надо всего лишь пересечь комнату. Подошвы без чулок не скользили по паркету, ступала София неслышно, старалась дышать пореже, чтобы не было ни малейшего колебания в воздухе.
А он стоял возле двери у стены и ждал, когда она выйдет сама…
Разоблачение«Ардальон приехал в коляске, полицейские верхом, и, не заезжая в усадьбу, пристав уединился с Марго. Говорила графиня, он же слушал, изредка поднимал указательный палец и что-то уточнял. Во всяком случае, так казалось Сурову, который наблюдал за ними издали.
– Запомнили, Ардальон Гаврилович? – нервничала Марго, взяв его под руку.
– У меня великолепнейшая память, ваше сиятельство, не извольте беспокоиться, – похвастал тот по пути в усадьбу. – Исполню все в точности. А вы, коль нужда будет, внесете разъяснения.
