– Именно это я и хочу сделать, Зоя. Хочу все исправить.
Робкая надежда затеплилась в моем израненном сердце.
Неужели он готов к чувствам?
Мы выехали из квартала и влились в поток других автомобилей. Он прибавил скорость, и я сильнее сжала руки на коленках.
– Нас найдут сразу, когда запиллингуют. За мной следят и уже давно…
– Сегодня на тебе нет «жучков», Зоя, – раздраженно перебил он меня.
Его телефон издал сигнал, оповещающий о входящем вызове. Эскалант, не отрывая правой руки от руля, а глаз – от дороги, взял мобильный с торпеды и ответил:
– Да?.. Получилось … Хорошо. До связи.
Он вернул телефон на место и опять посмотрел в зеркало заднего вида. Он боялся слежки. И я боялась. Мой разум, словно воспаленный тревожным рассудком, твердил и твердил про перспективы и жуткие последствия для Эскаланта.
– Себастьян, – заговорила я, робко касаясь его плеча. – Тебя подозревают в покушениях на меня. У детектива Мортиса есть целая папка доказательств твоей причастности…
– А как насчет тебя, Зоя? – перебил он меня, бросая испытывающий взгляд прямо мне в душу.
Я тут же отдернула ладонь.
– Ты подозреваешь меня?
– Нет, – просто ответила я.
– Хочется тебе верить, Зоя.
Его губы растянула усмешка, и он снова посмотрел на дорогу:
– И я верю.
Салон автомобиля погрузился в тишину. Я смотрела, как дорога центра города превратилась в трассу, ведущую за его пределы. Мои глаза опять устремились к мужчине за рулем.
Он украл меня, чтобы исправить наши судьбы. Я боялась его попыток. Ведь те, которые были раньше, все причиняли боль. Он все также не хотел развода. Вот только изменились ли причины этого нежелания?
Себастьян потянулся я к бардачку машины, едва не задев мои колени. Достав пачку влажных салфеток, он протянул их мне и сказал:
– Сотри помаду.
Мои глаза удивленно расширились, когда я, взяв салфетки в белой, глянцевой упаковке, посмотрела на его строгий профиль.
Наконец, Себастьян бросил на меня потемневший взгляд и слова:
– Хочу видеть твои губы. Настоящие.
Нет, он совсем не изменился! Но я никогда не хотела его менять. Я только хотела быть с ним, привыкать к его недостаткам и влюбляться в достоинства снова и снова. Именно об этом я и думала, пока вытирала помаду с губ.
– Ты должна переодеться, – заговорил указаниями он, заставляя меня вздрогнуть.
Молча, я наблюдала, как Себастьян остановил машину на безлюдной стоянке для грузовиков и вышел из нее. Я почувствовала, как холодный воздух ворвался со стороны открытого багажника, и поняла, что он достает от туда вещи.
Захлопнув его, он подошел к дверце с моей стороны и открыл ее.
– Вот. Надень это, чтобы не замерзла.
Он протянул мне объемную куртку и джинсы. Я смиренно приняла одежду и вышла из машины. Себастьян отошел в сторону и, повернувшись ко мне спиной, стал разговаривать с кем-то по мобильному телефону.
Ветер вздымал мои волосы и холодил кожу, проникая под тонкую одежду. По трассе быстро и равнодушно проносились машины. Небо затянули серые снежные тучи. Кажется, близился снегопад.
Я натянула джинсы, после сняла юбку и пальто. Заправив рубашку, я надела куртку бело-серой расцветки и, запахнув ее, посмотрела на своего похитителя.
Себастьян отключил звонок и убрал телефон в карман брюк. Но не спешил оборачиваться. Я видела, как его плечи слегка приподнимались, когда он вздыхал, потом запрокинул голову к облачному небу, словно искал там звезды. А не найдя их, наконец, повернулся и посмотрел на меня.
Я тут же прониклась его напряжением и сглотнула подступивший к горлу комок.
Он двинулся в мою сторону, сунув руки в карманы.
– Ты знаешь, что неделю назад допрашивали Мари? – проронил он вопрос, остановившись напротив.
– Нет, – чуть вздрогнув, ответила я.
– Она назвала имя, – продолжал он, надавливая на меня невидимым грузом эмоций. – Имя человека, которого видела последним перед тем, как кто-то столкнул ее с балкона.
