— Так это и есть та, пропавшая часть машины?
— Она самая. Из этого зала можно попасть в мир любого из нас. С номером один — это как раз Швейцер. Твой царский Петербург под номером четыре, а твои французские владения — под номером шесть. Можно взглянуть.
— Давай, взглянем.
Мы поднялись по лестнице.
— Я знаю это место. Там, где выезд от замка выходит на парижскую дорогу, есть большой камень. Такой вид, если смотреть от него.
— Мы смотрим из него.
— А если выглянуть?
— Пожалуйста.
— В самом деле — прямо из него.
Вернулись в зал.
— А этот почему замурован? — удивилась Анна Петровна.
— Пришлось заложить. Там война.
— Война?
— Самая настоящая. Я как-то сгоряча сунул туда нос и чуть было не остался там навсегда в виде трупа. Наследство пропавшего военного.
— А студентка?
— Она как раз между твоими проходами.
— Загляну?
— Делай, что хочешь.
— Интересно, — вернувшись, проговорила Анна Петровна, — почему-то всех женщин тянет в Париж. Куда она там могла пропасть?
— Интересно не только это. Интересно, как машина распознаёт, что человек из своей мечты, фантазии уже никогда не вернется? Она же освобождает от пропавшего свои ресурсы. Иначе в тайнике у Ахмеда мы наблюдали бы два омертвленных перехода, а их там нет.
— Может, и раскроем эти загадки, если Швейцер оставил на них ответ.
— Ну, и последние — это девятка, которая ведет в мой мир, и десятка — в созданную вчера кладовую. А что касается Швейцера, то мне думается следующее. Вероятность того, что хоть какие-то бумаги целы, всё-таки есть. В мире Швейцера об этой машине никто не знает. Это очевидно. Иначе мы наткнулись бы на гостей оттуда. Но это не стопроцентная уверенность. Есть кое-какие необъясненные странности. Однако ему не было особого смысла уничтожать записи, которые ни к чему конкретному и осязаемому пристегнуть нельзя. Они могут быть в каком-нибудь архиве как просто нераспознанное по смыслу наследие известного ученого. Швейцер там довольно популярен, и это нам на руку. Антогора, ты еще не заскучала? Что ты там увидела интересного?
— Вот эти зеленые бутылки. Некоторые из тех, которые светились в прошлый раз, сейчас не светятся. А другие, наоборот, загорелись.
— Ты очень наблюдательна. Выходим.
Выйдя из камня, остановились, давая Анне освоиться с обстановкой.
— Монстры какие-то, — высказалась она относительно пробегающих мимо многоколесных машин. — Куда им столько колес?
— Необычно, верно, но тем не менее они немногим больше привычных для нас машин. Какой-то смысл в этом должен быть.
Мы вышли к шоссе, я поднял руку — и первая же машина остановилась.
— Анна, пора тебе выходить на сцену. Нам в центр города.
Анна открыла дверцу и заговорила с водителем.
— Он отвечает, что подвезет нас, но ему по пути нужно будет на минуту свернуть и заменить двигатель.
— За минуту сменить двигатель? Едем!
Впихиваю Антогору назад, влезаю сам, и трогаемся с места. Очень интересно бы взглянуть, что толкает машины в мире Швейцера. Очень кстати подвернулась смена двигателя. Посмотрим. Но за минуту? Что-то не очень верится, если представить себе муки вокруг наших автомобилей. Однако на переднем сиденье идет оживленная беседа.
— Водитель говорит, что смена двигателей паромобилей прямо перед городом. Вон то здание.
Мы сворачиваем к длинному одноэтажному зданию и въезжаем в широко распахнутые ворота. Водитель выходит, и мы тоже. Наш извозчик идет к застекленной будке у стены, что-то говорит в окошко и вроде бы расплачивается, достав бумажник. Возвращается, открывает дверь и дергает какую-то ручку. Мигом позже к машине подходит служащий в униформе и с каким-то хитрым крючком на длинной рукояти. Он цепляет свой крючок за что-то позади машины и без особых усилий тянет на себя. Машина разделяется на две четырехколесные части. Заднюю часть — двигатель — сразу куда-то утаскивают. Вместо него прикатывают другой мотор и в секунду состыковывают с передом. Только защелки где-то там внутри лязгнули. Водитель показывает нам жестом, что можно ехать. Интересный технический оборот! Ничего рассмотреть не удалось.
— Анна, спроси: а как часто нужно менять двигатель?
— Он говорит, что примерно каждые пять-шесть тысяч километров. Станции замены двигателей разбросаны по всей стране через каждые пятьдесят километров, а вода хоть в каждой канаве есть. Замена двигателя стоит в среднем пятьдесят марок. Есть за двадцать, а бывает и за сто. Плюс к этому учитывают состояние шин и повреждения, если они есть.
