428. «Пусть цветик последний в долине…»
Пусть цветик последний в долинезачах,но в сердце всё песня о синихочах.
В них звезды задумчиво светятна черные пашни ночей.И жить не могу я без этихочей…
В них вижу и днем я и ночьюсиянье небес голубых.И пусть нас не будет, — те очисветить будут в песнях моих.
24 сентября 1961 Киев429. «Растреплются в ветрах зимы холодной косы…»
Растреплются в ветрах зимы холодной косы,неумолимый снег засыплет желтый листпуховой пеленой… И солнце глянет косона голые леса, где только ветра свист.
И ласковое лето вспоминать я будув цвету счастливых дней, как молодость мою.И вот увижу вдруг я уцелевший чудомодин-единый лист, упавший на скамью.
Я сяду на скамью, и только ветра гаммывсё будут для меня в пустом саду звучать…Тот одинокий лист согрею я губами,на память положу его себе в тетрадь.
24 сентября 1961 Киев430. «Я не забыл ребят-дружков…»
Я не забыл ребят-дружков,ремесленную школу,где стал впервые у тисковпод стали звон веселый.
Всё это кажется мне сном,а ведь взаправду было…Я бил по пальцам молотком,хоть целился в зубило…
Еще не мчался я в строюпод грохот стали в дали,но в кровь уже вошли моюкрупицы чистой стали.
Там небо в окнах так тепло,так радостно синело!Мое рабочее селов акациях шумело.
Усталость вахты трудовой,весны далекой громы…Звонок, и вот мы всей гурьбойлетим скорее к дому.
Летим по улице вон той,свет-солнышком залитой…Овраг. Погост. Там батька мойлежит в земле зарытый.
И с ним в земле сырой лежат,где щебет птичьей стаи,два деда, две бабуси, брати матушка родная.
Ах, как бы это в жизнь вернутьих золотые души!В глаза их добрые взглянуть,их голоса послушать…
Плывет, подобный серебру,донецкий тихий вечер.С любовью нежною беруя братика на плечи.
Иду, его несу в огнезари золотокрылой.Я разве знал, что скоро мнестыть над его могилой?!.
Гудки гудят, и даль дрожитвечернею пороютам, где Олежек мой лежит,мой братик, под землею…
Вот дед Владимир. Всю семьюон держит очень строго.Я, маленький, пред ним стою,боюсь его немного.
Он чай горячий пил, спешил,зайдя к соседке Паше,а я передразнить решилего негромкий кашель.
Но он лишь улыбнулся мне:«Не надо так, Вовуся!»А за стеною в тишинемолилася бабуся.
Вот, как жар-птицыно перо,я мчусь в зари ворота…А вот другой мой дед, Дмитро,родная Третья Рота.
Глаза горели, как в огне,и кровью пели вены,когда о Гарибальди мнечитал он вдохновенно…
Нет, не забуду это я!Меняются картины…Другая бабушка моя.Добры ее морщины.
Нет, до сих пор я не забылглаза людей и души…Как я у бабушки любилпод вечер сказки слушать!
Среди болот Яга живетв глухом и темном месте…Зевает бабушка и ротбеззубый сонно крестит…
Вот новый день мной воскрешен,он никнет, словно колос…И слышу я гитары звони задушевный голос…
То батька… Мука сердце рвет…Поет он о садочкеи о вдове, что там живет,о милой вдовьей дочке…
И снова память ожила…Когда мы шли лавиной,я крест, что мама мне дала,взял и в траву закинул.
Мы солнце добыли в боювсему простому люду…Но я и юность и семьюродную не забуду.
Моя земля из года в годв космическом полете…И на завод гудок зоветв далекой Третьей Роте.
16 октября 1961 Киев431. «В сиянье нашей славы и труда…»
В сиянье нашей славы и трудамы — партии своей родные дети.У нас трудящиеся — господа,а не рабы, как это в старом свете.
Сильны мы дружбой, каждый миру рад,нам труд, как солнце, в нашей жизни светит.И каждый честный человек нам — брат,брат, а не волк, как это в старом свете.
В единстве нашем — наше торжество,борьбой закалено… У нас в ответеодин за всех и все за одного, —не каждый за себя, как в старом свете.
1961432. «Как сон, туман плывет с реки…»
Как сон, туман плывет с реки над криком птичьих стай.Отшелестели колоски, тоскует гай.
Не слышно больше соловья… И, как ни посмотри,тоскует гай… Душа моя в слезах зари.
А сердце хочет жить спеша: пой, песне помогай!В слезах зари моя душа, тоскует гай…
1961433. «Грустно вечер бормочет…»
Грустно вечер бормочет —быть метелям, снегам…Ты не падай, листочек,чтоб прижаться к ногам!
Вечер стал на коленисредь равнин золотых…И в предсмертном томленьигеоргин приутих.
Но наполнится звономсад весною… И вотвновь в листочке зеленоммертвый лист оживет.
Теплый ветер нахлынет, —георгин, ты опятьв молодом георгинебудешь жизнью сиять.
1961
434. «Солнце, мое солнце, что поет и греет…»
Солнце, мое солнце, что поет и греет,расцветай и властвуй над моей душой!Только тот, кто любит, в песне не стареет,только тот, кто любит, вечно молодой.
Да! Душа поэта песнею крылата,на земле и в небе все улыбки — ей.И цветок сорвать я не могу, как брата,как и всё живое на земле моей.
Песня всё добудет, песня всё умеет,в песне не ослабнет дней моих разбег.Только тот, кто любит, сердцем не стареет,только тот, кто любит, не умрет вовек.
29 июля 1962 Ирпень435. ТРУБАЧ
© Перевод Вяч. Кузнецов
А. Малышко
В окно бился ветер, затеяв трезвон,сияли у матери очи,когда, в бедной хате крестьянской рожден,увидел ты неба кусочек.
Нелегкою доля, признаться, была,с ветрами сроднился ты скоро.И звонкая песня тебя повелапо тропкам извилистым в город.
Пришел ты от верб и задумчивых трав,тая в себе дух тополиный,и, сердце народу навеки отдав,ты стал трубачом Украины.
А враг объявился — ты в грохоте грозс отвагою вышел в дорогу,сквозь битвы трубу свою с честью пронес,трубя боевую тревогу.
Давно громогласные пушки молчат,лишь в песнях их гул слышу вновь я…И пусть тебе нынче уже пятьдесят —ты юн, словно ветер Днепровья.
И, силы свои отдавая труду,сквозь звездные годы шагая,цветет с тобой в песенном этом садуподруга твоя дорогая.
Пусть синий рассвет постучится в окно,как встарь, мы покоя не ищем.Скажу я: добро, когда сердце одно,а два — еще лучше, дружище!
Мне дороги песни твои, не таю,и дорог твой нрав молодецкий.Ты любишь днепровскую землю свою,как горд я своею, донецкой.
Одна Украина. И травы одни,и зори одни, что над нами,и души, и песни, — как сестры они,и к жизни любовь — наше знамя.
И всё, что прекрасно, что чисто, чемусердца мы свои посвятили, —народ, наша гордая честь, и емувсе помыслы наши и силы!
О всяком старье я ничуть не скорблю,и ты свою душу не губишь.Всем сердцем тебя я, дружище, люблюза то, что народ свой ты любишь.
4 сентября 1962436. «Он идет, и ветер вьется…»
