– И при взрыве мина посылает осколки в нужном направлении, – закончил мысль штабс-капитан.
– Именно, – подтвердил подпоручик.
– И каков заряд? – прикидывая габариты мины, поинтересовался гость.
– Три фунта.
– Ого. Не слабо. Но позвольте вопрос, вам какие нужны характеристики?
– Ну, поражение саженей на двадцать – двадцать пять, – ответил Шестаков.
– И желательно по максимуму использовать осколки, чтобы они как можно меньше разлетались по вертикали. Во всяком случае, ничем иным я не могу объяснить подобную форму корпуса.
– Вы все правильно понимаете, – подтвердил Шестаков.
– Нда. Вот поражаюсь я вам, Иван Викентьевич. Насколько вы фонтанируете идеями, настолько же вы и безграмотны. Но признаться, по мне, это не главное. Куда важнее то, что вы способны задать направление, в котором можно думать специалистам. Если позволите, я подумаю над вашей миной, прикинем, какой изгиб окажется наиболее подходящим. Ну и заряд. По-моему, его можно будет значительно сократить.
– И насколько?
– Вот так сразу я сказать не могу. Но предполагаю, что примерно на фунт.
– На целый фунт! Было бы превосходно. Нам, знаете ли, все это богатство приходится таскать на своем горбу, так что мы вынуждены считать каждый золотник, – искренне обрадовался Шестаков. – Акинфий Никитич, отставить пока с минами, завтра продолжите с господином штабс-капитаном.
– Слушаюсь.
– Мастер – золотые руки. И еще трое таких же. На них молиться и пылинки сдувать, и пусть работают на заводе, учат молодежь, а их в окопы, – когда отошли от мастерской, посетовал Шестаков.
– Понимаю. Подобный подход – непростительное расточительство. И вообще в России настало время перемен. Так, как было до войны, оставаться и дальше уже не может.
– Уж не из революционеров ли ты, Густав? – вздернул брови Шестаков, вновь переходя на «ты», когда они остались одни.
– Боже упаси. Ты меня еще с бомбистами в один ряд поставь.
– А какая разница, бомбисты, социалисты или кто другой. По мне все они на одно лицо, потому что только полный идиот станет раскачивать лодку, попавшую в шторм, еще больше.
– Полностью согласен. Это самое настоящее предательство. И Россия прошла через подобное, когда проиграла почти выигранную войну с японцами.
– Выигранную войну с японцами? Да мы потеряли почти весь наш флот, Порт-Артур, практически всю Маньчжурию. А ты говоришь о почти выигранной войне.
– Мы понесли серьезные потери на море, это так. Но на суше от победы нас отделяло всего лишь несколько месяцев. Япония уже была на последнем издыхании, тогда как мы были полны сил. Удар в спину руками наших же соотечественников, предателей-революционеров, вот что помогло японцам. Я за перемены. Но только не тогда, когда страна находится в состоянии войны. Потому что это означает поражение. Миллионы жизней, загубленных впустую.
– А как же насчет войны, которую Россия ведет за чужие интересы?
– Сказки про белого бычка. Если Германия подомнет под себя Европу, то и нам это аукнется. Причем в условиях отсталости нашей промышленности и состояния таковой в Германской империи нам будет очень больно. Кайзеру, конечно, нет никакого дела до наших промышленных районов и того же Урала, но вот плодородные южные области империи очень даже пригодятся. Так что для нас война все одно неизбежна, и отстаиваем мы сейчас свои интересы. Другое дело, что воевать, спасая лягушатников, неправильно. Ну да, здесь мы ничего изменить не можем. Вижу, что ты со мной согласен.
– Да. Я думаю так же.
– А еще ненавидишь революционеров в любом их проявлении.
– И это тоже.
– Слушай, а неплохо живут твои партизаны. Квартируют по избам, сельские бабенки, своя мастерская, да еще какая. У нас, в артиллерийском парке, и то не так хорошо укомплектовано. Красота, да и только.
– Ваше благородие, фельдфебель Инютин по вашему приказанию прибыл, – доложился подошедший.
– Вяткин? – окинув взглядом сумрачную фигуру своего бывшего денщика, задал вопрос Шестаков.
– Так точно, – вздохнул Петр. – Они уж возвращались, когда их засекли на ничейной земле. Подробности нам не сообщили, но один раненый сумел выбраться к нашим. Остальные остались там.
– Где именно?
– На позициях Седьмого корпуса. Точнее не знаю.
– Началова и его группу в ружье. Ч-черт. У Федора же чирий. Ладно, сам поеду.
– Да ничего с ним не станется.
