Кич вошел в комнату и проверил все выходившие из нее двери. Он ничего не мог сделать сейчас. Сюда предстояло вернуться с криминалистами и исследовать все помещения на микроскопическом уровне. Но Кич не нуждался в доказательствах, чтобы узнать, кто здесь побывал. Он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь, насколько это было возможно со сломанным замком. На улице шел сильный дождь, один из тех, что бывают только на Кладере. От него блестели трассы для гидромобилей, и вода ручьями стекала с тротуаров. Кич поднял воротник и направился к потрепанному полицейскому гидромобилю. Очередной тупик или еще оставалась надежда?
Ответ вышел из переулка прямо к машине.
— Сэйбл Кич, — насмешливо произнес мужчина.
Он был низким, с узким лицом и лысой головой, толстое пальто не могло скрыть казавшуюся перекачанной мускулатуру. Но она не была перекачанной, по крайней мере, в обычном смысле. Кич выхватил пистолет и выстрелил. Афед Римск упал на спину, в животе дымилась дыра. Как все просто — наконец, я достал его!
Римск сел и улыбнулся, а потом небрежно поднял пистолет, который все время держал в руке. Кич увидел вспышку, но не услышал выстрела. Что-то ударило его в бок и развернуло. Когда он очнулся, то понял, что сидит под дождем на тротуаре и не может пошевелить рукой, чтобы поднять валявшийся рядом пистолет. Вирус, проклятый вирус. Кич с трудом поднял голову и посмотрел на Римска. Тот по-прежнему улыбался, уменьшая диафрагму своего мощного импульсного пистолета. Потом — приставленный к голове холодный ствол, удар, темнота. Больше ничего не было, какое-то время.
Сначала темнота стала серой. Он не был жив и прекрасно знал, что произошло. Он был готов к этому, готов стать рейфом. Я мертв. На него навалились воспоминания о долгих годах поисков, об убийствах и бесконечных допросах, о поставленной перед собой благородной, но лишенной чувства цели. Он охотился за командой Хупа с настойчивостью вгрызавшейся в скалу буровой установки. Первым стал Римск — трудно оказалось найти его, а отнюдь не вывести из строя скафандр. Угрызений совести не было — Кич больше не считал себя контролером. Высшей точкой стало убийство Корбела Фрейна. Было еще много убийств, в основном людей, подосланных Фрейном и, возможно, самим Хупом. Их было так много, и прошло так много лет… Он хотел заплакать и почувствовал, как включилась и почти мгновенно отключилась приводившая в действие ирригатор схема. Все воспоминания загружались в его отремонтированный и приведенный в действие мозг.
Обманщик ветра наблюдал, как Амбел неуверенно выходит из каюты в темноте. Все моряки, кроме стоявшего у руля Бориса, находились в кубрике. Когда капитан подошел к бочонку с едой для паруса и стал методично отправлять кусок за куском в рот, Обманщик сначала намеревался выразить недовольство, но передумал. Он просто стал наблюдать за происходящим.
Борис, заметив Амбела, спустился по трапу.
— Капитан, тебе уже лучше?
Тот, прежде чем ответить, вытер с губ лиловую кровь.
— Плохие воспоминания.
— Иногда так бывает. Лет двадцать назад в меня выстрелили из импульсного пистолета. Рана затянулась через день, а еще в течение месяца я на всех бросался.
Амбел молча смотрел на него и ждал продолжения — разумеется, оно последовало.
— Все дело в том, что в меня стреляла первая жена, понял?
— Ты все помнишь?
— Почти все, — ответил Борис.
— А я нет. Из моей памяти исчез отрезок жизни, примерно равный всей твоей жизни, и я не хочу, чтобы он вернулся. Знаю, что произошло за это время, но не хочу помнить об этом. — Капитан пристально посмотрел на Бориса. — Но какие-то отрывки постоянно возвращаются.
— А как ты лишился памяти?
