Не прерывая чудесного процесса, Шон приник к клитору, успев прежде сделать длинный лизок от её промежности вверх по преддверию влагалища, меж малых губ к желвачку. Джил переполнилась наслаждением и впервые стон вырвался из её горла.
Когда Джил мастурбировала, она никогда не издавала звуков. Теперь это было особое наслаждение, и ей хотелось дать знать своему любовнику, как ей прекрасно. Шон, не отрываясь от клитора, расстегнул свою рубашку, стащил с себя брюки и стянул трусы. К тому времени, когда Шон оказался обнажённым, Джил затрепетала в оргазме. Шон переместился к её лицу, и Джил полураскрытыми глазами увидала губы и подбородок Шона, мокрые от её соков, и в тот же момент почувствовала, что распрощалась с ненавистной девственностью. Боли не было, было чувство тотальной правильности происходящего, чувство наполненности сутью жизни. В какие-то моменты Джил казалось, что член Шона доходит до её горла.
В один из таких моментов из второй комнаты вышел обещанный соучастник Шона – Сэм. Джил не испугалась, а затрепетала ещё сильнее. Шон приостановился, но не вытаскивал член из её должного места. Джил с грядущим удовлетворением отметила, что и Сэм весьма привлекателен, уже полностью раздет и член его тоже жаждет её. Джил протянула руку для знакомства в ответ на обрящего речь Шона: «Это мой помощник Сэм».
Помощник не только взял протянутую руку Джил в свои, но и стал целовать её страстно, будто это был её рот. Шон в этот момент целовал Джил в шею, и когда Сэм, оторвавшись от руки Джил, приблизил свой хуй к её лицу, Джил не задумываясь взяла его в рот, жадно облизывая, чувствуя в себе возобновившееся движение Шона.
Всё происходило так, будто иначе и быть не могло. Джил целовала то одного, то другого, а мужчины целовали её одновременно. Джил улавливала разные запахи этих двух самцов, оба из которых её возбуждали, но по-разному. Ей удалось сравнить вкус спермы Шона и Сэма, как и ощущения от их хуёв. Это был тот случай, когда невозможно было сказать, у кого что лучше – это были равновеликие, но разные вселенные.
Крови от разрыва плевы практически не было. Не было и боли. Было чудо, которого она так давно ждала. В какой-то момент она оказалась сидящей на Сэме, склонившись к нему в поцелуе, и почувствовала, как Шон проникает ей в анус. Она расслабилась, зная, как это необходимо, чтобы мышцы ануса не показывали напрасно свою силу, и ощущение предельной заполненности охватило Джил. У неё промелькнула мысль, что ей не хватает третьего мужчины, который бы заполнил ей рот. Шон обнял Джил за бёдра одной рукой и в то же время стал в идеальном ритме играть на её клиторе. Джил кончила в пятый раз, увлекая за собой и мужчин своими движениями и густыми стонами.
Это было на два оргазма больше, чем когда она кончала во время своей самой затяжной мастурбации.
Джил подумала, что женщины стонут и кричат во время совокупления для того, чтобы привлечь всех самцов в округе, чтобы те встали в очередь или присоединились, и чтобы большее количество сперматозоидов вступило в бой за овладение яйцеклеткой.
У Джил было ощущение, что из неё извлекают музыку, причём она выступает не соло, а как, по меньшей мере, трио. А если считать каждую её грудь, то квинтет, а если всё тело – то целый симфонический оркестр.
Джил обратила внимание, что головка члена у Шона непропорционально велика, и она давала ей особое наслаждение, двигаясь во влагалище. Благодаря Сэму, у которого головка была пропорциональна, Джил ощутила разницу в наслаждениях, которые давал каждый мужчина.
Джил никогда не думала, что первый раз может оказаться таким совершенным. Она ощущала себя на вершине высокой горы, и перед ней открывалась величественная панорама бескрайней горной страны с нескончаемыми мужскими пиками.
Первой женской ночью Джил снился сон по животрепещущей теме. Шёл музыкальный концерт, в котором она участвовала как зрительница и как исполнительница одновременно. Представление на огромной сцене началось с дуэта. Джил поёт с красавцем баритоном. Вдруг Джил опускается перед певцом на колени и сосёт ему хуй, пока он поёт, причём ария точно отражает стадии возбуждения и во время оргазма он берёт самую высокую ноту. Затем наступает очередь певицы: Джил исполняет свою партию, а баритон с бархатным голосом и языком опускается перед ней на колени и лижет ей клитор – её партия тоже отражает возбуждение с многократным оргазмом, изображаемым дискантом. Одной рукой она прижимает к себе его голову, а другой делает торжественные оперные движения. Публика бурно аплодирует на каждый оргазм.
После такого сновидения Джил проснулась с улыбкой на лице и с предвосхищением грядущей жизни, полной и половой.
Последующие встречи с Шоном и Сэмом происходили в доме Джил. Однажды она повела их в ванную и попросила, чтобы они помочились на неё – это была её заветная фантазия. Её возбуждало всё, что исходило из хуя. Семя истекало каплями, а Джил хотелось продолжительного истечения, которым могла быть только моча.
