Тут она заметила, что взгляды всех трёх археологов были устремлены в одном направлении. Они смотрели на одну из стен. В отличие от остальных она была белой, а надписи на ней имели зелёный цвет. Бросалось в глаза и отличия в начертании.
Выражения на лицах археологов напомнили ей мышь, перед которой внезапно очутилась огромная головка сыра. Герда поняла, что видит настоящее наследие ладьян каким-то чудом не уничтоженное.
– Я вспомнил, – сказал Роман, – считается, что символы на этой стене выбили сами божественные посланцы. Жрецы постоянно перетолковывают их мистический смысл, и чуть ли на них не гадают.
Четвёрка приблизилась прямо к стене.
– Ну что там? Не тяните, – произнесла Герда, которой передался азарт археологов.
– Подожди, – проговорил Теодор, – начертания символов немного отличаются от привычных. Ага, вот, кажется разбираю.
Он начал медленно проговаривать по складам.
– Сей великий храм заложен во имя разума, в честь открытия Алефа и во славу того, кто придёт. Властвующего над вечностью, который существует с начала вселенной, но при этом ещё не родился. Да пройдёт он сквозь Алеф, обретя изначальную власть.
– Опять религиозная белиберда, – разочарованно пробормотал Роман, – признаться, я рассчитывал на куда большее.
Герду же словно мороз пробрал: слишком хорошо содержание надписи совпадало со сделанным ей когда-то пророчеством. Однако надпись была слишком длинной и явно не кончалась на этом.
– Здесь не могу разобрать сходу, – проговорил Теодор. – Ага, вот ещё.
Археолог вернулся к чтению.
– В назидание юным расам, возведены башни памяти, на разных планетах, которые дадут информацию в свой черёд. Да сохранится знание, даже если мы не вернёмся.
Тина Первети сделала изумлённый выдох.
– Ребята, да вы понимаете, что значит эта короткая строчка. Предтечи не вымерли: они действительно ушли, и уход свой спланировали заранее.
– И не исключали возможность вернуться, – в ответ проговорил Теодор.
Роман тоже вгляделся в текст.
– Последующие строчки, – произнёс он, – это же координаты башен.
Первети согласно кивнула.
– Надеюсь, видеосъёмку ведут все? – поинтересовалась она.
– Обижаете, босс, – откликнулся Теодор. – Снимаю с того момента, как приблизились к храму.
И он постучал по своим тёмным очкам, в которые вероятно была вделана записывающая аппаратура. Роман тоже промычал что-то утвердительное. Герда никаких записей не вела, но предпочла это не афишировать.
– Что же, – сказала Тина, – полагаю, задача нашего пребывания на планете выполнена. Теперь предлагаю, раз уж мы здесь, на всякий случай быстро пробежаться по остальным помещениям открытого доступа: вдруг еще чего-нибудь обнаружим.
Потом женщина добавила с необычной для неё резкостью:
– А после сваливаем с этой проклятой планеты. Пока конечно ничего страшного не происходит, но, честно говоря, у меня от этого мира мурашки по коже. Ох, прости, Роман.
– Всё нормально.
Герда вполне разделяла чувства Первети. Было в этой внешне благополучной планете, что-то по-настоящему жуткое. Благополучие было куплено покровительством сил, а то в свою очередь жертвоприношениями разумных.
Впрочем, космогатор понимала, что слово куплено не вполне подходящее. Ведь на самом деле выбора у жителей Соры не было. Силы легко подавили бы любой бунт. Лишь сейчас девочка по настоящему ощутила царившую на планете безысходность. Если бы Соряне в полной мере бы осознали ситуацию, то спятили бы от ужаса и тоски. Единственным выходом для них оставалась неистовая вера: это был защитный механизм сознания.
Интересно, – подумала она, – как Роман ухитрился отсюда сбежать. Вряд ли для местного жителя покинуть этот мир так легко.
На некоторое время они всё же задержались в Зале Мудрости. Хотя делать здесь больше было решительно нечего. Археологи разглядывали другие надписи. Делали они это правда, не слишком внимательно: скорей для проформы, чем, надеясь найти что-то путное. Герда откровенно скучала. Потом подошла к приятелю.
– Ты не думал посетить семью? – осторожно спросила она.
Роман поморщился так, словно у него болел зуб.
– Нам не о чем будет говорить, – сказал он спокойно. – К тому же, скорее всего, первое, что сделает моя семья – это выдаст меня инквизиции как отступника.
Герда видела, что он испытывает сильную внутреннюю боль. Ему действительно не о чем говорить с родичами, – чётко поняла космогатор.
