— Женского белья, — удивилась Анна Петровна, — что это вас в такую культуру понесло?
— С нами была женщина, вернее девушка. Она же будет и с вами в качестве помощницы и защитницы.
— Защитницы? Там нужна защита?
— Скорее всего, нет, но помощница вам будет превосходная. Побаивается машин, но это пройдет. Всё-таки она из другого времени. Да и сами всё увидите. Оденьте что-нибудь неброское и не стесняющее. Скажем, повседневный брючный костюм, что ли, и туфли на низком каблуке или вообще без него. Есть такое?
— Разумеется! Тогда я сегодня схожу в замок, отправлю письма с приглашениями через неделю. Утром можно будет пойти к Швейцеру.
— Отлично. Часов в девять я за вами зайду. Как раз успеем к завтраку.
* * *
Утром в девять мы с Анной Петровной уже вышли из леса к вилле Александра и вроде бы совершенно незамеченными проникли в дом. Нас никто не встретил. Охрана совершенно распустилась. Бить в гонг я не стал.
— Что, они спят еще, что ли? — ругнулся я и предупредил спутницу: — Здесь нет обращения на «вы». Так что с этого момента ты просто Анна.
— Переживу.
— Пойдем на кухню. Может, они уже там.
И в самом деле. Девочки сидят в ряд за столом с ложками в руках.
— Мы вам тарелки поставили, — сказала Ферида, указывая на два прибора напротив них.
— Садитесь, садитесь, — суетится Мар, — сегодня очень вкусная каша. На всех должно хватить.
— Антогора, что это с вами? Могли бы и встретить, раз услышали нас.
— С чего бы это мы пошли встречать? — заявила Охота. — Может, ты опять тайком и без «здрасте», как в последний раз? И второй из вас точно такой же. Позавчера принесся, когда мы были в конюшне, схватил деньги — и был таков. Ни здравствуйте, ни до свидания. Только от Мара и узнали, что он тут был. Мар видел, как Александр прошмыгнул по двору. А шкатулку с деньгами так на столе и бросил.
— Вы что — обиделись, что ли? Честное слово, мне было очень некогда. Вот, лучше познакомьтесь — это Анна. Она погостит у Александра несколько дней.
— Ферида.
— Охота.
— Антогора.
— Немедленно перестаньте дуться! Ну ладно, я знаю, что с вами надо делать.
Я обошел девочек с тыла и поцеловал их в щечки.
— А за прошлый раз?
Пришлось повторить.
— Так бы и всегда, — удовлетворилась Охота.
— Вот видишь, Анна, как они из нас с Александром веревки вьют. Это прислуга называется!
— Прислуга? — с недоумением переспросила Анна. Машинально зачерпнула ложку кашки, отправила в рот и даже не поморщилась от такого простонародного кушанья.
— Прислуга, — подтвердила Ферида. — Делаем всё, что только потребуется: от стирки до сборки урожая — и никакой благодарности! Нас разве что только не бьют.
— Невозможно поверить!
Девочки рассмеялись.
— Мы шутим, конечно. Ты надолго, Анна? Отдохнуть или по делу?
— По делу, а надолго ли, еще не знаю.
Все замолкли. Слышится только стук ложек и кружек.
После завтрака девочки пошли заниматься гимнастикой, а мы с Анной поднялись на террасу второго этажа.
— Где мы, Сергей?
— В Древнем Риме примерно начала новой эры, на вилле Александра.
— Странная прислуга даже для этого времени, — наблюдая за упражнениями девушек, сказала гостья.
— Что же ты хочешь — амазонки.
— Да ты что! Настоящие?
— Самые что ни на есть. Здесь вроде как бы на службе от племени, а на самом деле не понять, в каком качестве. Близкие друзья, оберегающие Александра, что ли. Ну, и меня заодно.
— И насколько они близкие?
— Трудно сказать. Я подозреваю, что им приказано защищать нас даже ценой собственной жизни, и они с этим тоже согласны. Сама понимаешь — такое отношение очень дорогого стоит. Я ими просто восхищаюсь и поражаюсь. С одной стороны, непосредственны и ласковы, как дети, а с другой — смертоносные машины невиданной физической силы и ловкости. И смотри — вместе с тем какие грациозные и изящные! Видела бы ты Антогору в гладиаторском бою против семерых профессиональных воинов, вооруженных намного лучше ее. Она в минуту с ними разделалась. А нас с Александром обихаживает как любимых детей. Материнский инстинкт, что ли? Но почему применительно к нам? Ты просто не представляешь, какое неповторимое сокровище эти девочки!
— О Господи! А это еще кто там вылез из леса?
— A-а, это фавны. Частенько приходят посмотреть на этот спектакль. И есть ведь чем полюбоваться.