Однажды Шон оказался занят, когда Джил жаждала встречи, и Сэм спросил, не будет ли Шон возражать, если он один встретится с Джил. Шон великодушно разрешил – у него хватало других женщин, и он был на них щедрым. С тех пор Сэм начал ухаживать за Джил так изысканно и романтично, как это делают мужчины, ещё не побывавшие в женщине, которую они стараются соблазнить.
* * *
Ким, что была о двадцати трёх годах, тоже поместила объявление и фотографию на том же честном сайте. Фотография была её пизды – своё лицо она показывать опасалась. Ким с великим облегчением рассталась с девственностью целых пять лет назад. Насколько Ким себя помнила, ей всегда хотелось ебли, но от мастурбации она кончать не научилась, даже повзрослев. Доводила себя до каких-то высот, но преодолеть их почему-то не могла. Лишь изматывала себя бесконечными восхождениями. Потому с мыслью о ебле Ким засыпала, с мыслью о ней же она просыпалась, и ночью сны были тоже про неё же. Даже после нового выносливого любовника Ким засыпала с мечтой о хотя бы ещё одном. В течение дня, само собой разумеется, роились те же мысли, но днём их надо было прерывать работой – Ким была операционной медсестрой.
За пять лет половой жизни Ким с неизменной радостью приняла в себя 77 мужчин, счёт которым она дотошно вела в своём блоге, рассказывая в подробностях о специфике каждого любовника. Немногочисленные читатели сочувствовали и переживали, но так получалось, что все они жили в других городах. Правда все они приглашали её приехать, чтобы якобы дать Ким то, чего ей не хватало.
В интернете Ким, подобно всякой женщине, чувствовала себя раскрепощённой, будто бы она сидела за рулём огромного грузовика, полная сил и возможностей, способная обогнать и подрезать любого мужчину, посмевшего ехать рядом на старом драндулете.
На изображение её пизды набросилось (но совершенно безопасно) сотни мужчин, желающих в неё попасть, ею накрыться и упиться.
Ким была толстоватой девушкой и потому пользовалась меньшим спросом, чем её щепковидные подружки, но сесть на диету она не желала, она предпочитала на хуй сесть и рыбки с мясом вдоволь съесть. Мужская тропа на пути в её квартиру не зарастала. Времени даже для уборки квартиры совершенно не оставалось.
В день своего девственного совершеннолетия Ким работала на побегушках в небольшой торговой фирме. В конце рабочего дня начальник, которому было за 60, пригласил её в кабинет, где у него стоял диван. На столе возвышалась бутылка вина и тускнели два бокала. Он налил Ким и себе, и они выпили в честь её дня рождения. Алкоголь возымел сильное действие на Ким. А дальше начальник сделал с ней то, что Ким потом гордо называла изнасилованием. Оно состояло в том, что начальник лизал ей клитор. В чём же состояло насилие? Оказывается, начальник стал брать Ким за места, которые сразу отреагировали желанием. Потом он стянул с неё трусики, чему Ким вовсе не сопротивлялась. Ноги она развела сама, как только трусики перестали спутывать ей ноги и упали на пол.
Изнасилованием Ким посчитала это приключение потому, что начальник был мужчиной, который ей не нравился, не был тем, которого она представляла себе её первым мужчиной. Если и имело место насилие, то только её мечты да и то не начальником, а похотью самой Ким.
Начальник бескорыстно пытался довести Ким до оргазма, «насилуя» её рот с помощью зажимания его рукой, так как из него лезли слишком громкие стоны.
Матери Ким не рассказала о происшедшем, иначе мать бы «убила начальника» Шон, которому она поведала эту историю, спросил, за что убила бы? За наслаждение, которое Ким получила?
Нет, ответила Ким, за то что старик посмел полезть к молодой девушке.
Логика не столько женская, сколько материнская: туз нравственности бьёт королеву наслаждения.
На следующий день начальник пригласил Ким на конференцию, проходившую в отеле неподалёку от работы. Оказалось, что в отеле была не конференция, а номер, где начальник продолжил её облизывать, а потом вставил свой отросток куда полагается, а затем – куда не полагается, чем доставил Ким в первом случае наслаждение, а во втором – боль. Ким решила перетерпеть и это, ибо это был её последний день работы – она записалась служить в армию. Ким не была обуяна патриотизмом, просто в армии имелось множество голодных молодых мужчин, которых ей хотелось не ловить по одному, а получить в изобилии. И Ким действительно перепало. Её хотело больше, чем она физически могла удовлетворить. Не обошлось без влюблённости, в процессе которой она познала свой первый оргазм, взяв инициативу по его достижению на себя. Она уселась на хуй любимого и стала буквально на ощупь выбирать движения, которые давали наибольшее наслаждение. Одно движение было настолько приятно, что она не прекращала его до тех пор, пока её не окатил оргазм – впервые собственный, а не мужчины. Этот прорыв в наслаждении ещё сильнее привязал к её возлюбленному, да так, что она захотела от него ребёнка. Но ребёнок не зачинался, так как матка, по объяснению гинеколога, у неё была развёрнута неким способом, негостеприимным по отношению к сперматозоидам, то есть не лицом, если можно так сказать о шейке, а задом.