— В море, Борис. Я потерял память в море. Обманщик не шевелился, только моргал. В отличие от других разговоров людей, сейчас он не понял ничего. Он увидел и выражение невыразимого ужаса на лице рулевого, заметил, что тот задрожал не от холода. Но кроме этого…
Амбел долго молчал, затем продолжил:
— Утром подойдем к атоллам и сделаем немного спрайна. С его помощью я надеюсь навсегда избавиться от воспоминаний. Пора Скиннеру навсегда остаться в ящике. — Он достал из бочонка еще один кусок мяса и стал медленно его пережевывать.
— Давно пора. Не могу понять, почему ты не сделал это раньше. Ты знаешь, что он шепчет по ночам?
— Да, знаю. В основном, зовет Пека. Поэтому парень такой нервный.
— Его легко вывести из себя. — Да.
Оба понимающе посмотрели друг на друга, потом Борис кивнул и пошел к рулю, покачивая лампой. Ее свет отразился в открытых глазах Обманщика, который наблюдал за тем, как Амбел направился к лееру.
— О чем шла речь? — спросил парус через стимулятор.
— О потере памяти из-за сильной боли, — ответил Блюститель.
— О, я очень рад, что спросил.
— Занятно, что ты выбрал именно это судно. Кстати, почему ты его выбрал?
— Просто оно оказалось рядом. Ты же сам хотел, чтобы я следил за всем необычным.
— И что тебе удалось выяснить?
Обманщик, давно знавший язык людей, иногда мог говорить язвительно.
— Ну, я нашел судно с Джеем Хупом на борту, а еще я нашел молли-карпа с каким-то металлоломом внутри.
— Я все слышу! — вмешался в разговор Снайпер.
— Я знаю, что ты рядом, — сказал Блюститель. — Кстати, как чувствует себя молли-карп?
— Кажется, у него небольшое расстройство желудка. Скорее всего, сожрал что-то несъедобное, я не имею в виду себя, — ответил боевой зонд.
Блюститель помолчал.
— Снайпер, ты будешь следить за этим судном, — сказал он наконец. — Когда окажешься на свободе, я передам дополнительные инструкции. Что касается тебя, Обманщик, ты покинешь судно утром и отправишься на остров Олиан Тай. К тому времени туда подойдет судно капитана Спрейджа. Присоединишься к нему и продолжишь наблюдение. Я хочу, чтобы ты докладывал мне обо всем незамедлительно.
— Что происходит? — не скрывая раздражения, спросил Снайпер.
— Взрыв прадорского корабля был прикрытием для появления на планете Ребекки Фриск. Я могу лишь догадываться, где она сейчас находится.
— Фриск здесь? — возбужденно прошипел Снайпер.
— Да, она здесь.
— И явно не одна.
— Не одна, — подтвердил Блюститель и отключился от канала связи.
— Давай, проклятая рыбина! Я хочу выбраться из тебя! Парус перевел взгляд на то, что привлекло внимание Амбела. Море взволновалось рядом с судном, появилась белая пена, заметная даже в темноте, и на поверхность всплыл отчаянно извивающийся и бьющий хвостом по волнам молли-карп.
11
Второй самец-глистер уловил окончание низкого по тону визга выполнявшими функцию ушей органами, похожими на волосы, но, одурманенный вкусовыми ощущениями, не понял, что означал этот звук. Это было вполне объяснимо — ему еще не приходилось слышать предсмертный визг своего собрата. Шевеля усиками, он ощутил только вкус мяса моллюска, но не придал этому особого значения: слишком много этих существ было разорвано вокруг него на куски. Ничего не подозревая, глистер принялся поедать очередной кусок восхитительно вкусного и так легко доставшегося мяса. Стену плоти, внезапно накатившуюся на него, а также на не приглашенных на пир приллов и пиявок, по прочности можно было сравнить со старым дубом, а огромная пасть, открывшаяся вдруг в этой стене, всосала в себя всех обитателей дна без разбора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
