— Тебе нужно вымыть голову. Твоим прекрасным длинным волосам требуется уход.
Взяв обе ее руки в свои, я прижался лбом к ее лбу и сказал:
— Я с нетерпением жду, когда ты помоешь их.
Талия помолчала, потом с ее губ сорвался смех. Я прижал пальцы к ее губам и сказал:
— Я всегда хочу видеть, как ты улыбаешься.
***
Странно было сидеть за семейным столом Толстых. Короли Братвы, разумеется, сидели во главе стола. Мать Талии подавала еду. Я не ел, мой желудок не мог с этим справиться.
Я оглядел стол. Мне пришлось моргнуть от сюрреалистического ощущения, что я здесь и что у меня новая семья. Мои легкие сжались, и в животе образовалась яма. В последний раз, когда я сидел за столом и наслаждался едой, моя семья была убита. И меня забрали.
Я посмотрел на свои руки и вздрогнул. Я закрыл глаза. Я все еще чувствовал, как Анри сжимает мою правую руку, когда Джахуа заходил к нам во двор. Я все еще чувствовал, как Зоя держит меня за левую руку, потом забирается в мои объятия и прижимается носом к моей шее.
Комок застрял в горле, когда всплыли эти воспоминания. Мое дыхание участилось, когда я понял, что именно потерял. Это могла быть моя жизнь. У меня могла бы быть семья. Смотреть, как они растут, иметь ту же связь.
Это было слишком. Слишком.
Слишком много воспоминаний обрушилось на меня. Слышать смех русских, которые едят и делятся любовью, было слишком. Я мог это потерять. Мне нужно было выйти из-за стола. Я…
Затем мягкая рука скользнула в мою и легко сжала. Я резко открыл глаза. Мой взгляд тут же встретился с темно-карими глазами.
Талия.
Ее красивое лицо смотрело на меня. Я видел беспокойство на ее лице. Я чувствовал ее беспокойство за меня в своем сердце. Ее рука снова сжалась, и она наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку. Мои глаза закрылись от ее прикосновения. Я крепко держался за него. Держался, пока боль от нахлынувших воспоминаний не прекратилась.
Когда я открыл глаза, то почувствовал, как взгляды устремились в нашу сторону. Я оглядел стол, все еще держа Талию за руку. Глаза матери Талии сияли, когда она смотрела на дочь. Но мое внимание привлекло лицо Луки. Выдохнув, я встретился с ним взглядом. Я увидел то, что помогло мне дышать: его понимание.
Лука откинулся на спинку стула и посмотрел на отца.
— Мне нужно отвезти Заала кое-куда.
Иван положил вилку на тарелку. Бросив на меня настороженный взгляд, он кивнул. Лука встал и кивнул в сторону двери. Встретившись глазами с каждым из королей Братвы, я склонил голову и медленно, почтительно поднялся со стула. Талия все еще сжимала мою руку. Когда я посмотрел на нее, она тоже встала.
Повернувшись к брату, она сказала:
— Я только что вернула его. — Ее карие глаза встретились с моими. — Я иду туда, куда идет он.
Улыбка растянулась на моих губах, и я поднес ее руку ко рту. Я поцеловал ее теплую кожу, и лицо Талии покраснело.
Лука отодвинул стул и потянулся к Кисе, своей жене.
— Ты тоже идешь, solnyshko.
Киса улыбнулась мужу и встала. Лука обнял ее и посмотрел на отца.
— Пошлите кого-нибудь к Дурову, — он указал на меня, — теперь это его.
Иван щелкнул пальцами охраннику.
— Подготовьте квартиру.
Глаза Луки встретились с моими.
— Идем.
Машина везла нас по улицам Бруклина. Мои глаза впитывали в себя все заброшенные здания Брайтон-Бич и прохожих. Иногда мне приходилось закрывать глаза. Я не знал, как справиться со всеми новыми вещами, которые я видел.
Но Талия держала меня за руку. И когда она чувствовала, что я напрягаюсь или задыхаюсь, ее ладонь и губы встречались с моей щекой, успокаивая меня.
Машина остановилась у высоких черных ворот. Лука и Киса вышли из машины первыми, за ними Талия и я. Трава была заполнена рядами каменных предметов.
Охранник отпер ворота, и мы вошли. Лука повернулся ко мне и сказал:
— Я хочу кое-что тебе показать.
Я кивнул. Талия потянулась и поцеловала меня в щеку.
— Иди с моим братом. Я останусь здесь.
