Для советских маршалов Курский выступ выглядел как плацдарм для развития наступления. Здесь были стянуты колоссальные силы. Начиная с марта, велись работы по укреплению выступа. Были вырыты тысячи километров окопов, сооружены тысячи огневых точек и заминированы огромные площади на наиболее вероятных направлениях танковых атак. Глубина обороны по северному, западному и южному краям выступа достигала 100 км.
До начала июня на Курском выступе было создано восемь оборонительных рубежей глубиной до 300 километров. Средняя плотность минирования на направлении предполагаемых ударов противника составляла 1500 противотанковых и 1700 противопехотных мин на километр фронта, причем еще тысячи мин были дополнительно установлены уже после начала наступления. Первые шесть рубежей занимали Центральный и Воронежский фронты. Седьмой рубеж – войска Степного фронта, а восьмой, государственный, рубеж был оборудован по левому берегу реки Дон. В строительстве оборонительных сооружений участвовали сотни тысяч жителей Курской, Орловской, Воронежской и Харьковской областей, а также военнослужащие Красной армии. Они отрыли около 10 тысяч километров траншей и ходов сообщения, установили 700 километров заграждений из колючей проволоки, проложили две тысячи километров дополнительных и параллельных дорог. Войскам было доставлено 313 тысячи вагонов с военной техникой, резервами и прочими грузами. Советская армия была готова к схватке. Но у немцев все пошло не по плану. Начало операции задерживалось из-за русской распутицы, а также потому, что немецкие дивизии медленно получали пополнения. Фельдмаршал Модель заявил Гитлеру, что операция не может быть успешной, если не будут получены сильные подкрепления танками новых образцов, превосходящих по своим боевым качествам лучшие советские машины. Пришлось отложить начало до середины июня, пока не подвезут сотни танков «тигр» и «пантера» и самоходных орудий «фердинанд» прямо с военных заводов Германии и Чехии. Немцы не без основания рассчитывали на эти машины. Их 88 мм пушки, 100 мм броня позволяли поражать наши танки Т-34 практически безнаказанно на дальности прямого выстрела, на которой орудия советских танков были бессильны.
Люфтваффе получило в достаточном количестве новые истребители «Фоке-Вульф-190А». 4 пушки и 6 пулеметов при скорости более 600 км в час делали его весьма грозным самолетом. Под Курском получили немцы и свой первый штурмовик «Хеншель-129», как бы в противовес досаждавшим им знаменитым Ил-2.
Оптимистический вариант, предложенный генералом Куртом Цейтлером, возглавлявшим немецкий Генштаб, предполагал концентрацию практически всех немецких танков и других имеющихся сил для решающего сражения с танковыми войсками противника с тем, чтобы уничтожить их и снова взять инициативу в свои руки. Фашистское командование смотрело далеко вперед. После успешного наступления на Курск, планировалось сразу же нанести удар в тыл Юго-Западного фронта, уничтожить советские войска и отодвинуть линию фронта далеко на восток. Этой второй операции было дано название «Пантера». Размечтавшееся немецкое командование подумывало при этом не только создать угрозу Москве, но даже Ленинграду.
В день начала Курской битвы глава Ватикана благословил Гитлера на новые подвиги. В беседе с послом фашистской Германии он просил передать «свои приветствия и пожелания фюреру». Когда разговор коснулся борьбы против большевизма, папа признался в «общности интересов». Он также осудил позицию врагов Германии, требовавших ее безоговорочной капитуляции.
В Москве было решено: дождаться, пока враг первым перейдет в наступление, в упорном оборонительном сражении обескровить его войска, измотать их и затем вводом свежих резервов перейти в широкомасштабное наступление силами пяти фронтов. Красная Армия имела достаточно сил не только для обороны, но и для последующего перехода в наступление.
52
Севка Булай на Курской дуге
После переформирования Булай со своей батареей попал в 231 артиллерийский полк, направленный на воронежский фронт в составе дивизии генерала Петрова. После полутора лет участия в боевых действиях он оставался лейтенантом, хотя грудь его уже украшали два ордена Красной звезды и несколько медалей за боевое отличие. Но, то ли длительное нахождение в тылах противника, то ли нежелание Булая вступать в партию останавливало военных кадровиков в его продвижении по должности. Севка не брал это в голову. Он хорошо помнил завет своего отца – живи по совести, не вступай ни в какие партии.
