Может.
— Ага. Сегодня, Евгенич, тебя сжег неизвестный одаренный. Убил тебя.
— Не мог. Я под арестом.
— Смог. На расстоянии, не знаю как. Мы тебя через некроманта оживили.
На этих словах Отто сильно напрягся. Возможно, я сказал что-то неправильно, но так я видел хоть какой-то шанс.
— А где я? — спросил Евгенич, словно вообще ничего не видел. Возможно, так оно и было.
— Ты в безопасности, но время твое уходит.
— Плакать хочу.
— Понимаю. Это… тяжело.
— Плакать хочу.
— Ты можешь помочь…
— Плакать хочу! — повысил тон Евгенич, но крика не случилось, горло у него было осипшим, звуки хрипели, захлебывались.
— Соболезную тебе. Последнее желание. Последнее слово. Слышал такое? Передать кому-то что-то?
— Пить.
— Это можно устроить. Но сперва ты ответишь на мои вопросы. Кто и за что мог тебя убить?
— Медведе. Медведевы.
Опа. Вот так вот просто. Без догадок, версий, перечислений. Для едва соображающего трупа — прямо веское заявление.
— За что?
— За тебя.
— Меня?
— Что не проверил. Не пресёк. Дар твой.
— Как узнали про мой дар?
— Генка сказал.
— Он же мертв.
— Подняли. Оживили. Вспомнил.
— Ты знал? Почему не скрылся от них?
— Никогда не. Никогда не предупреждают. Решают сами. Убирают.
Аргумент. И весомый — недосмотр Евгенича обернулся побегом. Можно было бы даже допустить, что он был с рабами в сговоре — что ему мешало? Мотив может и странный, но для погрязших в криминале медведевских есть ли разница? Плохой менталист — мертвый менталист. Странно, что раньше они его терпели, никакими незаурядными способностями он не отличался. Хотя чего это я? Евгенич был адвокатом, а значит, ценили его за некую юридическую крышу, не просто же так оформили на него «Дары Колумбии». Тогда вообще нелогично.
— Значит, Медведевы, — подытожил я. — Хреново, Евгенич. Подло они с тобой. Отомстить не хочешь?
— Хочешь. Хотел.
— Расскажи про них все что знаешь. Мы найдем их, сделаем так, чтобы их арестовали. Мы разберемся. Где еще держат трудоголиков?
— Завод «Белый треугольник», — протянул Евгенич и принялся рублено, вяло, хаотично, но называть детали, а Лена принялась записывать их в блокнот.
Итого помимо Николаевской получилось три точки: две в городе и небольшой завод за Сестрорецком.
— Что ещё? — продолжил расспрос я. — Что еще у них есть?
— В Москве… — протянул менталист. — Много. Много.
— Москва — не наша компетенция, — осторожно, но твердо вмешалась Лена. Она приблизилась ко мне. — Что в столице?
— Фим… фирмы-прокладки. Точки на рынках. Наперсточники, путаны, таксисты. Всё как у всех.
— Называй конкретные места.
— Рестораны «Садко» и «Матросская тишина». Выбили предыдущих владельцев, частично изменили персонал. Братва на «Апрашке», Сенном рынке. Таксисты на Финляндском вокзале. В «Плазе Палас Холле» основное движение.
Евгенич говорил, Лена записывала. Лицо Отто не выражало никаких эмоций, его такая информация явно не шокировала. Получилось, что Медведевы — руками бизнесменов и бандитов — пустили паутину в столицу, выдавливая другие кланы. Зачем развивать собственные рестораны, когда можно отжать чужие? По крайней мере, система Медведевых работала лучше многих других. Милиция у них схвачена, поставщики и партнеры имеются, а межклановые дрязги решались грубой силой. То есть с одной стороны, казалось бы, хватай да арестовывай — если не самих графов, то их исполнителей; тут куда ни плюнь, у всех руки по локоть в крови. С другой стороны, это не мелкая банда, даже статус «поставщика двора» умудрились получить, что увеличивает силу неприкосновенности. Сеть разрастается, мини-империя клана Медведевых крепчает. А что рабы пашут — такова цена. И, похоже, еще не самая большая, на которую графы готовы пойти.