Киса подошла к Талии.
— Я собираюсь навестить маму. Ты хочешь пойти со мной, Тал? Мне нужно тебе кое-что сказать.
Талия кивнула Кисе, затем ее взгляд встретился с моим.
— Я буду рядом. — Она отпустила мою руку и ушла со своей подругой. Внезапно я почувствовал себя опустошенным. Но рука Луки обхватила мой бицепс, и он указал на дальний край травы.
Я шел за Лукой, камень за камнем. Сначала я пытался понять, что это такое, но потом меня осенило. Мы с Анри стояли с папой у камня. Это была могила моего дедушки.
По спине у меня пробежал холодок, когда я понял, где мы находимся — на кладбище.
Затем Лука остановился. Я не смотрел вниз. Вместо этого я наблюдал, как он смотрит на меня. Лука провел рукой по волосам и, сглотнув, сказал:
— Когда я сбежал из ГУЛАГа, именно твой брат открыл мою камеру. Это твой брат освободил меня. — Лука потер губы и уставился в никуда, его глаза потеряли фокус. — Он был моим другом. Я был заперт на нижнем этаже, но он позаботился о том, чтобы я вышел. Он гарантировал, что я отомщу. — Затем его глаза снова сфокусировались на мне. — После того, как мы прощались, он направился на запад, чтобы отомстить людям, которые заперли его в ГУЛАГе. Мы также были накачаны наркотиками и не помнили, что с нами случилось, но он был полон решимости заставить заплатить тех, кто несет ответственность за его тюремное заключение.
Я тяжело дышал, пока он говорил о моем брате. Я видел в его глазах преданность Анри. Думать об Анри было больно. Больно, но в то же время Лука знал его. Когда Лука говорил о нем, мне казалось, что я тоже знаю Анри.
Лука кашлянул. Я знал, что это было для того, чтобы прочистить его горло.
— Я не видел его до той ночи, пока нам не пришлось драться в клетке здесь, в Бруклине. Его поймали и заставили сражаться. — Лука снова посмотрел на меня. — Другая грузинская криминальная семья. Я не знаю, кто. Они держат себя в тени. Но однажды я узнаю.
Я стиснул зубы и поклялся, что помогу ему в этом.
— Он умер, Заал. Умер под лезвиями моих кастетов. Это было самое трудное, что я когда-либо делал.
Я уставился на Луку. Вспышка гнева пронзила меня. Он убил моего брата, моего близнеца. Но когда он встретил мой взгляд с печалью в глазах, гнев покинул меня.
— Его смерть преследует меня. Преследует меня месяцами. Я не знал его имени, не знал, кто послал его в ГУЛАГ. Но теперь знаю. Я все знаю.
Лука отвернулся и указал на могилу. Вдохнув, я закрыл глаза. Я затаил дыхание, повернулся и, открыв глаза, уставился на черное надгробие. Дыхание вырвалось из моих легких, пока я читал:
Анри Костава
Воин. Друг. Брат.
«Будь сильным. Оставайся сильным»
Я прочел эти слова. Затем перечитал их снова, все время борясь с тяжелым жжением в груди. Я почувствовал, что Лука встал ближе ко мне.
— Он заслужил почет на кладбище моей семьи. Он заслужил, чтобы его почитали за брата, которым он был, и за тебя, и за меня.
Я хотел что-то сказать. Я боролся за слова. Но они не шли. Я не знал, что сказать. Что я мог сказать?
Но мое сердце было полным, когда я смотрел на эти слова. «Будь сильным. Оставайся сильным».
Моя рука сжалась, когда я вспомнил, как Анри держал меня за руку, когда Джахуа вторгся во двор. «Будь сильным. Оставайся сильным». Вспомнил, как он держал меня за руку, когда мы были привязаны к кровати, и человек в белом халате накачивал нас наркотиками. Он встретился со мной взглядом и одними губами произнес: «Будь сильным. Оставайся сильным».
Слезы капали с моих глаз, и тогда слова Джахуа всплыли в моей голове…
«... ты смотрел сквозь него, когда он умолял тебя увидеть его. Не реагировал, когда он шептал тебе на ухо... и ты даже не проронил ни слезинки, когда его вытаскивали из комнаты... и ты больше никогда его не видел…»
Задыхаясь, я вспомнил его голос в своем ухе. «Будь сильным. Оставайся сильным, брат. Я вернусь за тобой. Однажды, я приду и освобожу тебя…».