Память воспроизводила тот вечер. Как я согласилась поделиться с ней своим номером, вошла в лифт и увидела идущего мне навстречу… Себастьяна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Она назвала мое имя, Зоя, – вторгаясь в мои воспоминания, звучал его низкий голос. – Входя в твой номер, она видела меня.
Мои губы резко пересохли, и я облизала их.
– Я шел к тебе, – продолжал Эскалант, не отводя глаз от моего лица. – Но когда увидел Мари, прошел мимо, пожелав доброй ночи.
– Ты был со мной, когда ее столкнули, – хрипел мой голос.
Себастьян сузил взгляд:
– Но я мог заставить ее выброситься из окна, Зоя. Мое присутствие было необязательно, поскольку я мог угрожать ее семье.
– Зачем ты говоришь мне это? – тихо спросила я, прогоняя жуткие картины окровавленной девушки после падения.
Он помолчал, словно не смог найти ответа или объяснения своим действиям.
– Наверное, хочу, чтобы ты перестала смотреть на меня вот так, – наконец заговорил Себастьян.
Это случится, когда я перестану тебя любить.
– Это случится, Себастьян. Только не останавливайся.
И он будто прочитал мою мысль.
– Тогда я продолжу? – его голос, словно снежная лавина накатывала на меня своей ледяной и беспощадной силой: – В тот вечер, когда ты ушла из моей квартиры, отвергнув контракт, ты попала в аварию. Нечего так совпадение, верно? Кто знал, что ты уйдешь, кроме меня? А когда тебя хотел повесить тот наемник, помнишь? Почему именно я его спугнул? Изнеженный аристократ-спаситель? Большей абсурдности и предположить нельзя, правда?
Я отвела взгляд, не выдержав давления суровых и жестоких медовых глаз.
– Кстати, гончие собаки в особняке Торегросса исключительно мои воспитанники, – голос-приговор звучал очень близко. – Их подбором и тренировкой всегда руководил я, Зоя. В конце концов, кому выгоднее твоя погибель? Кто будет легче дышать, после твоей смерти?
Я даже не осознала, как зажала уши руками, отчаянно желая прекратить ужасающие, болезненные мысли-догадки, врывающиеся в мой мозг. Воспоминания, обрывки фраз и дикий, кровожадный взгляд медовых глаз.
Руки Эскаланта сжали мои плечи и тряхнули:
– Ты все еще веришь мне? Веришь в мою невиновность?
Твердость его голоса пытала меня, а пальцы больно впивались в кожу рук. Я подняла к нему лицо. Глаза пробежали по совершенным линиям его лика, которые я знала и чувствовала так сильно и точно, что порой сама себя удивляла.
– Да! – прохрипела я.
Эскалант приблизился ко мне.
– Лжешь, – презрительно рявкнул, он и оттолкнул меня. – Я вижу, когда ты врешь, Зоя!
Почему он так жесток со мной?
Разбитая в очередной раз, я смотрела, как Себастьян делает шаг назад и проводит рукой по своим волосам. Он снова окинул меня тревожным взглядом.
– Ну что же... – шумно выдохнул он, и его губы растянула издевательская улыбка. – Теперь ты должна отчетливо понимать, что сейчас находишься в руках коварного, безжалостного убийцы.
Я почувствовала внутреннюю дрожь, но держалась стойко.
– Скажи, – безжалостно продолжал он.– Тебе страшно?
– Нет, – честно ответила я.
Он сузил глаза, словно намериваясь вновь высмеять мою откровенность.
Но я его опередила.
– Я боюсь не тебя, Себастьян, – тихо проговорила я. – Я боюсь ясного осознания того, что если вдруг узнаю о твоей причастности к преступлениям, то любить тебя не перестану.
Он опешил. Я видела, как его грудь застыла, сдерживая воздух в легких. Заметила, как он быстро шагнул ко мне и, склонив голову, замер в миллиметре от моего лица. Я перестала дышать, в надежде на его поцелуй. Но он лишь смотрел на меня и тяжело дышал.
– Видишь, – зашептал он все с той же жестокостью. – Что с тобой делает твоя треклятая любовь? Она губит тебя, Зоя! Добровольно отдает в лапы грязного убийцы!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я словно получила удар под ребра вместо поцелуя. Трагично всхлипнула и сказала:
– Лучше быть влюбленной дурой, чем трусливым прагматиком, как ты, Себастьян!
