— Тебе так очень идет.
Щеки Мадлен зарделись от этого комплимента, прибавив румянца к ее влажной от теплого воздуха коже.
— Должна признать, что хорошо выглядеть очень приятно. Ты не можешь этого понять, поскольку всегда был красавцем.
— Красавцем? — удивился Рейн, забавляясь этой новостью.
— Для мужчины ты потрясающе красив.
Она заметила легкую улыбку благодарности за ее похвалу.
— А ты всегда была слишком неуверенной в своей внешности, дорогая.
Это не совсем так, подумала Мадлен. До встречи с Рейном она вообще не задумывалась о том, насколько красива, потому что рядом не было мужчины, которого она хотела бы очаровать.
— Тебе легко не думать о своей внешности. Ты никогда не страдал от недостатка привлекательности.
— Ты тоже уже не являешься заурядной.
— Спасибо, — сказала Мадлен, кое-как сумев придать своему голосу непринужденность и спрятать радость, которую в ней вызвали его слова. — Полагаю, ты тоже от этого выиграл. Раз ты находишь меня более привлекательной, тебе легче будет достичь своей цели.
— Моей цели?
— Рождения наследника. Ведь ты по этой причине женился на мне?
— Отчасти.
— Может, мы воспользуемся этой возможностью? Ты показал, что можно заниматься любовью в карете. Почему бы не попробовать сделать это в ванне?
Его густые длинные ресницы наполовину прикрыли восхитительные синие глаза. Он изучающе смотрел на нее, пытаясь проникнуть в ее скрытые намерения.
— На что ты намекаешь, Мадлен? — спросил он в конце концов. — Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью прямо здесь и сейчас?
Она пожала нагими плечами.
— Я только предложила. Думаю, нам долго еще не удастся зачать ребенка, если у нас будут отдельные спальни. Но я желаю исполнить свою часть соглашения, Рейн.
Ожидая его ответа, Мадлен слышала шум своего пульса. Она действительно хотела родить Рейну ребенка, но в данный момент больше думала о том, чтобы разжечь в нем страсть.
Ее голос стал низким и грудным.
— Правда, я считаю своим долгом дарить тебе плотскую любовь.
— Своим долгом, — повторил он бесстрастно.
Она кокетливо взглянула на него.
— Очень приятным долгом.
Ее чувственный голос, казалось, произвел на него впечатление, и он улыбнулся своей томной пленительной улыбкой.
— Я в твоем распоряжении, жена.
— Почему же ты в таком случае все еще одет?
Встав, Рейн подчинился, без лишних слов сбрасывая с себя одежду.
Воспоминания о его обнаженном теле кружили ей голову, но сам Рейн во плоти не шел ни в какое сравнение с воспоминаниями. Мадлен затаила дыхание, глядя на его могучее мускулистое тело.
Что-то в нем было первобытное, какая-то дикая мощь, не согласующаяся с образом аристократа, проводящего дни в безделье. Его огромная грудная клетка была покрыта панцирем тугих мышц, а бедра выглядели как у спортсмена-всадника, проводящего дни напролет в седле.
Она все еще с трудом могла поверить, что этот невероятный мужчина — ее муж. И еще труднее было представить, что она вызывает в нем такое сильное желание, хотя он с самого начала повторял ей, что хочет ее. И вожделение его было очевидным, она убедилась в этом, опустив взгляд к темным густым зарослям, где возвышалось мощное свидетельство его возбуждения.
Мадлен закусила губу, вспоминая ощущение от его члена, двигающегося у нее внутри и приносящего невообразимое наслаждение. Правда, на этот раз ее главной целью было его ублажение. От этой мысли дрожь пробежала по ее коже.
Его движения были изящными и гибкими, когда он присоединился к ней. Мадлен отодвинулась, освобождая ему место, отчего вода волной ударилась о край, в то время как Рейн оперся спиной о более высокую заднюю стенку ванны.
— Ну и что же у тебя на уме? — спросил он.
Ощутив прилив жара от его мужественного хриплого голоса, Мадлен беззвучно выругалась, досадуя на себя. Ей следовало держать себя в руках, соблазняя его так, чтобы он при этом считал происходящее осуществлением своей собственной идеи.
— Ты опытный любовник, — ответила она. — Предоставляю тебе право руководить.
— Тогда иди сюда, — скомандовал он. — Ты слишком далеко от меня.
Все еще находясь на коленях, Мадлен продвинулась вперед, разместившись между его разведенных ног. Рейн был настолько близко, что она чувствовала мускусный запах его кожи, смешанный со свежим ароматом мыла. Но все же граф, видимо, счел расстояние, разделявшее их, слишком большим и властно обхватил ее за талию. Затем он притянул девушку к себе, прижав к твердому торсу, а его налитая мужская плоть уперлась ей в живот.
— Сегодня утром я брился, — заявил он, — но, боюсь, мои щеки слишком грубы для твоей нежной кожи.
Она оглядела его мужественные черты, заметив тень отросшей щетины на щеках и подбородке, но отрицательно покачала головой.
— Я не возражаю.
— Хорошо, я как раз собираюсь тебя поцеловать.
Он коснулся большим пальцем ее нижней губы, нежно лаская, затем наклонил голову. Его рот обдал ее греховным жаром, а губы мягким нажимом завладели ее устами. И неудивительно, что Мадлен полностью растворилась в его дурманящем поцелуе, смакуя его и упиваясь танцем их сплетающихся языков. Когда наконец он оставил ее рот в покое, она откинулась назад, опьяненная охватившим ее возбуждением.
Мадлен отдышалась, напоминая себе, что она намеревалась соблазнять, а не быть соблазненной.
— Ты должен позволить мне потереть тебя спину, — пробормотала она. — Разве это не обязанность жены?
— Попозже. Сейчас у меня в планах кое-что другое.
Взяв у нее кусок мыла, он намылил ладони и приложил их к ее плечам. Затем продвинулся чуть выше. Ее стройная шея выгнулась, когда он обхватил ее ладонью, задержавшись на учащенно пульсирующей артерии, поглаживая ее, прежде чем опять медленно соскользнуть вниз. Когда он кончиками пальцев коснулся нижней части грудей, ее соски тут же требовательно отвердели, и Рейн принялся нежно обхаживать их большим пальцем.
Стон наслаждения вырвался из ее горла, но Рейн не позволил ей закрыть глаза.
— Нет, смотри на меня.
— Зачем? Что ты собираешься сделать?
Его чувственная улыбка совершенно лишила ее воли.
— Увидишь.
Бросив мыло через край ванны в корзину, он обеими руками принялся ублажать груди Мадлен, поглаживая скользкими ладонями ее полную женственную плоть. Ее темно-розовые соски заострились, уі Рейн, легко пощипывая их пальцами, делал их еще более чувствительными и напряженными. И глядя, как он ее возбуждает, Мадлен распалялась еще сильнее. Она шумно дышала от жаркого томления, охватившего ее тело.
