— Соблазнить его?
— Да, но очень деликатно, конечно же. Нельзя давать ему понять, что вы добиваетесь его. Вам необходимо стать искусительницей, но так, чтобы граф не догадывался о ваших истинных намерениях.
— Искусительницей? — переспросила Мадлен дрогнувшим голосом.
— Не волнуйтесь, я научу вас, как это сделать.
Фанни задумчиво наморщилась.
— Что вы знаете о его личной жизни? Я ни разу не слышала о любовных связях Хэвиленда здесь, в Лондоне. Если у него и есть любовница, то он очень осторожен в своих отношениях.
Мадлен застыла. Рейн говорил, что ему нужно быть в Лондоне по «делу», так он это назвал. Она надеялась, что именно так и было в действительности. Предположение, что у него здесь любовница, было слишком тяжелым для Мадлен.
— Я не знаю, — сказала она.
— Ладно, не важно. Если у него есть подруга, вы должны увлечь его настолько, чтобы он оставил ее и желал проводить время в постели только с вами. И к тому моменту, когда я закончу свой инструктаж, вы будете обладать достаточными знаниями, чтобы свести его с ума от вожделения. А страсть — это только первый шаг к тому, чтобы заставить мужчину полюбить вас безоглядно. Так что сейчас я приглашу мою костюмершу, и мы начнем.
Через два часа Мадлен смотрела на себя в зеркало, с трудом веря своим глазам. Ее внешний вид совершенно изменился. Тонкие нити бровей, легкий розовый оттенок на щеках, вьющиеся пряди, мягко обрамляющие лицо, немного туши, подчеркивающей ее и без того выразительные серые глаза — все это вместе делало ее уже совсем не той невзрачной старой девой, которая недавно пришла к Фанни.
Она выглядела почти… «симпатичной» — это слишком пресное определение. Но Мадлен и не стала красавицей в точном смысле этого слова. Пожалуй, неотразимой. Определенно, пленительной.
Но еще более важным, чем внешняя метаморфоза, был откровенный и подробный курс обучения искусству любви, направленный на завоевание неприступного сердца графа.
— Я потрясена, — сказала Мадлен прямодушно. — Как я смогу отблагодарить вас, Фанни?
Куртизанка скромно улыбнулась.
— Вам не нужно меня благодарить. Арабелла, Розлин и Лили неизменно поддерживают меня уже долгие годы, несмотря на опасность, которой они подвергают свое доброе имя. Полагаю, оказывая вам, их подруге, услугу, я хоть в небольшой мере возвращаю им добро, которое они для меня делают.
— Может и так, но я все равно невыразимо благодарна вам за необычайную услугу, которую вы мне оказали.
— Мы не закончили, — сказала Фанни с улыбкой. — Нам еще многое нужно обсудить, если вы действительно хотите стать искусительницей. При необходимости я могу приехать в Чизвик и встретиться с вами в Дэнверс-холле. Вы ведь предпочитаете, чтобы ваш муж ничего не узнал о ваших намерениях. И хотя вы сделали только первый шаг на пути к завоеванию его чувств, я считаю, что он получился уверенным и приблизил вас к тому, чтобы стать объектом мечтаний Хэвиленда.
— Я тоже так думаю, — пробормотала Мадлен, изумленно рассматривая свой обновленный облик. Отражение, которое взирало на нее из зеркала, выглядело женщиной, вполне способной очаровать и удержать возле себя такого мужчину, как Рейн. И ей не терпелось испробовать вновь приобретенные знания на практике.
Рейну, кажется, нравится инициатива, значит, она станет инициативной. И если Мадлен преуспеет на этом пути, то сможет превратить их семью в союз любящих людей, став соблазнительницей в их супружеской кровати.
Глава тринадцатая
Я искренне надеюсь, что искусство, которому научила меня Фанни, приведет к успеху, маман.
Решив, что уже прошло достаточно времени и он может без опаски возвращаться домой, Рейн написал молодой жене письмо, в котором оповещал о своем приезде во вторник днем. После их венчания прошла уже почти неделя.
Однако когда он прибыл в Ривервуд, Брэмсли доложил ему, что леди Хэвиленд только что уехала в пансион Фримантл и пробудет там до конца дня.
Рейн подавил в себе внезапно нахлынувшее разочарование, довольно странное, так как их раздельная жизнь — именно то, к чему он стремился в браке. Граф отправился в свой кабинет и сосредоточил внимание на делах поместья, скопившихся за время его отсутствия.
Когда Мадлен наконец вернулась, то остановилась в дверях кабинета, глядя на Рейна, сидящего за своим столом.
— Добро пожаловать домой, милорд, — произнесла она любезно, снимая перчатки и капор. — Надеюсь, ваши дела в Лондоне увенчались успехом.
Рейн ощутил прилив удовольствия, услышав голос Мадлен и увидев ее впервые после их брачной ночи. Осознав, как сильно скучал по ней все это время, он, однако, рассердился на себя. А взглянув на жену, невольно залюбовался.
Мадлен выглядела по-другому. На ней был ярко-синий короткий шерстяной жилет, надетый поверх бледно-голубого кашемирового платья, которое являло собой воплощение элегантности.
— Это одно из твоих новых платьев? — вставая, спросил он, пытаясь уловить произошедшую в ее внешности перемену.
— Да, мы с Арабеллой ходили по магазинам несколько раз за эту неделю.
— Я знаю, Брэмсли мне сообщил.
Мадлен внутренне слегка напряглась, но ее тон остался таким же мягким.
— Неужто Брэмсли предоставляет тебе ежедневные отчеты о моих действиях?
— Он делает регулярные отчеты по поводу всего, что происходит в поместье.
— Понятно, тогда мне надо быть осторожнее, раз уж в этом доме столько шпионов, — сказала она, улыбнувшись.
Рейн не мог сказать наверняка, шутит она или нет, а Мадлен сменила тему разговора, медленно повернувшись вокруг своей оси, демонстрируя новое платье.
— Я благодарна Арабелле, за то что она помогла мне стать модной, но ты, возможно, пожалеешь о своей щедрости, когда увидишь счета. Я изрядно растратила средства, которые ты мне выделил.
— Я уже видел счета и совсем не жалею о расходах.
— По правде говоря, я тоже. Твоя бабушка, кажется, сочла мою прежнюю одежду лохмотьями, недостойными графини.
Рейн пожал плечами.
— Она и твои наряды унижала?
— Среди прочего, — ее ответ прозвучал беспечно.
Видя, что жена не переступает порога его кабинета, Рейн вышел из-за стола и пошел к ней навстречу.
— Я сожалею, что тебе пришлось испытать на себе ее грубость, полагаю, это было крайне неприятно.
— Да, это было не очень приятно, — согласилась Мадлен. — Но этого можно было ожидать. Я знала, что леди Хэвиленд никогда меня не одобрит. Я ведь тебя предупреждала об этом, помнишь?
— Да, предупреждала. Но отношение моей бабушки никак не должно сказываться на нашем браке.
