чистый секс? А его уже не вставляет моя рука.
— Я не понимаю, откуда в тебе столько сил после ваших зубодробительных игр? Скажи честно — ты киборг? Сверхчеловек? Терминатор? Супермен?
— Супермен, точно. А ты мой криптонит.
— И что это значит? — заламывает бровь Царица. — Что тебе рядом со мной хочется сдохнуть?
— Это значит, что ты моя главная слабость. Боже, Марта, — смеюсь, покачивая головой, — ты напрочь угробила момент!
Царица кусает губы в конце концов начиная тоже заливисто хохотать. Отсмеявшись, говорит:
— Нет, и все же, сдается мне, что не такой уж ваш хоккей и тяжелый вид спорта, каким кажется. А все эти ваши отдышки — профессиональная игра на камеру.
— А это, между прочим, обидно. Мы там каждую двадцатиминутку умираем на льду, а ты так безжалостно умоляешь наши заслуги.
— Тогда как объяснить, откуда в тебе столько запала на секс, после нескольких часов безжалостного ледового побоища?
— Возможно потому что член не держит клюшку? Ему без разницы, когда вставать.
— М, звучит как очень плохое оправдание. Наверное и рассказы про то, какая у вас неподъемная амуниция тоже блеф? — рассуждает коза, задумчиво накручивая локон на палец. — Да, тяжесть вашего вида спорта определенно переоценивают. Бегать по льду любой дурак может, — откровенно потешается Царица, понимаю, что не всерьез.
— М, вот так значит? — подыгрываю я.
— Мхм, — хитро стреляет глазами Марта.
— О, детка, ты встала на опасную тропинку.
— Что, неужели меня теперь найдут и пустят на клюшки за то, что я раскрыла мировой хоккейный заговор?
— Хуже.
— Что может быть хуже?
Как насчет побывать в моей шкуре, Царица?
План в моей голове созревает моментально. Я уже прикидываю, кому нужно позвонить и с кем договориться, чтобы выбить нам с Обезьянкой небольшое полуторачасовое окно в ледовом.
Но ей я этого не говорю. Меньше знает, крепче спит. Хмыкаю, закидываю руку за голову и бросаю:
— Завтра, когда прилечу, узнаешь.
— Звучит так, будто бы план «встретить дома голенькой» уже неактуален…
— Нет, этот пункт мы оставим. С него и начнем.
— А чем продолжим?
— Правильнее будет спросить «где».
— И…где же? — слышу по голосу, как напрягается Царица.
— Скажу одно, тебе не помешает хорошенько выспаться и набраться сил. Они тебе определенно понадобятся.
— Ты же не заставишь меня встать на коньки и не начнешь гонять по коробке за этой вашей резиновой штукой, да? — слетает нервный смешок с губ девчонки.
Я расплываюсь в довольной улыбке.
Обезьянка в ужасе округляет глаза.
Вот ты и попалась, малышка.
В целях профилактики ей будет полезно прочувствовать на собственном опыте все хоккейные тяготы. Может хоть тогда то, что у меня стоит на нее буквально двадцать четыре на семь — Обезьянка начнет ценить в разы больше.
Глава 41
Арсений
— Ты же шутишь, да? — растерянно пищит у меня за спиной Царица.
Я хмыкаю, сильнее сжимая в своей ладони ее пальчики, чтобы не вздумала дать деру. Веду за собой пустыми служебными коридорами ледового до раздевалки. Через полчаса у нас “забронировано” часовое окно на малой коробке, где будем только мы одни и не души больше.
С основным льдом, где проходят все матчи, не сложилось. Там сегодня потоком идут тренировки всех команд клуба: от женской до малышковой. Хотя, я уверен, что Царице для “полного погружения в хоккей” и маленького катка будет предостаточно. Укатаю так, что со льда будет выползать на четвереньках.
Хотя, ладно, что я, изверг какой? Благородно вынесу ее на руках.
Я улыбаюсь, уверенно пересекая длинный коридор.
Царица щиплет меня за бицепс, возмущенно шипя:
— Арсений.
— Слушаю тебя, детка?
— Самое время предупредить, что я не дружу с коньками!
— Подружишься.
— Со своей координацией я скорее раскрою себе череп…
— Не правда. Все у тебя с ней нормально. Я проверял.
— Когда это?
— В постели. Помнишь мы как-то занимались сексом в позе…
— Да я серьезно же! — перебивает Царица, разозлившись. — В старшей школе на уроке физкультуры я продержалась на коньках ровно десять секунд и сделала четыре шага, пока не расквасила себе нос. Кровища хлестала во все стороны, а мой шнобель стал на пол лица! Без шуток! Это был первый и последний раз, когда я рискнула выйти на лед.
— Знаешь, в чем разительное отличие между “тогда” и “сейчас”? — оглядываюсь я, толкая дверь с табличкой “мужская раздевалка”, пропуская Царицу вперед.
— Моей неуклюжести на тринадцать лет больше и я уделаю себя в два раза быстрее?
— Тогда рядом не было меня, — подмигиваю самодовольно.
— М, дай угадаю, это значит что, если что, ты меня поймаешь? — язвит коза.
— Если что, я быстро и профессионально окажу первую медицинскую помощь твоему очаровательному шнобелю, он даже не успеет распухнуть, — посмеиваюсь, щелкая Марту пальцем по кончику аккуратного носика.
Царица клацает зубами, заставляя одернуть руку и одаривает меня хмурым взглядом, демонстративно гордо дефилируя в раздевалку. Я за ней. Следом. Приклеившись глазами к ее классной пятой точке, что экстремально обтянута черными спортивными леггинсами, совершенно не оставляющими простора для фантазии. Иду, облизываясь, как голодный кот на сосиску. Эх, кто бы знал, как я соскучился по этой вертлявой жопке за прошедшую неделю в командировке.
Да я, вообще, много по каким частям тела этой заразы соскучился. Если абстрагироваться от секса… ну, по глазам, например, которые умеют: и любить, и убить одним взглядом. И губам, которые порой улыбаются так, что от одного мимолетного взгляда на эту улыбку можно кончить… Дерьмо! Нет, от секса абстрагироваться не вышло.
— Ты должен знать, что есть люди, которые просто не созданы для баланса, — выдергивает из пошлых фантазий ворчливый голосок Марты.
— Есть, — соглашаюсь я. — Ты к этой категории не относишься. К тому же, у тебя сестра бывшая фигуристка, а парень, зять и племянник — хоккеисты. Для тебя смертный грех не стоять на коньках, — бросаю, закрывая за нами дверь, предусмотрительно проворачивая ключ в замке, во избежание всякого рода вторжений, пока я снаряжаю своего “бойца”. Вид Обезьянки в нижнем белье и без него — исключительно моя прерогатива. Только у меня на это зрелище эксклюзивный пожизненный абонемент.
— Одним грехом больше, одним меньше, — философски замечает Обезьянка. — Все равно рай мне уже не светит. Как и тебе, кстати говоря. Я больше чем уверена, что за тобой там уже закрепили должность короля чертей, Бессонов.
— Король — звучит неплохо. Будешь моей королевой?
— Хм… — хитро хмыкает моя зазноба.
Я приземляю свой черный хоккейный баул на пол, скидывая с плеча перевязанные за шнурки женские коньки, которые прикупил по дороге из аэропорта, искренне надеясь, что угадал с размером.