– Станется, не станется, не хватало еще из-за такой радости заражение получить. Ты вот что, фельдфебель, это господин штабс-капитан Келер, будет заниматься в нашей мастерской кое-какими поделками. Возьмешь у него список, запряжешь повозку и дуй на склады. Вытряси все, что нужно.
– Слушаюсь.
– Вот так, Густав. А ты говоришь: деревня, бабы, красота.
– Стоит ли, Иван? Я слышал, что ты за своих в огонь и в воду и что они на тебя разве только не молятся. Но к чему ехать за полторы сотни верст, коли они погибли?
– Во-первых, эти сведения не так уж точны. Во-вторых, там есть как минимум один мой раненый боец, которого я не доверю какому-то коновалу. И в-третьих, если имеется возможность вытащить своих и похоронить, а не оставлять гнить на ничейной земле, то я это сделаю.
Глава 12. Неожиданная встреча
Еще немного. Еще. И еще малость. А вот теперь в самый раз.
– Огонь!
Лес огласился короткими очередями и одиночными винтовочными выстрелами. Шестаков, удачно взявший на прицел сразу троих, вдавил спусковой крючок, выпуская длинную очередь на полтора десятка патронов. Все трое упали на землю изломанными куклами. Покончив с этими, подпоручик тут же нашел новую цель.
Тут ему повезло меньше. До солдата было порядка семидесяти метров, плюс он удачно укрылся за деревом, и пули только выбили кусочки коры. Однако в следующее мгновение, когда враг появился, чтобы сделать очередной выстрел, его голова резко дернулась, и он завалился набок. Шестаков даже отчетливо услышал металлический звон от ударившей пули. Нет, не его. Задача автоматчиков – нанести максимально возможный урон при внезапном нападении. Дальше им оставалось вести огонь на подавление и удерживать противника на дистанции, предоставляя возможность работать снайперам. Вот один из них и отработал по германцу.
Пуля ударила рядом с подпоручиком, взбив фонтанчик земли. Потом ударила еще одна. Шестаков откатился в сторону, приник к дереву и послал две короткие очереди в залегшего германца. Пули взбили фонтанчики земли и раскололи сухую хворостину перед солдатом. Но ни одна из них цели не достигла. Оно, конечно, солдат залег, и это тоже результат. Вот только в планы партизан никак не входит втягиваться в затяжной бой. Эти бультерьеры, если вцепятся, то уже не отпустят. Скоро к немцам подтянется и помощь. Стрельба слышна достаточно далеко, а эти ребятки далеко не одни. Так что заканчивать с ними нужно как можно быстрее.
Ну, наконец-то. Рябов и еще двое бойцов обошли германцев и ударили в тыл и во фланг. Тут уж не увлекайся, а то и своих задеть недолго. Минута, и бойцы уже обходят убитых и раненых, производя контроль. Сомнительно, чтобы подобное встретило одобрение даже в среде русских солдат. И очень может быть, что будет использовано германцами на фронте идеологического противостояния. Ну как же, эти русские варвары добивают раненых.
Вот только Шестакову плевать на возможную истерию, поднятую австрийцами и германцами. Ему нужно продержаться еще полтора года, до Октябрьского переворота. И желательно, чтобы его парни остались в живых. Да еще и набрались боевого опыта. Что с каждым разом становилось все сложнее.
Германцы и австрияки достаточно быстро реагировали на любую новинку, появлявшуюся в ходе этой войны. Еще зимой на участке русского Юго-Западного фронта начали появляться специальные охотничьи команды для борьбы с партизанами.
Коллектив там подбирался из серьезных мужчин, не понаслышке знакомых с лесом и охотой. Впрочем, были среди них и самые что ни на есть махровые городские жители. Тут важен сам подход германского командования, которое очень быстро организовало какую-никакую подготовку личного состава этих команд. Учили они своих солдат новой тактике и сами учились. Пока что отряд Шестакова их опережал за счет своих знаний и опыта, но этот отрыв понемногу сокращался.
Все же немцев отличает не только дисциплинированность, но и методичный подход к решению той или иной проблемы. В русской прессе германцев называют людьми-машинами. Что же, это не так далеко от истины, вот только они отнюдь не бездумны, как стараются преподнести это акулы патриотического пера.
Так вот. Шестаков занимается кустарщиной и готовит бойцов, опираясь на свои не столь уж обширные знания. Германцы же, а вслед за ними и австрийцы подошли к этому вопросу более основательно. А системный подход означал только одно – очень скоро разрыв в подготовке диверсионных и контрдиверсионных подразделений начнет сокращаться, а вскоре и вовсе сойдет на нет.