— Теперь понятно, почему у них столько колес. Упрощение эксплуатации разъемных автомобилей. Да и другие попутные преимущества есть. Жаль, что не удалось увидеть сам двигатель.
Мы остановились на площади с памятником и выгрузились. Антогора, вылезая из машины, чуть не наступила на механического дворника и, взвизгнув, отскочила в сторону.
— Антогора, ты совсем перепугала этого бедного маленького железного жучка.
— А чего он под ноги лезет! — и попыталась пнуть ни в чём не повинный механизм. Тот внезапно ловко увернулся, и Антогора от неожиданности опять взвизгнула. Правда, уже тише.
— Оставь машину в покое! Она же тебя не трогает. Анна, вон в том банке можно поменять золото на банкноты. Посреди площади — памятник Генриху Швейцеру, а на той стороне — вполне приличная столовка. Нам понравилась. Может, пойдем там посидим и посоображаем, что дальше делать?
— Пойдем.
Пересекаем площадь мимо бронзового Генриха и заходим в кафе «Генрих». Свободный столик в середине зала, и пока к нему идем, все мужские головы поворачиваются вслед за Антогорой.
— Что это все на меня так смотрят?
— Любуются.
— Вот еще! — и отворачивается от сторонних глаз к окну.
Официант стоит и ждет, пока Анна просмотрит меню.
— Я бы посоветовала кёльнские котлеты. Замечательная вещь! Ну и, скажем, салат под названием «Веселый». Сейчас спрошу у официанта, из чего он. Ага, говорит, что можно есть.
— Тогда всем котлеты и нам с Антогорой легкое, светлое пиво.
— А я буду кофе, — и Анна диктует заказ официанту.
— Как ты сказала? Кёльнские котлеты?
— Кёльнские. А ведь и в самом деле. Здесь же вроде не должно быть Кёльна. Откуда название? Нужно спросить у официанта.
Клиентов в кафе, как и в прошлый раз, немало. Так же играет тихая музыка. Мужчины вроде бы поуспокоились, но всё равно время от времени бросают любопытствующие взгляды в нашу сторону. Официант приносит заказ, и Анна расспрашивает его о чём-то.
— Он говорит, что котлеты делаются по рецепту самого Швейцера, и он их так называл. Почему именно такое название, официант не знает. Так что города Кёльна в этом мире нет.
— Вкусно-то как! — говорит Антогора, обкусывая котлету на вилке со всех сторон. Потом видит, что Анна делает совсем не так. С виноватым видом опускает котлету обратно в тарелку и начинает расковыривать ее на части ножом и вилкой. Покончив с котлетой, гарниром и салатом, с облегчением берется за высокий стакан с пивом и с блаженством наслаждается напитком.
— Тебе нравится здесь? — спрашиваю я.
— Нравится. Только привыкнуть надо. Музыка какая-то странная у германцев, и музыкантов не видно. Как такое может быть?
— У германцев? — заинтересовалась Анна.
— В племени амазонок, — пояснил я, — живет старая германка. Антогора уловила в здешнем языке что-то слышанное раньше.
— Поразительно! Связь немецкого языка с древнегерманским настолько отдаленная, что сходство уловить крайне трудно. Особенно не зная немецкого языка.
— Так что мы будем делать дальше? Надо как-то сориентироваться в обстановке. Библиотеки искать еще рано.
— Почему рано? — поинтересовалась Анна.
— Сначала нам нужно найти источник информации обо всём в городе. Проще всего получить любые сведения в отеле. Можем спросить у официанта о хорошем отеле. А в отеле уже — обо всём, что может интересовать приезжих. Вам нужно стать постоялицами отеля, и тогда служащие отеля будут к нам лояльны. Но возникает вопрос: какие документы нужны для регистрации в отеле? Ведь у нас нет никаких. То же самое с библиотеками и архивами. Наверное, нужны документы, удостоверяющие личность. Если в отель вас не возьмут, то нужно искать аренду жилья, где хозяин документов не потребует. Где и как? Гида бы толкового найти. Ему наши документы не потребуются. Хотя кто его знает, какие тут порядки. Как ни крути, а первым советчиком и притом лояльным будет официант или метрдотель.
Анна, рассчитываясь за котлеты, устроила небольшой допрос официанту.
— Он говорит, что отель «Швейцер», наиболее популярный у приезжих издалека, находится за углом на Генрихштрассе. Это откуда мы ехали. Никакие документы при поселении не требуются. Карточка постояльца заполняется со слов, а документы может потребовать полиция или их нужно будет предъявить при каких-нибудь финансовых конфликтах. У нас финансовые конфликты вряд ли будут. У меня в сумке и в карманах Антогоры, похоже, денег хватит, чтобы купить чуть ли не половину этого кафе.