Фронтовой опыт сильно изменил парня. Ему стукнуло только двадцать два года, а на него уже легла печать испытания огнем и железом. В выправке Булая, его движениях и речи появилась та мужская основательность и цепкость, которые отличают повидавших виды людей. Он научился загонять далеко вглубь души животный страх смерти и не позволял ему путать мысли и принимать поспешные решения.
На воронежский фронт приехали с новенькими пушками ЗИС-3, которые считались лучшими среди орудий 76-миллимитрового калибра. Батарея Булая была укомплектована и бывалыми бойцами и новобранцами, что требовало еще притирки и наладки. Пушкари работают только совместным усилием. Им как никому нужна спайка и слаженность действий. Севка надеялся до начала боев «притереть» бойцов, но не знал, даст ли ему фронтовой бог на это время. Тут ему пригодится неистребимый старшина Сергеев, которому, казалось, война – мать родна. Все в старшине было ладно, за исключением одного. Он не боялся смерти, но казалось, сам получает наслаждение от убийства. Булай давно приметил, что в рукопашных боях Сергеев прошивал очередью поднявших руки фрицев, и лицо его искажалось спазмом жестокой улыбки.
Укрепрайон впечатлил Булая. Такого ему видеть еще не приходилось. Бесконечная, поросшая травой и мелким кустарником равнина была до горизонта испахана окопами, траншеями и проволочными заграждениями. Восемь оборонительных линий с подъездными путями и укрытиями для техники превращали местность в сплошное поле войны, на котором не было место ничему гражданскому, привычному глазу. Были отдельно сооружены стрелковые окопы, окопы для противотанковых ружей, ручных и станковых пулеметов, командные и наблюдательные пункты, землянки и убежища. Дзоты стояли на расстоянии 200 метров друг от друга на протяжении всего фронта. Оборона строилась, прежде всего, как противотанковая. Возводились противотанковые опорные пункты. Каждый из них был мощным огневым кулаком. Тут устанавливали по 3–5 противотанковых орудий, 2–5 минометов, до 5 противотанковых ружей. Севка знал: чтобы пройти такую полосу, нужно положить бессчетное количество людей. Но он знал и немцев. Солдаты вермахта умеют штурмовать любые препятствия и не трусят. Это были вояки, готовившиеся к войне с младых ногтей и получившие хорошую подготовку. На переформировании в Ярославле Севка присутствовал на встрече с представителем Главпура. Похоже, еще не старый и подтянутый подполковник до войны послужил в военной разведке, потому что рассказ его содержал сведения, которых в военных учебниках не найти. Среди прочего он упомянул и о системе воспитания немцами молодых бойцов. Подполковник рассказал, что сама система гитлерюгенда, куда зачисляются практически дети с 12–14 лет, является первым классом военной школы. Она насквозь военизирована, и мальчики получают в ней первые навыки воинской дисциплины и послушания. Их приучают к тому, что приказ офицера должен быть выполнен любой ценой. Страх за собственную жизнь должен быть забыт, боль, голод и холод считаются естественными спутниками солдата. В летних лагерях они проходят физическую закалку и психологическую подготовку. Подъем в шесть утра, пробежка до ручья, купание в ключевой воде, далее строевые и полевые упражнения. К 16 годам они хорошо владеют оружием и навыками ближнего боя, по уши накачаны фашистской идеологией и чувством превосходства над другими армиями. На выпуске с курсов их «обкатывают» танками. На курсанта по команде стартует танк с дистанции 1 километр. Пока бронированная машина мчится к месту испытания, парень должен отрыть себе окопчик, достаточный для того, чтобы пропустить ее над собой. При этом никаких страховочных мер не предусматривается.
К моменту призыва из молодых немцев выковывают волевых, физически сильных и дисциплинированных бойцов. Бой в численном меньшинстве считается для них нормальным, взаимовыручка – законом. В подразделениях развивается внутрикомандная спайка, как в спортивных коллективах. В них естественным образом появляются сильнейшие бойцы, объединяющие вокруг себя остальных.
Севка невольно думал о своих новобранцах, которые пришли на батарею – не обстрелянные, зеленые деревенские ребята. В них было желание защитить свою родину и победить фашиста. Но воинского умения никакого. Кого-то из них война сделает умелым бойцом. Кто-то погибнет в первых же боях, растерявшись под ураганным огнем. Он вспоминал свой отъезд с недавней побывки у родителей. Провожать его пришли всем поселком, в том числе и два брата-близнеца Трофим и Степан Федюнины. Они были на 4 года моложе Севки и их призывной возраст только подступал. Трофим улыбаясь жал руку Булая и говорил:
