Он схватил мои бёдра своими перчатками и широко развёл мои ноги в стороны.
— Это больно? — прошептала я, позволяя ему делать со мной всё, что он хочет.
— Раньше было больно, — сказал он, откашлявшись. — Ко всему привыкаешь.
Он улыбнулся мне похотливой улыбкой.
— Но не думаю, что я когда-нибудь привыкну к этому виду.
Он разместился у меня между ног, и начал медленно ласкать свой член рукой в перчатке, растягивая время. Я закусила губу, наблюдая за ним, желая его. Видя его таким, когда он вот-вот был готов сдаться, я получала истинное наслаждение.
Его лоб нахмурился, а между бровями залегла глубокая складка. Его губы слегка скривились, челюсти были крепко сжаты, и я видела, что он хотел войти в меня и обезуметь, и что ему требовалось много самообладания, чтобы контролировать себя. В кои-то веки. Обычно он сразу выпускал пар, но сейчас, без маски, когда мы оба находились лицом к лицу друг к другу, обнаженные, всё было иначе.
Более интимно.
Чувственно.
Примитивно.
Его ноздри раздулись, а дыхание стало прерывистым, и он направил свой член между моих ног и начал тереться головкой, которая была уже скользкой от предэякулята.
Я ахнула. Мои нервы тоже отозвались, заставив дрожь побежать по моей спине, я ещё шире раскрылась для него, так как жаждала, чтобы он оказался внутри меня. Мои бёдра подались наверх, движимые сильным отчаянием.
Уголок его губ приподнялся в улыбке, а его взгляд прошёлся по моему телу, оставив за собой крошечные языки пламени. В его взгляде было обожание. Он покачал головой и испустил дрожащий вздох.
— Ты моя, птичка, — хрипло прошептал он. — И ничья больше. Ты видела, что случается с теми, кто пытается забрать тебя? Пытается коснуться тебя? Их касаюсь я.
Он протянул руку в перчатке, провёл кончиком пальца по моей нижней губе, и я открыла рот, приглашая его.
— Тот, кто причинит тебе боль, исчезнет, это моё тебе обещание.
Он наклонился вперед и пленил мои губы своими губами, а я начала целовать его в ответ, потерявшись в накатившей на меня безжалостной волне, и тогда-то он вошёл в меня.
Чёрт.
Я была уже такой влажной и так его жаждала, но всё-таки почувствовала укол боли, когда он начал проникать всё глубже, пока боль медленно не переросла в удовольствие. Я почувствовала, что внутри меня было так узко, когда он двигался таким образом. Я как будто снова превратилась в девственницу, и мне стало сложно дышать.
— О, — закричала я между прерывистыми вдохами, не в силах больше сделать ни единого.
Но эмоций было так много, что я начала в них тонуть.
Мор ответил мне тем же. Он испустил неистовый стон в мои губы, и слегка подался назад, сделав глубокий, дрожащий вдох.
— Твоё влагалище такое узкое, феечка, думаю, ты пытаешься меня убить.
Он посмотрел на меня невероятно пристальным взглядом, и в его чувственных серых глазах я увидела Мора, которого всегда хотела увидеть. Здесь нас не разделяла никакая маска, ничего, кроме кожи наших тел, которые подходили друг другу, точно кусочки пазла. То, как он вводил в меня свой член, медленно, сантиметр за сантиметром, заставило мою голову опуститься на пол, а рот раскрыться в придыхательном стоне.
Истинное блаженство. Это было самое роскошное и приятнейшее удовольствие, которое я когда-либо испытывала.
— Чёрт, — выругался Мор, погрузив свой член до самого основания.
Он испустил дрожащий вздох, заставив меня содрогнуться, после чего протянул руку, схватил меня за подбородок и посмотрел мне в лицо.
— Вот, чего мне недоставало. Вот, что мне надо было видеть. Вот это. Тебя. Твоё лицо, когда ты сдаёшься.
Я не могла не улыбнуться, а мои щёки теперь пылали.
— Не будь такой застенчивой, — отчитал меня он, его глаза сияли. — Я могу наказать тебя за это.
— Ты знаешь, что я смогу это вынести, — с трудом проговорила я хриплым голосом, наслаждаясь тем, как глубоко он был внутри меня.
Я опустила руки, схватила его за попу, которая вся состояла из сильных мускулов, и притянула его к себе так, что он погрузился ещё глубже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Боже, да.
Он застонал так громко, что все мои кости завибрировали, и это звук зажёг меня, и желание внутри меня начало нарастать. Мы двигались очень медленно, и внезапно мне стало его слишком мало. Я хотела, чтобы он трахал меня, пожирал меня, опустошал меня. Я была его пленницей, его узницей, и я находилась здесь, чтобы меня трахали до потери пульса. На этот раз у меня не было проблем с тем, чтобы отказаться от своей воли. Чёрт, мне даже не надо было от неё отказываться, я с готовностью сунула свою волю ему в руки, я хотела, чтобы он сделал со мной всё самое ужасное.
Я хотела получить от него всё это.
— Мне нравится твой голод, — сказал он хриплым голосом. — Мне нравится, какой дикой ты становишься. Ты такая разная, Ханна. Я хочу увидеть все твои стороны, когда я трахаю тебя вот так глубоко.
Он подался назад, заблокировав меня между своими огромными руками, и его мышцы натянулись, когда он снова вошёл в меня, на этот раз ещё глубже.
Чёрт!
Я пыталась смотреть на это, как на какое-нибудь шоу, хотя мои глаза и норовили закрыться с каждым грубым толчком. Он был, мать его, великолепен. Его тело было таким идеальным, его мышцы были больше чем сама жизнь, а руны, пульсирующие светом, заставляли его сиять, словно Бога, каковым он и являлся.
Затем его бёдра врезались в меня, сильно, и я ахнула. Я пальцами вцепилась в ковер подо мной, закрыв глаза, и ощущения захлестнули меня, точно приливная волна. Я чувствовала его толстый член внутри себя, и его прерывистое дыхание, пока он продолжал неистово двигаться. Комната наполнилась запахом нашего секса, мускусным и опьяняющим.
Он ускорил ритм, его темп стал более быстрым, беспорядочным, а его член скользил вдоль каждой сжавшейся частички меня. Судя по напряженному выражению его лица, тёмным бровям, сведенным вместе и стонам, вырывающимся из его влажного рта, он точно так же отдался ощущениям, как и я.
Он пронзил меня своим взглядом, взял меня в плен своих глаз цвета жидкого олова, и мне начало казаться, что я смотрю на солнце, я как будто не могла больше этого выносить.
Словно на карту было поставлено слишком многое.
И, конечно же, так оно и было.
Меня трахал Бог смерти.
Ему достаточно было отвлечься, потерять бдительность, перестать себя контролировать, чтобы перчатка соскользнула с его руки.
И это был бы мой конец.
От этой мысли я напряглась, страх пронзил меня прямо в сердце.
Он как будто почувствовал это, схватил мои запястья, свёл их вместе, поместил у меня над головой и зафиксировал в этом положении. Он начал удерживать меня на месте своими перчатками, крепко сжав, и задвигал бёдрами ещё быстрее. Он начал врезаться в меня, безжалостно выбивая воздух из моих лёгких. Ковёр начал двигаться по полу назад.
— Трахай меня, — прошептала я, задыхаясь.
Мне пришлось отвести взгляд от его глаз, так как сейчас они хотели от меня слишком многого, не только моё тело, но и мою душу.
И сейчас я была готова отдать её ему.
Я была готова отдать ему всё, чтобы чувствовать себя так и дальше.
Занимаясь сексом с Мором, я никогда не чувствовала себя более живой.
Это был акт созидания, совмещенный с актом разрушения.
Это были мы, хоть и в неопределенном статусе.
Но это «мы» существовало здесь и сейчас.
Я закрыла глаза, отпустила страх и поддалась каждому ощущению: прикосновению грубой ткани ковра к моей спине, ночному воздуху, который охлаждал мою пылающую кожу, звуку хриплого дыхания Мора, и тому, как давил его член, который беспощадно врезался в меня снова, и снова, и снова.
— Посмотри на меня, феечка. Я хочу, чтобы ты знала, кто так безжалостно тебя трахает.
Мои глаза раскрылись, и выражение его лица сделалось более напряжённым, а его лоб покрылся складками из-за того, каким сосредоточенным оно стало. На какое-то мгновение я не могла поверить, что всё это происходило, что этот мужчина — нет, этот Бог — с его безупречным телом и этими светящимися татуировками в виде рун, которые символизировали потерянные жизни, трахал меня таким образом. Абсолютно безжалостно.