— Сегодня вечером им забили стрелку Тамбовские.
— Во сколько? — тут же уточнила Лена. — Где?
— В шесть часов. Перекресток Пяти углов. Тамбовские хотели за городом, потому что на этот раз намерены говорить уже серьезно. Медведевы это поняли и выбрали, напротив, максимально людное место. Показать, что не боятся. Будут готовиться к перестрелке, подтянут очень много людей.
— Это абсурдно, — непонимающе сказала Лена. — Тамбовских им не задавить. Никому не задавить.
— Так привыкли думать. Это будет началом. Первый серьезный шаг, который все пошатнет.
Больше из Евгенича конкретики не лезло. Язык его заплетался, горло хрипело. Все чаще он переключался на личное — видимо, на какие-то воспоминания о семье. Я так и не понял, был ли он женат, а спрашивать момент был неподходящий, да и что это теперь изменит.
— Есть ещё что-то, что ты хочешь сказать или попросить? — спросила напоследок Лена.
— Конечно, — взбудоражено ответил Евгенич. — Пить.
— Зачем? Ты ведь понимаешь, что на этом всё?
— О да. Пить. Нужно всех… Спровоцировать и… Пить.
Тяжело выдохнув, Лена кивнула некроманту, и тот, манипулируя руками, отключил Евгенича. Глаза перестали гореть зеленым.
— Спасибо за работу, — сказала Лена, убедившись взглядом, что труп более не дееспособен. Она сунула руку в карман и протянула Отто сложенные купюры, очень напоминающие доллары.
— Евгенич мог соврать? — вырвалось у меня.
— Йа-йа. Мог бы, — ответил Отто, укладывая кристалл обратно в чемоданчик. — Если бы с ним работал непрофессионал. В моем же случае гормональный фон был практически отключен, эмоции приглушены. Он чувствовал расстройство, но не мог его выразить. А если бы хотел соврать, я бы зафиксировал это в работе нейромедиаторов.
— У меня вопрос, — сказал я, глядя на Лену. — Если бы у меня открылся Контур сейчас, во время расспроса, я бы увидел в Евгениче что-то?
— Наверное, — неуверенно ответила следователь, явно не собиравшаяся тут задерживаться.
— Так вы у нас молодой одаренный? — весело спросил Отто. — Не задумывались пойти на некромантию? — И, не дожидаясь ответа, приблизился. — Смотрите.
Одной рукой некромант придержал меня за грудь, другой надавил на центр спины. И ударил по затылку.
Но прежде, чем я это осознал, Контур-режим уже открылся. Уши заложило, глаза защипало, однотонные серо-белые цвета окружали почти все пространство… Кроме Отто и Евгенича. Аура Отто сквозила зеленью за полметра от него. Лишь когда он отошел на достаточное расстояние, я увидел, что голова Евгенича просвечивает зелеными точками. Они угасали и тускнели, однако даже сейчас их оставалось все еще немало. А вот остальное тело, особенно грудь, кое-где содержали фиолетово-красные… э-э-э. Отпечатки? Загогулинки? Царапки? Словно его тело было стеклом, по которому ударили парочкой заклинаний-плетений. Это не были раны в физическом смысле, это были… следы.
— Что видим? — ненавязчиво спросил Отто.
— Мерцания в голове. И красно-фиолетовые следы на теле.
— Даже так. Неплохо, неплохо. Это ж сколько у вас акр?
— Ещё не знаю.
— Вижу большой потенциал! Про некромантию вы подумайте. У нас сейчас партия некромантов России развивается, будем…
— Пора действовать, — надавила Лена, и мы двинулись по коридорам морга. — Нужно готовиться к