– Неужели здесь есть и такая организация? – спросила она, желая его отвлечь.
– Инквизиция? Да. А ты что думала? Называется правда, кажется по-другому, но смысл тот же. Ты что же действительно полагаешь, что здесь действительно верят неистово абсолютно все. На Соре если хочешь знать, даже бунты бывают. Вот только заранее обречённые, как правило, жрецам даже не приходится прибегать к вмешательству Сил.
Да, – окончательно поняла Герда, – на планетах Сил, всё было не так просто и однозначно как казалось со стороны. В социуме Соры существовали какие-то скрытые подводные течения. Даже силы не могли контролировать всё.
Роман замолчал, и больше на эту тему они не разговаривали. Герда ещё раз подумала о семье Романа, потом цепочка ассоциаций унесла мысли девочки к её собственному отцу: покойному Кортусу Миру. Действительно ли она пыталась сломать лёд его отчуждения? Сделала все, что бы добиться тепла? Или несколько раз безрезультатно потыкавшись в стену и не найдя решения попросту отступила. Она уже и сама не знала.
Потом мысли невольно переключились на Горда. Её второй, приёмный отец тоже обычно бывал достаточно холоден. Но всё же иногда ей казалось, что он был не против, проявить чуть больше участия. Зимин просто не знал, как ненавязчиво сделать это.
– Знаешь, – сказал он смущённо, когда они разговаривали после той истории с судом чести, – у меня ведь есть взрослый сын.
Герда в ответ промычала что-то неопределённое, что при желании можно было принять за удивление. Но признание Горда запоздало: Герда не только знала об его сыне, она даже встречалась с ним лично. Он заявился к ней сам.
Заканчивался первый год обучения. У Герды тогда выдалась редкая свободная минутка. Вскоре они должны были отбыть на учебную станцию. И Герда решила немного покопаться в официальном информатории Топуса. Всё-таки прожить целый год на планете и не знать толком, что она из себя представляет, было несколько странным. Однако учёба отнимала почти всё время.
Герда «развернула» виртуальный голоэкран. Возиться с клавиатурой было лень, и она переключила систему на голосовое управление. Но отдать команду девочка не успела: послышался сигнал вызова. Несколько удивлённая Герда, она не ожидала ничьих звонков в этот поздний час, разрешила соединение.
На экране вспыхнул значок киберпривратника общежития: система не имела виртуального аватара.
– Неназвавшийся посетитель испрашивает вашего согласия на встречу, – сообщила программа. – Он ожидает вас внизу в холле.
Наверное, Горд, – подумала девочка, – никому другому приходить к ней вроде бы незачем. Она так и не завела никаких знакомств за пределами гильдии.
– Сейчас буду, – сообщила она.
Быстро сбежав вниз, Герда на мгновение удивлённо застыла, поскольку ожидал её вовсе не Горд. Это был высокий, тёмноволосый мужчина, лет двадцати сильно походивший на её опекуна в профиль. Но лицо его было куда мягче, и выглядел он немножко смущённым. Ей же никогда ещё не приходилось видеть смущённого Зимина.
– Влад, – представился он ей, – Влад Зимин.
Можно было и самой догадаться, – подумала девочка. Некоторое время оба просто молчали. Смущение было взаимным, и Герда просто не знала о чём говорить. Наконец тишина ей наскучила.
– Почему у вас волосы тёмные, – ляпнула Герда вдруг, – я думала, что мутация Зиминых доминантна.
– А, просто аэрозоль, – отозвался гость, – я не хотел привлекать к себе внимание.
Помолчав, он добавил.
– Сказать по правде, я не уверен, что имею теперь право носить такие волосы, – он невесело усмехнулся, – тебе ведь, наверное, уже рассказали какой я гад?
Герда покачала головой.
– Нет, – сказала она, – если честно, он совсем не упоминал о тебе.
– Что ж, узнаю отца: он всегда был слишком гордым, в полном соответствии с именем. Но ведь ты поняла, кто я?
– Да, – Герда кивнула, – слухи до меня, разумеется, доходили.
Она не видела смысла это скрывать.
– Ты действительно отказался от возможности стать космогатором?
Гость кивнул.
– Наверное, тебе будет это сложно понять, я слышал – ты подаёшь задатки талантливого пилота, но это попросту не моё. Не моё и всё.
Герда предпочла промолчать. По её мнению летать было куда интереснее, чем заниматься математикой, чему по слухам посвятил себя сын Горда. Но она так же понимала, что люди все разные.