— И фавны настоящие?
— И фавны.
И опять привычная библиотечная мизансцена. Охота с Феридой за шахматами. Антогора валяется на кушетке. А я ввожу Анну в курс местных порядков.
— Здесь ни у кого ни от кого нет секретов. Ни недоговоренностей, ни тайн. Поэтому в сложных положениях девочки полностью владеют ситуацией, сами знают, что делать, и никакие команды им не нужны. Если они слышат что-то им непонятное или их не касающееся, то просто пропускают мимо ушей как несущественное. Я, правда, иногда позволяю себе приврать, чтобы потом удивить всех, но они не обижаются и даже верят моему вранью. Антогора!
— Что?
— Ты нас слушаешь?
— Про твое вранье, что ли? Слушаю, конечно.
— Мимо ушей пропускаешь?
— Еще как!
— Антогора самая старшая из девочек и самая сообразительная. Очень любит, когда ее хвалят. Просто хлебом не корми!
— Это я тоже слышу и мимо ушей не пропускаю, — доносится с кушетки. — Давай еще.
— У нее прекрасная память и схватывает всё буквально на лету. Поразительная девушка! Такое чудо одно на тысячу даже среди амазонок! Ну, может быть, я чуточку и преувеличиваю, но одна на пятьсот — это точно.
— Одна на тысячу звучит всё-таки лучше, — и с кушетки послышался вздох морального удовлетворения.
Но вот что, Анна, — то, что я сейчас скажу, выруби у себя в сознании как дважды два. Если рядом возникла какая-нибудь заварушка, опасность — ты должна мгновенно оказаться за спиной у Антогоры! Никаких попыток содействия ей, вмешательства, суеты, призывов на помощь! Стоишь и ждешь, когда всё кончится. Понимаешь?
— Не совсем, но буду делать так.
— Сергей, а к чему этот разговор? — спросила Антогора, присев на кушетке.
— Будешь помощницей и защитницей Анны там, куда мы недавно ходили втроем.
— Где железные жуки, что ли?
— Да, там.
— Это мне интересно. А ты?
— Я с вами только сегодня схожу, а потом будете ходить вдвоем.
— Так мне что — идти переодеваться?
— Иди.
В углу опять разгорелся скандал.
— Я тебя сейчас столиком тресну!
— А столик-то тут причем? Играть надо уметь.
— Что-то ты уж очень быстро заумела! Третий раз подряд выигрываешь. Когда такое было?
— Значит, теперь будет.
Возвращается Антогора, одетая в темно-красные кожаную курточку и шортики. Дивное зрелище!
— Эй, курицы, вы что так разошлись?
— Ферида жульничает!
— Неправда! Всё по-честному.
— У вас всё время одно и то же. Кто выиграл — тот и жулик. Ну, как — Сергей, Анна, идем, что ли?
— Присядь на минутку. Я тебе волосы приберу. Все мужчины в городе с ума сойдут.
Антогора послушно присаживается. Я собираю ее роскошную гриву в конский хвост. Расчесываю его, чтобы волосы стали гладкими, пышными, и защелкиваю красным, блестящим, пластмассовым зажимом. Охота и Ферида мгновенно забыли о шахматной распре и внимательно наблюдают за моими манипуляциями. Переглянулись между собой и вопросительно уставились на меня. Как бы нехотя, с муками жадности на лице и вздохом сожаления извлекаю из кармана еще два зажима для волос — синий да коричневый — и отдаю им. Антогора тряхнула хвостом, проверяя, как держится в волосах такая странная штука.
— А как ее снять?
Снимаю и показываю, как она работает.
— Да-а, удобнее, чем веревочки. Спасибо, — и зажим водружается на место. — Нужно что-нибудь брать с собой?
— Нет. Только деньги.
Лезу в стол и, покопавшись, нахожу пачку марок. Делю ее пополам и раздаю дамам.
— Вот вам. Анна, мы с ценами там еще не определились. Надо бы подробнее разузнать, что почем, и Антогору научить пользоваться бумажными деньгами. Ну, там расплачиваться в магазинах, нанимать такси и всё такое прочее.
Антогора распихала банкноты по карманчикам своей курточки, а Анна Петровна внимательно изучает купюру.
— Тевтонская республика. Надо же! Швейцер-то, похоже, бунтарь. В его время Германия была монархией.
— Мы пошли. Охота, к обеду нас не ждите.
Озерцо вызвало обычную реакцию.
— Какое дивное местечко! А кто это на том берегу?
— Нимфы, — и я помахал им рукой.
Вошли в зал без проблем. Я увидел, что добавился еще один проход с номером десять. Анна принялась осматриваться.
